Итак, решение было принято. Она не станет ничего рассказывать. Ничего, пока не наступит время отъезда. Затем, если она действительно не безразлична ему, все как-нибудь уладится. Если же нет, ну что ж, по крайней мере у нее есть эти три недели райского блаженства.

Софи села за туалетный столик, чтобы наложить на лицо косметику, и посмотрела на себя в зеркало. В холодных серых глазах, смотрящих на нее, был легкий оттенок меланхолии, а полный, чувственный рот тронут грустью.

Это была ее последняя ночь на Ямайке. Три недели безоблачного рая, самые счастливые недели в ее жизни, пролетели так быстро. Она узнала, что такое любовь, радостное волнение чувств. Она стала свидетелем того, как осуществились ее самые затаенные мечты.

Кайл так ничего и не заподозрил. Он даже не знал, что завтра она уезжает — она ему об этом не сказала.

На кровати лежали почти полностью упакованные чемоданы из темной кожи. Из-под крышек выглядывали разноцветные летние платья. Шкафы и полки опустели. Она заказала такси в аэропорт на семь тридцать завтрашнего утра. Счет за номер в гостинице был оплачен. Она успела позвонить в Лондон мисс Флэнэган, приходящей прислуге, и распорядиться, чтобы та проветрила и привела в порядок квартиру к ее приезду завтра ночью. Завтра она уже будет спать в Лондоне, и все это будет казаться ей лишь сном. Включая и Кайла Харта.

Сегодня же все встало на свои места.

Они провели вместе много чудесных дней, лежа на пляже, болтая и смеясь, так, как если бы они были влюбленной парой. Иногда вместе совершали поездки по острову, причем, будучи знатоком Ямайки, Кайл оказался прекрасным гидом.

Но. они так и не стали любовниками, по крайней мере в физическом смысле. Она была очень осторожна и теперь не позволяла ему никаких ласк и поцелуев, уже отлично зная, как трудно ей устоять перед ним. Хотя она видела, что ее сдержанность очень огорчала его, она намеренно избегала чувственной близости, которой он так пылко домогался, и сейчас была довольна тем, что смогла выдержать его натиск.

Днем, на пляже, Кайл пригласил ее поужинать с ним, но не в отеле, а, как он уверил ее, в лучшем ресторане Кингстона, и она согласилась. У нее не было определенных планов на вечер. Значит, это будет ее последним выходом с ним, и она решила сыграть свою роль сегодня с полной самоотдачей.

Она взглянула на часы. Погрузившись в свои мысли, она совершенно забыла о времени и теперь опаздывала на целых пятнадцать минут. Кайл, наверное, уже нетерпеливо ждет ее в фойе гостиницы. Ничего страшного: такому самоуверенному эгоисту будет полезно немного помучиться.

Софи чуть тронула помадой губы и подвела глаза. Этого было достаточно, чтобы ее лицо сразу же стало неотразимо привлекательным. Затемнив тушью ресницы, Софи с силой несколько раз расчесала волосы. Единственное, что вносило некоторую дисгармонию во вполне завершенный образ, были ее волосы, представлявшие собой беспорядочное великолепие волнистых прядей и завитков. Тем не менее это ее совсем не портило, так что не стоило волноваться по этому поводу.

Она слегка помазала запястья и ложбинку на груди духами «Джордже Армани», таинственно чувственную прелесть которых Софи открыла совсем недавно.

Сбросив с себя накидку, она легким движением натянула ажурные шелковые трусики и взяла лежавшее на стуле платье.

Это было ее единственное приличествующее данному случаю платье. Она купила его пару дней назад в Кингстоне как сувенир, заранее зная, что вряд ли когда-нибудь наденет его в Лондоне.

В простом черном наряде из шелкового шифона, сшитом наподобие саронга, она выглядела довольно скромно, если бы не оголенные, темные от загара плечи. И если бы не длинный разрез впереди, который при ходьбе открывал взгляду, от щиколотки до самого бедра, прекрасные, золотисто-коричневые ноги.

Удивляясь собственной смелости, Софи застегнула платье и сунула ноги в изящные вечерние туфли на высоких каблуках. Что же до чулок, то, как она решила, в летнюю пору в Кингстоне ими можно было пренебречь, так же как и драгоценностями. Посмотрев на себя в зеркало в последний раз, она отметила, что выглядит именно так, как было задумано. Он будет просто ослеплен.

Софи схватила вечернюю сумочку и выбежала из номера.

Она опоздала ровно на сорок минут. Он ждал ее в фойе. На нем был белый смокинг и черные брюки. Он был настолько великолепен, что она почувствовала, как учащенно забилось ее сердце при виде этого совершенного образца мужской красоты и почти животного обаяния.

Видно было, что он разозлен ее опозданием. В нетерпении он закусил нижнюю губу и хмуро смотрел вдоль уставленного многочисленными пальмами и покрытого кремовой ковровой дорожкой фойе. Его зеленые глаза сердито сверкали из-под черных бровей.

Софи вышла из лифта и направилась к нему, стараясь держаться непринужденно. Элегантно скользя по фойе в своем ослепительном наряде, Софи подумала, что в ее жизни, наверное, никогда больше не будет подобного момента.

Он повернулся к ней и инстинктивно вынул из кармана левую руку, намереваясь взглянуть на часы, тем самым давая ей понять, что она заставила его ждать непростительно долго. Но, увидев ее, он тут же забыл об этом. Его расширившиеся глаза вбирали в себя ее лицо, всю ее фигуру, вплоть до длинного разреза на платье, открывавшего при ходьбе ноги.

Ее элегантная походка, которой она была обязана своему опыту манекенщицы, сегодня оказалась как нельзя кстати.

— Привет, — с улыбкой сказала она, подходя к нему. — Удивительно теплый вечер, вы не находите?

— Что? Д-да, действительно теплый, — согласился он, пытаясь прийти в себя от ее появления. — Софи, вы сегодня просто…

— Да? — чуть вздернула она брови.

— Пошли, — сказал он, качнув головой в сторону выхода и ничего не сказав о ее опоздании, хотя Софи догадывалась, что он не из тех, кто обычно прощает такие вещи.

Открывая дверцу в салон своего белого автомобиля с откидным верхом, он тронул ее за руку, почувствовав прохладу ее кожи.

— Софи, — мягко сказал он, — вы просто восхитительны.

Она села в машину и спокойно посмотрела на него. Сквозь разрез на платье он увидел узкое, стройное бедро. Его лицо напряглось, дав понять, что ее намерения достигли своей цели. Софи удовлетворенно улыбнулась.

— Вы собираетесь простоять так всю ночь или, может быть, мы все же поедем?

Он усмехнулся и, наклонившись, поправил ей платье, прикрыв оголенную часть ноги.

— Это может создать опасность при езде. Пусть ваши ноги остаются закрытыми, если вы не хотите, чтобы я отвлекался от дороги.

Он захлопнул дверь, обошел спереди машину и уселся на водительское место. Верх был опущен, и они могли вдыхать насыщенный ароматами ночной воздух.

— Поднять верх? — спросил он.

— Не нужно. Слишком жарко.

— Прекрасно. — Он завел мотор. — Поехали.

Было три тридцать утра. Высоко в бархатно-черном небе поблескивал жемчужный диск луны. Они возвращались в гостиницу мимо призрачно мелькавших по обеим сторонам дороги пальм. Через несколько часов она будет на пути в Англию.

Но Софи не хотелось думать об этом. Только теперь жара начала спадать, и после проведенного вдвоем вечера Софи была рада откинуться на сиденье, отдаваясь прохладе ласкающего ее шею и плечи ветерка. Она приподняла сзади волосы, подставляя шею под поток свежего ночного бриза, и вздохнула.

Это была поистине волшебная ночь. Ресторан, в который он ее привез, оказался в самом сердце южного района Кингстона, в старой части города. Ей никогда бы не пришло в голову побывать в таком месте одной. Это был полуподвал в районе доков, сотрясаемый местными ритмами; его посетители выглядели по меньшей мере живописно.

Однако персонал, довольно подозрительный, приветствовал Кайла как старого друга, а блюда, которые они ели, — фаршированные крабы, вяленая свинина, поджаренная на древесном угле, бататы, жареные зеленые бананы и великолепный фруктовый пудинг, который, как сказал ей Кайл, местные жители называли марьяж, — были несравненно хороши. Каждое блюдо запивалось лагером[5], а завершилось все ромом и кофе, после чего Софи почувствовала необыкновенную легкость, которая не покидала ее в течение всего вечера.