— Давай, — смело продолжал я, — только ты и я… ну, и холодильник.

Ничего романтичнее и быть не могло. Поразительно, но она начала сомневаться. Я настаивал.

— Мэри, сделай это! Не упусти свой шанс. Поехали со мной. Это будет правильно, мы ведь так сблизились.

— Я не могу, я должна завтра работать.

— О! А чем ты занимаешься?

Может, мы и не так близки, как я думал.

Я чувствовал себя избитым и разорванным в клочья, когда шел в «Вестминстерз» прощаться. Пока туда брел, я не мог понять, почему болит локоть, но закатав рукав рубашки, увидел, что он поцарапан, и тогда я вспомнил о героическом подвиге, из-за которого я получил это ранение. Прямо как сэр Ранульф Файнс, который вернулся из своей экспедиции на Южный полюс с таким сильным обморожением, что только трем его пальцам удалось избежать ампутации, я заплатил за храбрые изыскания. Я изучил свои раны и решил, что каким бы глубокими они ни были, ампутация вряд ли понадобится, по крайней мере, до возвращения в Соединенное Королевство. Я опустил рукав рубашки и принял решение прожить день, не обращая на увечье, по возможности, большого внимания. Я не имел права жаловаться. Я знал, как опасно сидеть на ограде и целоваться, но делал то и другое одновременно. Мне было больно, но не настолько, чтобы этого не вынести. Черт, к такому привыкаешь, когда постоянно рискуешь.

Парень в проехавшей мимо машине высунулся из окна и прокричал:

— Эй, Человек-с-Холодильником! Как жизнь?

Я предположил, что, должно быть, он был на вчерашней вечеринке, потому что я оставил холодильник в отеле и был в режиме «анонимности». Но когда через несколько минут то же самое произошло снова, меня осенило. Ну, конечно же. У меня на спине написано «Человек-с-Холодильником».

Я потерял свое преимущество перед Мадонной и Майклом Джексоном.

— Эй, привет, Тони, как дела? — спросил еще один водитель, в этот раз остановившись.

Странно. Откуда он знает, как меня зовут? У меня же не написано на спине, что я Тони?

— Тебе понравилось в Корке? — спросил он, выходя из машины.

Это был таксист, который вез меня и свадебную компанию из Балтимора в Корк. Когда он услышал, что я собираюсь снова ловить машину, то сказал, что вернется к «Вестминстерз» через десять минут и подбросит меня до трассы.

В Корке все делалось быстро.

— И куда ты теперь? — спросил Алан, выйдя с остальными работниками из бара, чтобы меня проводить.

— Куда удастся добраться. В Уотерфорд будет хорошо. В Уэксфорд — еще лучше.

Этот день должен был на время стать моим последним днем на трассе, потому что, как я узнал, в Ирландии на эти выходные выпадал большой праздник, и ни одна машина меня бы не подвезла. Я не хотел повторения Данмануи. Я хотел где-нибудь отсидеться и насладиться праздничными выходными вместе со всей страной, перед последнем рывком в Дублин.

На такси я заехал к Мэри на работу попрощаться. Странно, всего за несколько часов она превратилась из родной души в незнакомку. Чувства стали смешанными, когда девушка на коммутаторе спросила:

— Какая Мэри?

А я не знал.

— Ну, кем она работает?

— Я не знаю.

— У нас здесь три Мэри.

— О! Ну, все, что у меня есть — это номер на листе бумаге.

— У нас есть Мэри в бухгалтерии, Мэри в администрации и новая сотрудница с таким именем — я не знаю точно, чем она занимается, но она только что ушла домой из-за плохого самочувствия.

— Это, должно быть, она. Точно.

— Не бросайте трубку, сейчас узнаю, можно ли ее позвать.

До того, как я успел указать на бесполезность этого действия, мою линию заняла раздражающая резкая электронная мелодия, которая, как кто-то где-то установил, могла помочь людям расслабиться, пока они ждут ответа. Мое мнение по этому поводу было однозначным — я считаю это оскорблением человеческого достоинства. До того как я успел как следует разозлиться, резкие звуки прервал голос «умницы-разумницы».

— Боюсь, Мэри нет, она только что ушла домой из-за плохого самочувствия.

— О, ладно, — сказал я, пытаясь изобразить в голосе удивление. — Ничего страшного, все равно спасибо. И еще! Вас непременно должны повысить.

— Что?

— Ничего-ничего.

Я знал, что мне не придется долго ждать, пока кто-нибудь меня подвезет. Практически каждый в Корке должен был знать, что придурок с холодильником в городе. По национальному радио я рекламировал первую в мире «Холодильную вечеринку» (и, возможно, последнюю), а моя фотография красовалась на первой странице «Вечернего эха».

— О, я сразу узнал твой холодильник, — сказал Лиам, первый, кто вызвался меня подвезти в этот день, полицейский только что с дежурства.

Он провез меня минут двадцать по дороге к месту под названием Мидлтон, где подписал холодильник и позволил себя сфотографировать в униформе, делая вид, что арестовывает меня за лысые шины у тележки под холодильником. Красавчик.

В Мидлтоне начались проблемы. Именно тот участок дороги, на котором оказался я, облюбовало множество других автостопщиков, и я был четвертым в очереди. Медленно, но верно я приближался к выигрышному положению, а на освободившиеся второе и третье места прибыли новые претенденты. Меня ужасно разозлило, когда эти двое уехали раньше меня. Что происходит? Мне хотелось закричать: «Да вы знаете, кто я?»

Я предположил, что водители, должно быть, были с ними знакомы, потому что ни одной другой причины для пренебрежения правилом «первым пришел — первым обслужен», если только холодильник им совсем не надоел, я не видел. Может быть, я слишком примелькался. Прошло больше часа, прежде чем Томас, рыбак, который был в Корке на приеме у мануального терапевта, пригласил меня запрыгнуть в машину.

— Мне за пятьдесят, и мой организм начинает давать сбои, — сказал он. — Ты молодой, и у тебя еще ничего не болит.

Ну, это зависит от того, со скольких оград я падал.

— Что ты делаешь в Ирландии? — спросил он.

— Просто путешествую, смотрю по сторонам.

Я мог бы добавить что-нибудь еще, но был заинтригован тем, что Томас видел, как я клал холодильник на заднее сиденье, однако ничего на это не сказал. Если честно, я надеялся, что и не скажет.

Его познания в европейской истории и политике были потрясающими. Большую часть дороги он обсуждал достижения Тито в деле объединения Югославии и жестокие последние события, которые свели всю работу на нет. Он был умным человеком и активно интересовался мировыми событиями. Но, самое потрясающее, его совершенно не интересовало, почему пассажир предпочел путешествовать по Ирландии в компании с холодильником. Когда он высадил меня в Дунгарване и уехал, так и не подняв этот вопрос, я с триумфом тряхнул кулаком и воскликнул:

— Да!

Я хотел, чтобы это случилось.

Через пять минут полицейская машина развернулась и подъехала ко мне. Из машины вышли двое полицейских. Впервые мне пришло в голову, что то, что я делаю, может быть нарушением какого-нибудь древнего ирландского закона. Может, за путешествие автостопом с бытовыми приборами на дороге общественного пользования можно получить до пяти лет тюрьмы.

— Смотри, у него даже на спине написано «Человек-с-Холодильником», — сказал один другому, пока они приближались ко мне, глупо хихикая.

Стало ясно, что все в порядке.

— Мы слышали о тебе и видели тебя по телевидению. Чудная погода, не правда ли? Боже мой, да ты весь в краске. Мы проезжали мимо, и я сказал Джону: «Боже мой, это же Человек-с-Холодильником!»

Он болтал еще некоторое время. Следующие десять минут я отвечал на расспросы о моем путешествии, раз сто упустив возможность уехать, так как мимо проезжали машины, а происходящее, видимо, выглядело так, будто два копа выписывали холодильнику штраф за превышение скорости.

— У тебя был неприятный опыт?

— Ни одного.

— Это хорошо. Когда в этой стране устанавливается хорошая погода, все ведут себя хорошо.