— Очень смешно, — огрызнулась Софи.

— Вам хорошо удаются чувствительные сцены, верно? — дразнил он ее. — Все твердят мне о том, как прекрасно вы сыграли в заключительном эпизоде «Убийств на Элмтри-роуд». Говорят, это было что-то необыкновенное. Я уже начинаю жалеть, что мне не удалось посмотреть этот фильм, но я был очень занят в тот вечер с одной приятельницей.

Последние слова ужалили ее, как укус скорпиона.

— Вы уже вчера говорили об этом. Уверена, что у вас было более интересное занятие, — сказала она с напускным равнодушием. — Но если я действительно хорошо сыграла ту сцену, то частично я обязана этим вам.

Он удивленно вскинул брови.

— Вы серьезно?

— Если бы однажды вечером меня резко не спустили с небес на землю, я бы, наверное, не смогла так убедительно сыграть эту роль, — просветила она его.

— Вот как? Ну-ну. — Он смерил ее медленным, пристальным взглядом. — Кажется, вы все еще не можете забыть тот случай в Брайтоне. Вы тогда были очень влюблены в меня, не так ли?

Краска, прилившая к ее лицу, еще сильнее подчеркнула его бледность.

— Вообще-то не помню.

— Зато я помню. Это было видно невооруженным глазом.

— Да, наверное, мне нужно было быть более осмотрительной в проявлении своих юношеских чувств, не так ли? — с быстрой улыбкой взглянула на него она. — Но, к сожалению, я не знала, что… что кажусь вам настолько нелепой.

Кайл сухо улыбнулся.

— Хотите услышать кое-что смешное — С удовольствием посмеюсь.

— Вы мне понравились в Брайтоне, Софи. Очень понравились. Мне было весело и легко с вами. Это правда. Мне казалось, что мы можем стать добрыми друзьями.

Она опустила глаза.

— И это… все?

— Хороший друг куда более редкая и ценная вещь, чем хорошая возлюбленная, — уверил он ее с иронической улыбкой. — Но оказалось, что этому не суждено было случиться.

— Вы говорили обо мне ужасные вещи, — сказала она ему тихо. — Даже много месяцев спустя я не могла их забыть.

— Я говорил это не для вас, — отрубил он. — Мало кто может позволить себе подслушать то, что о нем говорят, без неприятных последствий. Я ничего не знал о вашей роли, пока Элен не объяснила мне. Я думал, что вы просто не следите за собой, не знал, как много усилий вы отдаете своей роли. — Он помолчал. — Насколько я помню, в тот вечер я был прав, говоря о вашей столь явной влюбленности в меня.

— Да, — уныло подтвердила она.

— Я никак не мог понять, что заставило вас столь резко измениться по отношению ко мне. Я не понимал, что произошло. Я понял только то, что в моем обществе больше не нуждаются. Но, разумеется, уже тогда вы замыслили свою маленькую месть, не так ли?

Она зажгла газ и поставила кофеварку на плиту. В наступившей тишине они услышали, как в ванной перестала литься вода. Дженни, вытираясь, что-то весело напевала себе под нос.

— Кстати, из чистого любопытства, — сказала Софи, — что вы делали между дансингом и завтраком в ресторане?

— Я уложил вашу милую кузину в постель. Чайные ложки со звоном посыпались в раковину из внезапно онемевших пальцев Софи. Кухня поплыла перед ее полными слез глазами.

— О Боже, Кайл! — в ужасе прошептала она, глядя на внезапно ставшую нечеткой фигуру. — Вы этого не сделали!

Он посмотрел на ее убитое горем лицо и хрипло рассмеялся.

— Очень даже сделал, милая! — Софи стало так плохо, что ее чуть не вырвало. — Однако я не лег вместе с ней, — продолжал Кайл. — Выражение ее лица вызвало у него ироничную усмешку. — У вас замечательно грязное воображение. Когда мы приехали ко мне домой, Дженни буквально валилась с ног от усталости. Так что я дал ей возможность выспаться в спальне для гостей, а сам немного поработал. У себя в кабинете, — добавил он. По его лицу было видно, какое удовольствие доставляет ему видеть боль в ее глазах. — Потом мы позавтракали в «Дорчестере» и я привез ее сюда. C'est tout[6].

Дрожащими руками Софи стала вынимать ложки и кофейные чашки.

— Мерзкий тип, — сказала она ему шепотом.

— Бедная маленькая Софи, — недобро улыбнулся Кайл. — Какая вы все-таки наивная. — Он подошел к ней и с насмешливой нежностью привлек ее к себе. — Неужели вы думали, что я стану заниматься любовью с Дженни в первый же вечер? Это испортило бы мне все удовольствие.

От прикосновения его рук у нее все поплыло перед глазами.

— Для вас это всего лишь удовольствие? — с горечью спросила она.

— Разумеется.

— Это просто невероятно! Вы знаете, как вы мне небезразличны, и тем не менее готовы причинить мне такую невыносимую боль!

— Небезразличен? — вкрадчивым голосом повторил он. — Какое любопытное слово. Просто невероятная наивность. Или, может быть, это не наивность, а своего рода месть?

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — устало сказала Софи.

— Не знаете? — Он улыбнулся и тронул ее за подбородок, чуть приподняв ее опущенное вниз лицо. — Иногда я почти готов был поверить, что вы действительно девственны. Ну а как в этом можно убедиться? Существует только один надежный способ, не так ли?

— Мне вы можете верить.

— А я не верю вам. — Он не отрываясь смотрел на ее губы. — Я не верю ни одному слову, слетающему с этих теплых, мягких губ. Когда-то я слишком часто верил им. — Он посмотрел ей в глаза и тихо спросил: — Почему вы на меня так смотрите?

— Как смотрю?

Он теснее прижал ее к себе.

— Черт вас возьми, Софи, — мягко сказал он. — Эти серые глаза откровенно говорят, что вы хотите меня. Вы ведь сами знаете об этом, разве не так?

— Нет. — Она попыталась отвернуть от него свое лицо, но Кайл как будто загипнотизировал ее своим взглядом.

— Да. Это единственный способ узнать правду о вашей так называемой невинности, не так ли?

— После чего, — сказала она, чувствуя внезапную сухость во рту, — вопрос о моей девственности отпадает сам собой.

— Он отпадает в любом случае, — ответил Кайл. Его взгляд стал более жестким. — Как любовница вы совершенно не интересуете меня.

Она невольно вздрогнула от этих слов и успела заметить искру удовлетворения, вспыхнувшую в его глазах.

— Но, может быть, вместо радостей любви, мы удовлетворимся добрым, дружеским поцелуем?

Она пыталась увернуться от его настойчиво ищущих губ, но Кайл был слишком силен. Его губы прижались к ее губам в возбуждающе-нежном и одновременно властном поцелуе. Его рука мягко скользнула вниз и стала ласкать ее с явным расчетом возбудить ее чувственность.

— Почему вы так дрожите? — тихо засмеялся он. — Подумали о том, как я это делаю с вашей очаровательной маленькой кузиной? Именно такие женщины мне по вкусу, к тому же она не изображает из себя мраморную статую, когда я ее целую. Но вам придется немного подождать, Софи. Я скажу вам, когда у нас дело дойдет до постели, можете не сомневаться. Но это случится не сразу. Может быть, через день-два. Может быть, чуть позднее. В таких делах ничего нельзя знать заранее.

— Как можно быть таким жестоким? — неуверенно спросила она, пытаясь высвободиться из его объятий.

— Разве вы не были безжалостны ко мне? — возразил он с жесткой улыбкой. — Разве не в такую же точно игру вы играли со мной?

— Нет, никогда!

— Не лгите. — Он с силой сжал ее, чуть не раздавив в своих объятиях. — Это была необыкновенно талантливая игра. Особенно та ее часть, где вы изображали из себя невинную девственницу. Вы действительно одурачили меня. Вы знаете об этом? У вас настоящий актерский талант, Софи. Для такой, как вы, убедить меня в своей невинности — это настоящее достижение.

— Никакое это не достижение. — Длинные черные ресницы Софи были мокры от слез. — Это была обыкновенная правда.

— Это была бессердечная игра. — Он снова поцеловал ее в губы, на сей раз грубо, заставив ее вздрогнуть от боли. — У вас все было прекрасно отработано — застенчивое желание, робкие прикосновения, срывающийся на шепот голос… — Он стиснул зубы, как будто хотел вонзить их ей в горло. — А потом, когда вы почувствовали, что я хочу вас, по-настоящему хочу, вы ускользнули, оставив мне эту, ничтожную, подлую записку. Ну что ж, вам придется дорого заплатить за это, милая Софи.