Энн недоверчиво улыбнулась.

— Боюсь, что у вас просто не будет времени, чтобы предаваться таким высоким размышлениям. Вы будете слишком заняты, помогая нам изменить наш мир.

Каргилл посмотрел на нее, нахмурившись. Напоминание о том, что его намереваются использовать для осуществления неизвестных ему планов, рассердило его.

— Этот ваш мир, — сказал он, — есть ли в нем справедливость для людей?

Она сжала губы.

— Есть только один способ изменить этот мир, — медленно проговорила она. — Нам нужно избавиться от Теней и заставить Планиаков спуститься на землю и заниматься делом. Если этого удастся достичь, вскоре на нашей планете вновь возродятся экономическая жизнь, промышленность, цивилизация и все то, ради чего стоит жить. И с того времени справедливость для отдельной личности всегда будет включать упорный труд.

Каргилл демонстративно обвел глазами роскошно обставленную комнату.

— И для вас в том числе? — тихо спросил он.

Она, видимо, поняла, что он имеет в виду, и лицо ее залила краска.

— Если вы думаете, что управлять поместьем очень легко, то вы ошибаетесь, — отрезала она.

Это, конечно, было верно, но он не хотел признать ее правоты — слишком сильно было в данный момент его враждебное чувство к ней. Он спросил:

— Какова все-таки моя роль? Что это за курс обучения, который я должен буду пройти?

К Энн, похоже, снова вернулось ее прежнее настроение, и в глазах вспыхнуло все то же саркастическое выражение. Она сказала с иронией:

— Если единицу достаточно упорно умножать на ноль, то в конце концов может получиться миллион. Вот такая математика в нашем курсе обучения. Есть ли еще что-нибудь, что вы хотели бы узнать?

— Черт возьми! — воскликнул Каргилл, вскочив на ноги. — Если вы хотите, чтобы я вам помогал, пора, наверное, начинать вводить меня в курс дела. Чья это была идея — использовать меня в ваших планах нападения на город Теней?

— Гранниса.

Он на минуту задумался.

— Каким образом получилось так, что вы все участвуете в деле, которое организовывает предатель из лагеря Теней?

Энн ответила холодно:

— Это не мы участвуем в его деле, а он в нашем Он согласен с нашими идеями. Он считает, что тот подход к решению проблем нашего века, который предлагаем мы, правильный.

— Знаете, честно говоря, все это напоминает мне детские игры… — Каргилл замолчал. “Спокойно, — сказал он себе. — Сейчас не время разоблачать двуличие Гранниса”. Он откинулся на спинку стула и пристально, без улыбки посмотрел на девушку.

Энн произнесла своим обычным саркастическим тоном:

— Если вы закончили ужин, я проведу вас в спальню. Похоже, что вам нужно отдохнуть.

Когда она ушла, Каргилл начал осмотр комнаты. Спальня была оформлена в разных оттенках зеленого цвета, что очень эффектно контрастировало с белой мебелью.

Он удивился, когда, выглянув в окно, обнаружил, что спальня находится на втором этаже, так как по лестнице они не поднимались. Он догадался, что дом, вероятно, был построен на склоне холма. Он прикинул в уме расстояние от окна до земли и раздраженно нахмурил брови. Двадцать футов — это было многовато даже для сильного, находящегося в хорошей форме человека. Вообще-то, это, конечно, не имело никакого значения. Он не сомневался, что, если бы он и попытался убежать, выпрыгнув в окно, далеко все равно не ушел бы. К решению этой проблемы нужно искать другой подход, на более высоком уровне.

Он отошел от окна и начал раздеваться. Усталость сморила его, и он заснул почти мгновенно.

Сквозь сон ему послышался голос, обращающийся к нему, побуждающий его к действию. Это было как-то связано с Городом Теней, нужно было что-то сломать, разрушить.

— Нажми на включатель, — приказывал голос — Сигналом к действию для тебя будет…

Голос пропал, растворился во времени и пространстве. Каргилл понял, что в комнате находятся Энн Рис и какой-то мужчина.

— Ну, теперь все? — произнес мужской голос.

— Да, это все, закончили, — ответила девушка, и они вышли из спальни.

Каргилл лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло. У него было странное ощущение, что где-то в самой глубине его существа нарушилось какое-то сложное равновесие и что, если он хорошенько подумает, сосредоточится, все встанет на свои места, и он снова будет ощущать себя единым целым.

Перед его мысленным взором возникла сложная геометрическая конструкция. В ней были черные участки, которые, по-видимому, как-то ассоциировались с отрицательными эмоциями, так как его охватила депрессия. Удивительно было то, что он знал, что означало это странное сооружение. Это была “складка” во временном континууме. На его глазах в этой фигуре почти неуловимо что-то изменилось. Какие-то линии, как нити в ткани, словно истончились, как от носки, и он ощутил, что в данной структуре возникло сильнейшее напряжение, грозившее разрушением. Вся эта сложная и многомерная конструкция замерла в каком-то хрупком и опасном равновесии.

Вдруг эта картина перед его глазами сменилась другой, и он увидел, что стоит на холме и смотрит на озеро, фосфоресцирующее в радиоактивном излучении. Кроме этого ярко-голубого озера вокруг ничего не было. Каргилл почему-то знал, что это озеро заброшено миллиарды лет назад.

Поразительно было то, что он был абсолютно твердо убежден, что озеро было частью эксперимента, который он сам начал и потом бросил. Но озеро цеплялось за жизнь и каким-то образом сохранилось в течение почти всего периода существования материального мира. В данный момент оно находилось в контакте с похожим объектом на одной из планет какой-то далекой звезды. Их взаимодействие представляло собой по существу процесс регенерации, в ходе которого они заряжали друг друга энергией, необходимой для выживания. Этот сложный процесс общения включал в себя элементы взаимного влечения.

Каргилл некоторое время наблюдал за озером, настраиваясь на волну этой телепатической связи, и внезапно, без всякого усилия, перенесся в глубины космоса, туда, где находилось то, что общалось с его озером. Он увидел высокие скалистые горы и пустынные, лишенные растительности просторы вокруг. На вершине одной из гор стояла гигантская статуя. Она была абсолютно черного цвета и ничем не напоминала творения рук человеческих. Но Каргилл знал, что это была попытка создать какую-то форму существования на более высоком уровне, чем озеро.

Мысль о создании чего-то живого, что имело бы способность двигаться, еще не приходила ему в голову. Сам он не двигался в общепринятом смысле этого слова. Не было пространства, кроме того, которое он создавал в своем воображении, и только озеро и статуя существовали во времени. Это был блестящий образец того творческого процесса, который он осуществлял на практике. Представляя себе пространства разных уровней — высокого и низкого — он порождал потоки энергии и, замедляя эти потоки до того момента, когда энергия переходила в материю, он внушил озеру и статуе иллюзию, что они нечто собой представляют и обладают какими-то качествами. С тех пор они отчаянно пытались поддерживать эту иллюзию. На это уходило столько “энергии”, что у них не было “времени” анализировать реальность.

Он понимал, что эти возникавшие перед его глазами картины были результатом случайного контакта с памятью вечности, и знал, что возникнут еще миллионы таких эпизодов в другом времени, в другом пространстве…

Теперь он вновь находился в спальне в доме Энн Рис, и в ту минуту, когда уже был готов повернуться на другой бок и заснуть, вдруг снова ощутил то же состояние нарушенного равновесия, какую-то раздвоенность, мешавшую ему чувствовать себя единым целым. Он снова увидел перед собой уже знакомую ему геометрическую конструкцию, но сейчас она выглядела прочнее: линии-нити казались не такими истонченными, и вся структура производила впечатление более устойчивой. Но она двигалась, то есть слегка покачивалась и колебалась, как будто кто-то наугад, вслепую дотрагивался до нее.