— Вряд ли одежда стоит больше нескольких шиллингов, — проворковала миссис Джем с вымученной улыбкой; она была тучной дамой с красивыми тонкими чертами расплывшегося полного лица. — Заплаток больше, чем ткани. Но вам все равно эти платья не нужны, не правда ли, так что я окажу вам любезность. У меня с собой только тридцать шиллингов. Вы подождете, пока я схожу за остальными деньгами?

— Нет, — я не мог оставаться здесь ни минуты, поскольку хотел в тишине и покое подумать и о своей потере, и о невероятной удаче. — Я возьму тридцать шиллингов, а остальное заберу позже.

— Как хотите, я живу в третьем доме по Гонт-корт. Путь неблизкий.

— Да уж.

Она пристально на меня посмотрела.

— Не волнуйтесь, деньги будут ждать вас. Шесть шиллингов, ни больше ни меньше. Я всегда возвращаю долги, мистер Шилд, и надеюсь, что и другие воздадут мне должное.

Я не смог удержаться и не поехидничать.

— Миссис Джем, — торжественно произнес я, — вы поистине драгоценная жемчужина!

— Я не потерплю вашей наглости, — ответила миссис Джем. — Раз собрались уходить, так лучше уходите.

По мере того как я удалялся от дома тетушки, веселье мое шло на убыль. Так вот чему равняется наша жизнь, — свежий могильный холм на кладбище, мебель, расставленная по чужим комнатам, и немного одежды, которую никто кроме бедняков покупать не захочет.

Ну, еще такие пустяки, как деньги, которые я получу… Впервые в жизни я стану состоятельным человеком, полноправным владельцем ста трех фунтов, пары шиллингов и нескольких пенсов. Это знание изменило меня. Возможно, богатство не приносит счастья, но, по крайней мере, оно обладает властью отвлекать от грустных мыслей. Кроме того, деньги позволяют мужчине ощутить, что он чего-то добился в этой жизни.

Богатство. Оно привело меня в банк Уэйвенху. Впервые это название упомянул при мне мистер Брэнсби. Я так никогда и не побывал там, а со старым Уэйвенху познакомился перед самой его кончиной, но именно этот банк стал той цепью, что связала всех нас: англичан и американцев, Франтов и Карсуоллов, Чарли и Эдгара. Деньги вели собственную партию, но так или иначе, мы все плясали под их дудку.

В начале октября я отпросился у Брэнсби, чтобы съездить в город. Именно тогда он и упомянул впервые банк Уэйвенху. Мне нужно было в Лондон, поскольку Роуселл подготовил документы на подпись, кроме того, я хотел забрать оставшиеся несколько шиллингов у миссис Джем. Брэнсби не возражал.

— Однако я отпущу вас при одном условии, — продолжил он. — Я хотел бы, чтобы вы поехали во вторник. Тогда вы сможете выполнить в городе два моих поручения. Нет, ничего обременительного, скорее наоборот, как мне кажется. Когда поедете в Лондон, возьмите с собой Аллана и отвезите его в особняк родителей на Саутгемптон-роу. Дом номер тридцать девять. Отец написал, что матушка хотела бы снять с него мерки, чтобы пошить зимнюю одежду.

— Мне забрать его на обратном пути, сэр?

— Нет. Насколько я понял, мальчик вернется в тот же вечер, и мистер Аллан отдаст соответствующие распоряжения. Как только вы отвезете мальчика, можете заняться своими делами. Но после этого я хотел бы, чтобы вы зашли в дом на площади Рассела, забрали и привезли нашего нового ученика. Хотя, скорее, это он вас привезет. Отец мальчика сказал, что закажет экипаж. — Брэнсби откинулся на стуле, под жилетом стал заметен живот. — Фамилия мальчика Франт.

Я кивнул и вспомнил даму, улыбнувшуюся мне в воротах школы, мужчину, чуть было не натравившего на меня слуг на Эрмин-стрит, и почувствовал, как пульс стучит где-то в пальцах сжатой ладони.

— Мастер[8] Франт нас очень устраивает. Его отец — один из партнеров в банке Уэйвенху. Очень надежный банк.

— А сколько лет мальчику, сэр?

— Десять или одиннадцать. Как это обычно бывает, нашу школу мистеру Франту порекомендовал отец Аллана. Он американец шотландского происхождения, но в настоящий момент проживает в Лондоне. Насколько я понимаю, они с мистером Франтом — деловые партнеры. Запомните это хорошенько, Шилд: во-первых, довольный родитель поделится своей радостью с другими родителями, а во-вторых, мистер Франт ведет образ жизни, приличествующий джентльмену, и не только вращается в обществе, но и встречается в своем банке с весьма состоятельными людьми. А у состоятельных людей имеются сыновья, которых нужно отдавать в школу. Посему мне хотелось бы, чтобы вы произвели особенно благоприятное впечатление на мистера и миссис Аллан и на мистера и миссис Франт.

— Постараюсь, сэр.

Брэнсби перегнулся через стол, чтобы лучше меня видеть:

— Я уверен, что вы будете вести себя подобающим образом, но вынужден признаться, и прошу понять меня правильно, — желательно, чтобы вы приобрели себе что-то новое из одежды. Я выдал вам небольшую сумму на приобретение одежды, но возможно недостаточную?

Я начал оправдываться:

— Сэр, к несчастью…

— В действительности, — перебил меня Брэнсби, и его лицо покраснело, — вы преподаете у нас уже почти месяц, и в общем мы довольны вашей работой. Поэтому со следующего квартала я предлагаю вам жалованье в размере двенадцати фунтов в год, кроме того, вы по-прежнему будете жить в школе на полном довольствии. Естественно, при условии, что вы оденетесь, как подобает младшему учителю в таком учреждении, а ваше поведение и в дальнейшем останется во всех отношениях безукоризненным. В таком случае я готов выплатить вам половину вашего жалования за первый квартал, чтобы вы смогли приобрести все необходимое.

Через три дня, во вторник пятого октября я отправился в Лондон. Юный Аллан сел в экипаже как можно дальше от меня и отвечал на все вопросы односложно. Я препоручил мальчика заботам слуг в родительском доме. Не успел я сделать и нескольких шагов по тротуару, как почувствовал, что кто-то схватил меня за рукав. Я остановился и повернулся.

— Прошу прощения, сэр.

Передо мною стоял, слегка согнувшись в поклоне, высокий человек в потрепанном зеленом пальто. На нем был засаленный парик, очки с толстыми синими стеклами, а густая борода напоминала гнездо птицы.

— Я ищу… дом своего знакомого, — у моего собеседника был низкий гулкий голос, от которого, казалось, стекла дрожали. — Американского джентльмена, мистера Аллана. Хотел бы спросить у вас, не его ли это особняк?

— Да, именно.

— О, вы так любезны, сэр. Скажите, а тот мальчик, что приехал с вами, должно быть, его сын? — незнакомец слегка раскачивался. — Красивый мальчик.

Я кивнул. Хотя мужчина отвернулся от меня, я чувствовал его дыхание — от него слегка пахло алкоголем и гнилыми зубами или воспаленными деснами. Он не был пьян, вернее был не настолько пьян, чтобы алкоголь повлиял на его поведение. Я подумал, что, возможно, этот тип относится к разряду людей, которые наиболее здраво мыслят и ведут себя именно в легком подпитии.

— Мистер Шилд, сэр!

Я повернулся в сторону особняка Алланов. Слуга стоял в дверях.

— Миссис Аллан просила передать вам, сэр, что она хотела бы оставить мастера Эдгара до утра. Секретарь мистера Аллана привезет его в Сток-Ньюингтон завтра утром.

— Хорошо, — сказал я. — Я передам мистеру Брэнсби.

Не попрощавшись, незнакомец в зеленом пальто заторопился в сторону Холборна. Я пошел за ним, поскольку моей следующей целью был «Линкольнз Инн», и мне тоже нужно было пересечь Холборн. Мужчина оглянулся, увидел, что я году следом, и ускорил шаг. Он натолкнулся на женщину, торговавшую корзинами, которая принялась во весь голос осыпать его бранью, но он не обратил на нее внимания. Незнакомец повернул на Вернон-роу, но когда я дошел до перекрестка, его уже и след простыл.

Я подумал, что, скорее всего, этот странный тип в зеленом пальто принял меня или кого-то из пешеходов, шедших за мною, за своего кредитора. Или же ускорил шаг по совершенно другой причине, никак не связанной с тем, что он оглянулся. Я выкинул этот эпизод из головы и пошел дальше на юг, но само происшествие запечатлелось в памяти, и позднее я был рад, что не забыл о нем.