— Мой дорогой, я никогда не разведусь с тобой! — громко воскликнула она, оглядывая комнату и улыбаясь. — Я всегда хотела этого для тебя и для себя! Ты будешь здесь так счастлив. Я знаю, что ты сердишься на меня. Но я всегда мечтала об этом, и вот теперь ты добился то, что заслужил! Я была так права много лет назад. — Она подошла к краю стола, ее красные губы были так близко, они с нетерпением ждали поцелуя. От нее исходил тонкий аромат мускуса. — Я уже нашла подходящую квартиру для нас. Правда, она требует небольшого ремонта, но все, что нам нужно, так это внести небольшой залог. Знаешь, сумма, которая нам нужна… — Она полезла в свою красную сумочку, сделанную под крокодиловую кожу, и подняла глаза. — В этой квартире есть все, чтобы получить славу и успех. Говорят, что со временем ты создашь свою собственную линию одежды! Разве я тебе не говорила об этом раньше! — Ее бодрый голос утомлял его. — Дай мне, пожалуйста, требуемую сумму, — она достала из сумочки его уже заполненный чек, где не хватало только подписи, и ручку.

— Между нами все кончено. Я не люблю тебя и никогда не буду любить. — Он шумно вздохнул. — Я люблю другую женщину.

Она убрала ручку и приложила указательный палец к губам, словно речь шла о выборе краски для стен в спальне.

— Кто говорит о любви? Мы женаты в браке! Множество пар, которые были вместе так же долго, как и мы, не ожидают любви, дорогой. Они учатся любить друг друга. Клод, меня всегда поражала твоя наивность!

— Я требую развода. — Его утомляло каждое свое слово. — Пожалуйста, уходи, — сказал он тихо, но вежливо и, развернув кресло, стал смотреть в окно.

— Я не уйду, — услышал он ее резкий возглас за спиной. — До тех пор, пока в моих руках не будет требуемая сумма! Я знаю, что для тебя лучше. У тебя никогда ничего не было! Если бы это зависело от меня, ты бы уже работал над десятой коллекцией, имея свой собственный брэнд!

Он повернулся, чтобы еще раз посмотреть на нее, но Розмари решила смягчить атаку.

— Дорогой, — сказала она нежным голосом, — только дай нам шанс. Могу ли я выйти замуж еще раз? Нет! В моей голове только одна мысль. Я знаю, что мы снова будем вместе. Клод, давай попробуем ради старых времен, только один шанс? Помнишь, тогда в Гренобле, когда ты учился, тебя выгнали из квартиры, и я приютила тебя? Помнишь, как я готовила ужины, у тебя не было ни сантима, а я работала в парикмахерском салоне и тем самым способствовала твоей карьере? Я всегда, всегда верила в тебя. Давай сегодня вечером встретимся у «Максима». Только мы вдвоем. Если между нами ничего не произойдет сегодня вечером, значит, между нами никогда ничего не будет.

Она села ему на колени и обняла за шею.

— Я не уйду, пока ты не скажешь «да».

— Пожалуйста, — сказал Клод, его лицо медленно заливалось краской. — Лучше встань сама, а то я за себя не отвечаю.

— Хорошо, хорошо, дорогой, — она странно рассмеялась и встала. — Я просто думала, ты знаешь, что после…

Даже такая женщина, как Розмари, была смущена. Ему стало жалко ее. Ведь она действительно помогла ему в те далекие времена в Гренобле. Но уйти, не сказав ни слова, и столько лет не интересоваться как у него дела?

Клод встал и направился к двери, всем телом ощущая ее взгляд.

— Прости, Розмари. Все кончено. — И быстро вышел из комнаты.

Клод пришел в ужас, когда через пятнадцать минут подошел к своему офису и услышал голоса Лебре и Розмари.

— Ваша жена, — сказал Лебре, вставая из кресла Клода, — как приятно. Вы не говорили мне…

— Мы не живем вместе и ждем развода.

— Клод, дорогой, не распространяй мерзкие слухи. Месье, он вводит вас в заблуждение. Мы только что обсуждали нашу новую квартиру. Это мелочи, дорогой. Действительно! Я позволю тебе вернуться к своей работе. Я знаю, что каждый художник должен иметь свое пристанище. Я знаю это… преодолев столько трудностей. — Вставая с кресла, она взглянула на Лебре и подмигнула. — Я позвоню тебе позже, — сказала она, целуя Клода.

— Извините за неразбериху. Мы собираемся разводиться, — сказал Клод и снова покраснел.

— У нас была интересная беседа о вас, — Лебре сделал многозначительную паузу. — Розмари поведала мне, я полагаю, это можно озвучить — у вас есть другая женщина…

— Если бы я знал, что салон де Сильван беспокоится о таких вещах… — Клод замолчал. Он начал понимать, что Лебре использует различные способы, чтобы нащупать слабое место своих жертв. Все еще стоя на пороге кабинета, он вдруг снял пиджак с крючка.

Лебре встал.

— О нет, пожалуйста, не поймите меня неправильно. Вы должны знать, как быстро распространяются слухи в этом аквариуме, который мы называем Парижем…

— Буду премного благодарен, если вы исключите обсуждение моих личных проблем из нашего рабочего диалога, — сказал Клод.

Лебре сделал паузу и улыбнулся.

— Конечно, конечно. Я не мог даже предположить, что разговор о вашей личной жизни настолько вам неприятен. — Он подошел к двери раньше Клода. — И еще одна небольшая деталь, — добавил он обыденным тоном. — Я решил, что в нашем завтрашнем заявлении для прессы не будет ни слова о том, что свадебное платье было создано здесь, в нашем салоне. Так будет лучше и для вас, и для нас.

Клод промолчал.

— Мы предоставим только выдержки из интервью, которое вы дали Кэролайн. Понимаете, вашу биографию, информацию о платье мадам Кутюрье и краткие обзоры прессы. Кэролайн и я понимаем, что вам требуется небольшая помощь в области связей с общественностью. Я уверен, что, проведя так много лет в маленьком городке, у вас было мало шансов узнать о благотворном действии рекламы.

Он вздрогнул, услышав новую фамилию Валентины.

— Я выполнил это платье в своем собственном ателье. Если говорить что-либо другое, то это будет ложью, — голос Клода дрожал.

— Я не уверен, что мы сможем сотрудничать, если не получим права на этот фасон. Вы должны принять решение до завтрашнего дня.

Тон голоса Лебре стал холодным и официальным; атмосфера в офисе накалилась. На ковре, прямо перед собой, Клод заметил глубокие отпечатки острых каблучков Розмари. Он набросил пиджак и вышел из здания.

Он увидел ее. Может быть, какой-то безумный купидон пустил стрелу, и она отправилась прогуляться именно сюда. Или это произошло потому, что он мечтал об этом? Она была одета в серый хлопковый костюм с рукавами три четверти, из-под жакета выглядывал белоснежный воротничок блузки. В черных босоножках она шла в сторону площади Виктории. Может, чтобы увидеть его? Может, чтобы сказать ему о своей ошибке? Нет, это была не она. Да, это была она: высокие скулы, острый подбородок, большие голубые глаза и длинные ноги, в облегающей юбке. Почему она была в Париже, а не занимается любовью где-нибудь на золотом песке в медовый месяц? Тридцать первое июля. Как много прошло времени? Она вернулась на работу, но она уже никогда не будет прежней. Каждая частичка ее тела необратимо трансформировалась из-за того, что обручальное кольцо на ее палец надел не тот мужчина.

Она подходила все ближе, уже была перед ним, но все еще не узнавала его, не думала о нем. Он, не колеблясь, быстро подошел и взял ее за локоть, как это сделал бы похититель, молча и не раздумывая.

— Валентина, — он громко произнес ее имя, словно был хозяином! Она с удивлением взглянула на него. Не говоря ни слова, ни о чем не думая, не глядя на нее, он обнял ее за талию и повел к скамейке на узкой боковой улочке.

— Валентина, — произнес он вновь, садясь рядом с ней.

Она выглядела смущенной.

— Как странно встретить тебя так неожиданно!

— Все для тебя странно, не так ли?

Она пыталась вырваться из его объятий, теперь он держал ее кисть.

— Клод, пожалуйста, отпусти, мне больно.

Он выпустил ее руку.

— Ты практически лишила меня жизни. Я не ожидал увидеть тебя, но сейчас, я полагаю… Я всегда хотел увести тебя туда, где никого, кроме нас, не будет.