— В тот вечер ты застал меня врасплох! Вот и все! — лепетала она, дрожа, как тростинка, в его руках. — Я тогда вообще ничего не чувствовала к тебе, как и сейчас.

— Значит, если я тебя поцелую, на тебя это не произведет ровно никакого впечатления? — Глаза его засверкали, точно у льва, готовящегося к прыжку.

— Именно! Точно так же, как и на тебя! — подтвердила она, едва дыша.

— Таким образом, чтобы покончить со старыми призраками, надо только на практике проверить эту теорию, так? — спросил он с хрипотцой в голосе, что еще больше испугало ее.

— Не надо, Люк! В этом нет никакой необходимости…

— Нет?

И он сильнее прижал ее к себе. Но вместо того чтобы склониться над ней и поцеловать, он просто смотрел на ее полураскрытые губы, и зрачки у него расширились от едва сдерживаемого желания. Верити казалось, что она умирает: нервы были напряжены до предела, сердце сумасшедше билось. Она окаменела в его объятиях, изо всех сил стараясь сдержать свои эмоции, едва не теряя сознания от захватившей ее страсти.

Когда наконец их губы соединились, ощущение, которое она испытала, потрясло ее. Он умел целовать, его губы пробовали ее, искали ее, вызывая в ней дрожь, волнами прокатывавшуюся по всему телу от головы до пят. Чтобы не раствориться в нем окончательно — а этого ей больше всего сейчас хотелось, — пришлось сделать над собой такое усилие, как никогда в жизни.

— Удовлетворен? — внезапно охрипшим голосом спросила она, едва он ослабил свои объятия, не отпуская, однако, ее рук.

— Больше чем удовлетворен, — проговорил он мягко, растягивая слова, и взгляд его был столь же многозначителен, сколь и его слова. Он медленно осмотрел ее с головы до ног: миниатюрные выступы груди, плавный изгиб бедер, стройные длинные ноги и высокий подъем. Взгляд его был столь обжигающим, что даже ногти на ногах, покрытые персиковым лаком, почувствовали его.

Верити открыла было рот, чтобы бросить ему еще один вызов, но тут из сочно-зеленых пальмовых декораций, окружающих ее домик, появился официант в белом пиджаке, неся в руках поднос с высоким серебряным кофейником, чашками и приятно пахнущими тостами.

Люк отпустил ее, и она так резко от него отстранилась, что едва не налетела на стол.

— Buenas dias, senor, senorital… (Доброе утро (исп.) — Молодой человек улыбнулся им ослепительной белозубой улыбкой.

Почувствовав глубокое облегчение. Верити улыбнулась ему так, как не сделала бы в обычной ситуации, и официант остался страшно доволен.

— Gracias, (Спасибо (исп.) Паблито, — резко сказал ему Люк. И Верити злорадно подумала: даже не мог скрыть свое недовольство!

Когда официант ушел, она села за стол и приподняла кофейник, сердясь на свои руки: как бы Люк не заметил, что они дрожат!

— Кофе? — вежливо поинтересовалась она.

— Черный и без сахара.

Она протянула ему чашку, а себе налила с молоком. Люк тоже уселся за стол, наблюдая за — Раз уж мы только что доказали друг другу наше безразличие… причем самым убедительным образом, — сказал он наконец язвительно, — давай оставим в стороне истерики и всякие комплексы. Забудь об оскорбленной гордости, оставь свои обиды. Завтра ты никуда не полетишь, потому что, помимо испорченного отдыха, ты лишишь меня возможности воспользоваться твоими профессиональными способностями… надо будет организовать очень важный вечер.

— Я полечу домой тогда, когда захочу, черт побери! Раз уж ты занимаешься гостиничным делом, то у тебя должна быть целая дюжина профессионалов. Все это просто фарс!

Люк допил кофе и встал, совершенно безучастный к ее возмущению, и это еще больше ее задело.

— Ты останешься, — подытожил он самонадеянно, — ты никуда не поедешь. Этот остров очарует тебя. — Он медленно поднял руку и показал на белый песок и бесконечную синь океана. Уже уходя, он бросил: — Заканчивай завтрак, и через полчаса жду тебя на пляже. Я покажу тебе коралловый риф. К концу недели ты не захочешь отсюда уезжать!

Кипя от возмущения, Верити молча смотрела ему вслед, а он неторопливо и уверенно, как будто они расстались лучшими друзьями, шел среди пальм.

— Сама не понимаю, почему позволяю втягивать себя в эту историю, сказала Верити Люку, выбравшись на отмель после первого путешествия в подводный мир. — Если уж мне суждено здесь задержаться, то я бы предпочла экскурсию на тропический базар. Новые рецепты мне не повредят.

— Опять о делах, — насмешливо заметил Люк, не сводя глаз с ее крепкого тела в желто-белом купальнике. И вдруг сдвинул в сторону бретельку на ее плече.

Верити вздрогнула и резко отстранилась.

— Что с тобой? Я просто хотел посмотреть, не сгорела ли ты, — мягко пояснил он, удивленно приподнимая бровь. — Под водой тоже можно сгореть. Твой лосьон для загара водой не смывается?

— Нет! Я все-таки не такая дура, как ты думаешь…

— Возможно. Ты бываешь достаточно разумна, — сиронизировал он с безжалостной улыбкой. — Твоя беда — в неумении расслабляться. Именно поэтому ты здесь. Помнишь, что я тебе говорил?

— Ты только об одном и говоришь!

— Что не мешает тебе постоянно о нем забывать.

— Сегодня после обеда я найму машину и поеду осматривать остров и наберу столько оригинальных рецептов, что, когда вернусь домой…

— Не так споро, Верити! Это земля de manana — завтрашнего дня. Здесь никто никуда не торопится, здесь все ходят спокойно. К тому же осмотреть всю Доминиканскую Республику за один день тебе не удастся. Ведь это вторая по величине страна Вест-Индии. Ни больше ни меньше как сорок девять тысяч квадратных километров. Они вышли на мягкий белый песок. Люк остановился и, взяв ее за руку, усадил возле себя. И опять волнами в ней стало нарастать беспокойное, сосущее чувство, и она осторожно, так, чтобы он этого не заметил, совсем чуть-чуть от него отодвинулась. Мелкий, прилипший к бедрам песок был таким горячим, что купальник у нее почти тут же высох.

Большое мускулистое тело Люка в одних узких голубых плавках было так близко от нее, что ей стало не по себе, и было трудно сохранить душевное равновесие. Она напряженно смотрела на мерцающий океан, пытаясь подавить в себе и эти нежелательные мысли, и даже удовольствие, только что полученное от первого визита в тайный подводный мир, — ей вовсе не хотелось выглядеть восхищенным ребенком. Достаточно было того, что она терпела его присутствие.

— Я и не собираюсь изучать этот остров! Просто хочу быстренько проехать по близлежащим районам. Надо будет взять напрокат машину.

— Брать машину напрокат нет никакой необходимости. Я к вашим услугам, senorita. Гид и шофер.

— Спасибо, но я предпочитаю поехать одна. Не хочу быть обузой.

— Глупости! Я хорошо все здесь знаю. Это моя вторая родина, мои корни восходят еще к первым испанским колонистам. — Он говорил, растягивая слова, и в голосе слышалась легкая насмешка. — Так куда мы поедем? На запад, в Пуэрто-Плата, или на юг, на мое ранчо? Там у меня есть поле для игры в поло.

— Лучше в Пуэрто-Плата, — только и смогла выдавить она, отказавшись от дальнейшего спора: ей вовсе не хотелось смотреть, как Люк будет играть в поло. Со дня смерти Эдварда она даже слышать не могла об этой игре.

— Что ж, Пуэрто-Плата, так Пуэрто-Плата. А сегодня вечером мы ужинаем в отеле.

Верити слегка нахмурилась, поняв, что ей придется терпеть компанию Люка целый день.

— Люк, разве у тебя нет других дел?

— Нет, — улыбнулся он ласково все с той же легкой иронией. — Я полностью в вашем распоряжении, сеньорита Лейси.

В его тоне был прямой вызов. Он хочет поставить ее в полную зависимость! Бросив на него усталый, затравленный взгляд, Верити отвернулась, чтобы он не прочел ее мысли.

— Какое счастье! — пробормотала она саркастически.

Но, даже изо всех сил сопротивляясь опеке Люка, она не могла не пересмотреть свое представление о счастье. День тек так неспешно, они купались, и загорали, и ныряли в теплой, как парное молоко, воде… К тому же, благодаря наставлениям Люка, ныряние оказалось таким приятным занятием! Постепенно она отдалась беззаботному, медленно текущему времени, влажная жара тропиков растопила ее напряжение. Да и Люк оказался приятным собеседником — раскованный, с широким кругозором и хорошим чувством юмора, к тому же он прекрасно знал остров и был умелым инструктором. Обедали в Пуэрто-Плата. Люк угостил ее catifritos — хорошо прожаренными булочками с начинкой из острого рубленого мяса. Она вежливо отказалась от куриных ножек и фаршированных потрохов, побаиваясь новизны. Но catifritos были просто восхитительны, и она сказала об этом Люку, добавив, что ей хотелось бы получить рецепт.