— Майкл Кейн дал нам нечто большее, чем жизнь, или даже понятие «родина», — задумчиво проговорил он. — Он дал нам понять ответственность перед самими собой и, таким образом, перед всеми людьми на Вашу. Логика его неопровержима, а причины ясны. Мы должны поступить так, как он говорит.

— Я не уйду! — повернулся ко мне Дарнал. — Майкл Кейн! — крикнул он. — Ты — мой брат, и я люблю тебя как брата и как великого бойца, большого друга. Ты не мог всерьез предложить этого! Позволить этой толпе захватить Варналь — этим больным людям! Ты, должно быть, обезумел!

— Напротив, — спокойно возразил я. — Именно с безумием я и сражаюсь. Я борюсь за то, чтобы остаться нормальным. Пусть тебе скажет отец. Он знает, что я имею в виду.

— Сейчас отчаянные времена, Дарнал, — сказала Шизала. — Сложные времена. И поэтому трудно решить, что нужно предпринять, когда требуется действовать. Народ Зеленой Смерти, подобно народу Кенд–Амрида, безумен. Применить против них насилие означало бы поощрить безумие такого рода в самих себе. Я думаю, это и хочет сказать Майкл Кейн.

— Я хотел сказать почти что это, — кивнул я. — Если мы сейчас предадимся страху, то чем станет Карнал?

— Страху! Разве бегство не трусость?

— Трусость бывает разная, сын мой, — сказал Карнак, вставая. — Я думаю, что бегство из Варналя — хотя мы достаточно сильны, чтобы разбить эту наступающую на нас толпу — не столь уж большая трусость. Это ответственность.

Дарнал покачал головой.

— Я все равно не понимаю. Наверняка нет ничего плохого в защите нашего города от агрессоров.

— Есть разные виды агрессии, — заметил я. — Вскоре после моего прибытия на Вашу против Варналя выступили Синие Гиганты Арзгуна. Этот народ был вполне в здравом уме. Отбиться от них было делом простым. И мы это сделали. Но, применяя насилие в данном случае, мы потеряем связь со всем нашим делом, если тебе угодно. Хотя я думал, что оно у всех нас общее. Нам ведь надо исцелить болезнь в ее источнике, исцелить болезнь тела и духа, заразившую Кенд–Амрид.

Дарнал посмотрел на Хула Хаджи, который ответил ему таким же взглядом, а затем отвел глаза. Он взглянул на отца и сестру. Те ничего не сказали.

Он посмотрел на меня.

— Я не понимаю тебя, Майкл Кейн, но постараюсь, — сказал, наконец, он. — Я доверяю тебе. Если мы должны покинуть Варналь, значит, мы должны покинуть его.

А затем Дарнал не смог больше сдерживать слез, покатившихся по его щекам.

И поэтому, я надеюсь, вы поймете, как великий город, здоровый и сильный, был оставлен своим населением.

Воины, ремесленники, женщины и дети покинули Варналь длинной организованной процессией, унося с собой свое имущество. А воздушные корабли — и те, что остались от шивов, и моей конструкции — плыли над ними. Некоторые уходили, как Дарнал, молча. Другие недоумевали, некоторые задумывались, но знали в душе, что поступают правильно.

Они оставили Варналь больным и обманутым людям делать с ним все, что угодно.

Это был единственный выход из создавшегося положения.

Как я уже говорил вам, обычно я не мыслитель, но стараюсь придерживаться определенных принципов, какой бы отчаянной ни была ситуация или ужасной — угроза. Нс из–за догматизма, а, если угодно, из страха перед страхом — страха перед действиями, которые производят из страха, перед мыслями, которые рождены страхом!

Я ехал на дахаре бок о бок с Шизалой справа от меня и Хулом Хаджи слева. Рядом с ним ехал Карнак, Бради Карналы. Справа от Шизалы — Дарнал со строгим лицом и недоумевающим взглядом.

Позади нас ехали и шли гордые жители Варнала, грандиозного., города Зеленых Туманов, остававшегося все дальше и дальше у, меня за спиной.

Впереди лежали лишенные растительности мрачные горы, которые мы сделаем своим домом, пока не будет найдено лекарство против Зеленой Смерти.

Когда мы решили уйти из города, на кон была поставлена не только физическая судьба населения Марса. Речь шла о судьбе психологии! Мы покинули Варналь, чтобы Марс по–прежнему мог оставаться планетой, которую я любил, а сам Варналь — городом, в котором я больше всего чувствовал себя как дома.

Мы сражались против страха, против истерии и против ужасающего безумного насилия, вызванного этими эмоциями.

Мы покинули Варналь не для того, чтобы подать пример другим. Мы покинули его, чтобы подать пример самим себе.

Еще это может показаться грандиозным. Я только прошу, чтобы вы подумали о том, что мы сделали, и постарались понять цель этого.

Наше путешествие в горы оказалось долгим, ибо скорость передвижения устанавливалась самыми тихоходными гражданами.

Наконец мы добрались до холодных гор и нашли долину, где смогли построить грубые дома для себя, так как склоны долины густо поросли лесом.

Сделав это, мы послали свои воздушные корабли обследовать горы в надежде отыскать почти легендарного врача, являвшегося единственным человеком на Марсе, способным спасти наш мир от Зеленой Смерти.

Нашел, в конечном итоге, Маса Раву не я, а тот, кто первым упомянул о нем, — Дарнал.

Дарнал вернулся однажды вечером в лагерь на воздушном корабле. Он отправился путешествовать в одиночку, и мы сочувственно отнеслись к этой потребности в уединении.

— Майкл Кейн, — заявил он, входя в хижину, где жили теперь мы с Шизалой. — Я видел Маса Раву.

— Он может помочь нам? — был мой первый вопрос.

— Не знаю. Я не разговаривал с ним, только спросил, как его зовут.

— И это все, что он сказал тебе?

— Да. Я спросил его, кто он, и он ответил: «Мае Рава».

— Где он?

— Он живет в пещере во многих шати от сюда. Ты хочешь, чтобы я показал дорогу?

— Да. Ты думаешь, он стал законченным отшельником? Тронет ли его наше бедственное положение?

— Не могу сказать. Утром я отвезу тебя туда.

Поэтому утром мы улетели на воздушном корабле Дарнала отыскивать Маса Раву. Точно так же, как раньше я разыскивал машины в надежде, что они спасут нас, так теперь я искал человека. Окажется ли человек более полезным, чем машины? Я не был уверен.

Следует ли мне так сильно доверять машинам? Или другому человеку? Я снова сомневался.

Но я отправился с Дарналом, лавируя на корабле среди скал, пока мы не прибыли к месту, где естественная тропа поднималась по горе к пещере.

Я сбросил лесенку на широкий карниз перед пещерой и начал спускаться, пока не оказался перед темным входом.

Я зашел внутрь.

Там, прислонившись спиной к стене пещеры, сидел человек, согнув одну ногу и выпрямив другую. Он окинул меня веселым вопросительным взглядом. Он был гладко выбрит и молод на вид. Пещера оказалась чистой и хорошо меблированной.

Это не вязалось с моим представлением об отшельнике, да и пещера его не походила на логово отшельника. В этом человеке было что–то изысканное.

— Мас Рава? — осведомился я.

— Он самый. Садитесь. У меня вчера был один гость, и боюсь, я обошелся с ним довольно грубо. Он был первым. Ко второму я подготовился лучше. Как вас зовут?

— Майкл Кейн, — ответил я. — Это долгая история, но я прибыл с планеты Негалу. — Я стал рассказывать ему, употребляя марсианское название Земли. — И из времени, которое у вас в будущем.

— В таком случае, вы интересный человек для моего первого настоящего гостя, — не без юмора заметил Мае Рава.

Я уселся рядом с ним.

— Вы прилетели искать у меня какие–нибудь сведения? — был его следующий вопрос.

— В некотором смысле, — ответил я, — но сперва вам лучше выслушать всю историю.

— Пусть будет вся, — согласился Мае Рава. — Такому человеку, как я, нелегко наскучить. Рассказывайте.

Я поведал ему обо всем, что рассказывал вам, обо всем, что я думал и говорил, обо всем, что думали и говорили мне. На это мне потребовалось несколько часов. Но Мае Рава все время слушал, не перебивая.

Когда я закончил, он кивнул.

— Ты и усыновивший тебя народ попали в интересное и затруднительное положение, — сказал он. — Мои врачебные знания немного устарели, хотя в одном ты прав. Лекарство против чумы существовало, согласно тому, что я читал. Оно существовало не в форме машин — тут ты дал маху, — а в форме бактерий, способных побороть воздействие Зеленой Смерти всего за несколько минут.