7. Человек роптал и наказан был В те времена и у вещей была душа; вселялись духи в них и вещи оживали. Так, говорят, на землю ниспадал огонь, и свежий, рыхлый снег светился, пламенея. Могли мгновенно сочным мясом обрастать нередко даже кости съеденных оленей. Тогда владели люди силою волшебной и неразлучен с духами был человек. Лопата независимо врезалась в снег; Гарпун сам в море метко поражал тюленей, и даже дом, поднявшись над землей, вослед летел, когда пускались люди в новый край охоты. На шум летающих домов не раз роптал один лишь человек, как говорит преданье. Но услыхали духи жалобы его; и потому с тех пор, как людям в наказанье, дома летать уже не могут над землей и люди вновь и вновь должны дом строить свой. Все вещи на санях должны теперь везти и навсегда волшебной силы лишены. 8. Покинутый духами, человек познал одиночество Но духи еще не совсем человека покинули. Не видя их, знал он, что ими всегда окружен. В лесу, на охоте иль дома в знакомом селении неслышно орудовал духов народ Ижеркан. И знал человек: коль сама рядом хижина строится, то тут же народ Ижеркан, как все люди, живет. Хоть этот народ обладал тайной силой волшебною, с людьми торговал он, людей к себе в дом приглашал. И духи соседями людям всегда были добрыми. Не знал одиночества, счастливо жил человек. Но возненавидел один их: с речами он злобными обрушился раз на невинный народ Ижеркан: «Кто просит их иглу свои строить в нашем селении. Зачем они вечно за нами идут по пятам?» Ножом своим воздух вокруг рассекая, он вырезать пытался невидимых духов народ Ижеркан. Хоть стона не слышал никто; но на снег окровавленный уставились в ужасе люди, по крови узнав, что ранены духи, соседи людей безобидные. С той самой поры Ижеркан, так преданье гласит, ушел от людей. Никогда больше люди не видели, чтоб строились иглу волшебною силой вокруг. И люди остались одни оттого, что обидели Народ Ижеркан, что всегда человека был искренний друг. 9. Человек посеял зло (Агдлак) Злых духов не было тогда на всей земле, и человек не знал о силе зла вначале. Он сам их породил, он сам посеял зло — об этом говорит старинное преданье. Когда-то жил отец двух юных дочерей. Лишь меньшую из них без меры обожал он; а дочку старшую так сильно невзлюбил, что раз избавиться совсем пришел к решенью. Построив иглу, он сердито поволок дочь старшую, не тронутый слезами и криками ее; тяжелым блоком снежным вход заложив, он на смерть дочь обрек. А младшей дочери он приказал с угрозой к закрытой хижине совсем не подходить. Но дочь ослушалась: к сестре своей любви и жалости полна, ей пищу выносила. Через отверстие в стене она тюленье бросала мясо, чтоб не дать ей умереть и так спасла ей жизнь. Но говорит преданье, что раз из хижины ей крикнула сестра: «Я чувствую, теперь что становлюсь другою, как будто бы вся шерстью обросла. Не надо приносить мне больше в иглу мяса Сестра в слезах в ответ: «Нет, нет, ты жить должна.» Но вот отец открыл, что вопреки приказу через отверстие в стене сестру кормила дочь. «Не смей ее кормить, пусть в хижине умрет!» — так на любимицу обрушился он с гневом! Но молча дочь его, сестру свою любя делила мясо с ней, сама недоедая. Но раз отпрянула, сестру не узнавая, через отверстие лишь на нее взглянув. Всё шерстью обросло сестры несчастной тело и стала обликом она совсем другой. Но прежним голосом сестру она просила: «Оставь селение, уйду и я потом. Вот эти колышки возьми, сестра, с собою; и помни, что по ним тебя узнаю я. Как Агдлак выйду я из иглу на свободу.» Случилось, что отец решил уйти с семьей, чтоб дочь-любимица сестру свою забыла. Пожитки все свои на сани погрузил и с женой и дочерью оставил он село. Вот тут из хижины, закрытой блоком снежным, дочь-Агдлак вырвалась и вслед им понеслась. Сестра, вкруг колышки по снегу разбросав, погоню чувствуя, в сугроб лицом зарылась. И меньшую сестру лишь Агдлак пощадил. Отца и мать догнав, им мстя за все страданья, он на куски порвал. Вот так зло породил сам человек. От зла погиб он, по преданью. 10. Сирота Негивик и ее подводное царство Однажды жила, так гласит преданье, одна средь людей сирота Негивик. Никто не жалел ее; но в селенье терпели ее, а о пропитанье заботилась только сама сирота. Лохмотья служили одеждой ей, жизнь трудной была среди черствых людей. В край новой охоты решили люди однажды селением всем уходить. Свои каяки они все связали и так удалось им паром построить, запасы свои на паром погрузить. Нашли они место для многих вещей, для старых и малых в селенье людей. Когда ж сирота Негивик к парому приблизилась, чтоб уголок там занять, «Уже места нет!» — закричали люди, «Полны каяки нам и так здесь трудно…» Так все отказались в каяк ее взять. А между собой: «Пусть умрет здесь она, давно надоела бездомная нам.» От берега вот уж паром отчалил. Осталась одна сирота Негивик. И плача, она всех людей молила с собой ее взять, ей не дать погибнуть — все люди к мольбам ее были глухи. Остаться ж одна Негивик не могла, и вслед каякам она бросилась вплавь. И все ж, на паром ее не пускали, а многие даже смеялись над ней. Когда посиневшей ее рукою за край каяка удалось вцепиться, отрезал ей пальцы один из людей. В холодной воде тут исчезла она, но вынырнуть вновь помогла ей волна. Вцепилась другой за каяк рукою — урезали пальцы и этой руки. Тогда Негивик утонула в море. Родились из пальцев ее тюлени, моржи, рыси, много животных морских. Сама сирота Негивик с той поры, владычица царства тюленей и рыб. И если нарушат ее законы животных в свой дом запирает она; и люди охотятся понапрасну пока Негивик сменит гнев на милость, и вновь каяки закачает волна. Вот так человека поступок злой дух создал всесильный в стране морской. |
