Ему было безразлично, что на самом деле Софи не имела ничего общего с тем странным существом, которое она изображала. Софи Эспен для него просто не существовала. Была лишь Мэйзи, неуклюжая, некрасивая особа, чья явная влюбленность достойна лишь насмешливого презрения.

Ну что же, пережить чувство боли для актрисы полезно. И именно Кайл помог ей испытать его.

В тот вечер она отказалась от предложения Кайла пообедать с ним, сказав, что неважно себя чувствует. Он был особенно внимателен и добр к ней и в последующие несколько дней, которые провел в Брайтоне, до отъезда в Сити. Добр! Эта его милая доброта стала для Софи последней каплей. Она смогла бы перенести его презрение, что же до доброты, то пошел он к черту со своей добротой! Она решила больше не бывать с ним, несмотря на настойчивые приглашения, и не разговаривала с ним.

Во всяком случае, до этой встречи, десять минут назад.

А тогда, несмотря на то что обида и гнев душили ее, она нашла в себе силы раскрыть свои чувства на съемочной площадке. То, чего не хватало ее исполнению раньше, на следующее утро ярко проявилось перед камерой.

Во время финальных эпизодов в Брайтоне и на студии в Лондоне она смогла передать ярость Мэйзи против враждебного ей мира с такой убедительностью и полнотой, что Перси Шумейкер, не удержавшись, расцеловал ее в обе щеки, а в Лондоне съемочная группа несколько раз награждала ее бурными аплодисментами.

Софи так никогда и не сказала Элен о том, что она услышала в тот день на брайтонском пляже.

Пару раз она замечала, как Элен задумчиво смотрит на нее, как будто догадываясь о чем-то, но этим все и ограничилось. Софи ни в чем ее не винила. Для нее Элен всегда будет человеком, который оказал ей неоценимую поддержку в ее актерской карьере, и после фильма они оставались друзьями.

Ко времени окончания съемок Софи чувствовала себя как выжатый лимон.

Теперь, когда работа над фильмом была завершена, ее первой заботой было сбросить с себя Мэйзи Уилкин, как змея сбрасывает ставшую ей не нужной старую кожу. Она вернулась в свою квартиру на Сент-Джонс-Вуд, уединившись в ней, как улитка в скорлупе, села на строжайшую диету, никуда не выходила и ни с кем не виделась. Она расставалась с Мэйзи без всякого сожаления. Диета и специальные упражнения сделали свое дело. Ее фигура вновь обрела стройность, а волосы прежний цвет. Все остальное довершила косметика.

Возвратившись в театр, она проработала первые пять месяцев в постоянной труппе, разъезжавшей по стране с тремя пьесами на современные сюжеты — «Здесь», «Там» и «Нигде», — которые, к сожалению, не набирали больше чем ползала. И хотя для Софи это была вторая серьезная работа в ее карьере актрисы, действительного успеха она не принесла. Труппа в основном состояла из молодых, начинающих свой путь актеров, таких же, как и она, но Софи, имея опыт работы на телевидении, выглядела на их фоне более уверенно и профессионально.

Оплата в труппе была минимальной, условия работы тяжелыми, поэтому у всех вырвался вздох облегчения, когда режиссер объявил в начале июня, что их гастроли заканчиваются. Никому из них не заплатили больше, чем за три месяца из проработанных пяти. И если бы не гонорар за фильм «Убийства на Элмтри-роуд», Софи пришлось бы довольно туго.

По окончании гастролей Софи решила сделать передышку. Она отчаянно нуждалась в отдыхе, где-нибудь на солнечном берегу, чтобы восстановить душевный покой.

Поэтому объявление в бюро путешествий, которое предлагало провести отпуск на Ямайке, стало для нее слишком большим искушением, хотя оплата была очень высока для нее, к тому же три недели отдыха — это больше того, что она могла себе позволить. И все же она воспользовалась деньгами, полученными за фильм, и купила себе билет.

Во время гастролей она изо всех сил старалась забыть Кайла, но не смогла полностью унять боль воспоминаний. Эта боль все еще жила в ней, укрытая тонкой вуалью, которую неосторожное слово могло сорвать в любой миг.

Именно Кайл стал причиной ее бегства на Ямайку, и она должна избавиться от него раз и навсегда.

А теперь он идет к ней по залитому солнцем пляжу в Очо-Риос, даже не зная, кто она такая.

Первой подошла к ней девочка.

— Я нашла очень красивые ракушки, — сказала она, садясь радом с Софи, и, перевернув ведерко, высыпала свои сокровища на песок. — Они просто чудо, правда?

— Правда.

— Жалко, что среди них так мало целых, — вздохнула девочка. — Целые встречаются только под водой. Мой дядя сказал, что достанет их для меня со дна. Ой, смотрите! Настоящий перламутр!

— И правда красивая, — сказала Софи, беря ракушку. По мере того как Кайл приближался к ней, ее волнение.

Он смотрел на нее в раздумье.

— Боюсь показаться банальным, но, мне кажется, мы с вами где-то встречались, не так ли — Нет, — солгала она неожиданно для самой себя. — Не думаю.

— В самом деле? И все же вы очень напоминаете мне кого-то, хотя не могу вспомнить кого. — Он неожиданно улыбнулся. — Звучит довольно избито. Хуже даже, чем если бы я спросил вас «как часто вы здесь бываете?».

Софи вежливо улыбнулась. Она не хотела, чтобы он узнал ее. Хватит с нее того, что было.

Кайл оказался выше ростом, чем она его помнила. Все его поджарое, мускулистое тело выражало властную уверенность в себе. В Брайтоне мужественная выразительность его тела была скрыта под покровом одежды. Здесь же его почти полная нагота, если не считать синих плавок, заставила ее остро почувствовать агрессивную победительность, сквозящую в каждом его движении. Ей казалось, что она физически ощущает спокойную мощь, столь отличающую Кайла от всех мужчин, которых ей когда-либо приходилось видеть.

— Могу я спросить, как вас зовут?

— Софи Уэбб. — И опять, как и в прошлый раз, она не хотела лгать. Все это получилось как бы помимо ее желания. По правде говоря, она я не солгала — Софи Уэбб Эспен было ее полное имя.

Интересно, скажет ли ему что-нибудь имя Софи? По всему было видно, что нет.

— Меня зовут Кайл Харт. А это Эмма, моя племянница.

— Очень приятно, — улыбнулась Эмма и пошла к воде в поисках новых ракушек.

Кайл опустился на песок рядом с Софи. В какое-то мгновение она вздрогнула от случайного прикосновения его плеча, чье тепло показалось ей жаром раскаленного железа.

— Мы тоже остановились в отеле «Сан-Антонио». А приехали вчера.

— Родители Эммы тоже приехали с вами?

— Нет. — Он кинул взгляд в сторону девочки. — У моего брата и его жены сейчас трудный период. Сказать по правде, они на грани развода. Я вызвался взять Эмму с собой в отпуск частью для того, чтобы избавить ее от невыносимой домашней атмосферы, частью, чтобы дать родителям возможность спасти брак от окончательного разрыва.

— Понимаю.

Так вот почему он здесь. По крайней мере теперь она знает, кто такая Эмма и почему Кайл оказался на Ямайке.

— А вы? — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Вы здесь с друзьями?

— Нет, я приехала одна. — Она почувствовала, что он удивлен, хотя и не показывает этого.

— Вы впервые на Ямайке?

— Да.

— Оказаться одной так далеко от Англии… — Выражение его лица говорило о том, что он все еще пытается разгадать ее тайну. — Могу я спросить вас, чем вы зарабатываете себе на жизнь?

— Я… манекенщица.

— Похоже, — улыбнулся он, окинув взглядом ее фигуру. — Боюсь, мой род занятий не столь эффектен. Я работаю в банке.

— В самом деле? — Она почувствовала громадное напряжение. Даже этот ни к чему не обязывающий разговор с Кайлом требовал от нее большого самообладания. Она поняла, что если сейчас же не уйдет, то сморозит какую-нибудь глупость.

Нервными, резкими движениями она собрала свои вещи: полотенце и плетеную сумку — и легко вскочила на ноги.

— Простите, но, к сожалению, мне пора уходить.

Он смотрел на нее снизу, и промелькнувшая в его глазах улыбка тут же скрылась в тени его темных ресниц. Взгляд, подобно жгучей ласке, медленно вобрал в себя все ее прекрасное, пок рытое легким загаром тело прежде, чем он заговорил снова: