Сестра Магдалена долго и внимательно смотрела на холодильник.

— Вы ходите с ним по Ирландии?

— Езжу.

— Ездите. О, понятно, — сказала она, — и на что вы собираете средства?

— Я ничего не собираю. Я делаю это на спор.

— Понятно.

Но ей было непонятно. Абсолютно ничего не понятно. Она продолжала:

— Что ж, мать Клэр сейчас занята, но, возможно, она сможет принять вас до молитвы.

— О, это было бы великолепно!

Потом ей было бы о чем помолиться.

Я побродил по аббатству вдоль озера, где меня окружали фуксии и рододендроны. Я зашел в небольшую часовню, которую, как я узнал позже, построил первый владелец аббатства, Митчелл Генри, манчестерский магнат, лендлорд и член парламента от графства Голуэй. Должно быть, ему очень нравился собор в Норидже, потому что он приказал построить эту неоготическую часовню по его образу в миниатюре. Слава богу, архитекторы догадались не уменьшать все подряд, в том смысле, что в часовню можно было попасть, не становясь на четвереньки.

Матушка Клэр была очаровательной женщиной с мягкими чертами лица. Когда сестра Магдалена объявила ей, чем я занимаюсь, ее лицо просветлело, и она воскликнула:

— Боже мой! А что у вас в холодильнике? Ничего, что я спрашиваю?

— Боюсь, сейчас только грязная одежда.

— Ну, по крайней мере, она не нагреется. И вы возите с собой холодильник по всей стране?

— Да.

— Что ж, примите поздравления за ваши энергию и энтузиазм.

— Я хотел спросить, не могли бы вы благословить холодильник и подписать его.

— Конечно.

Естественно. Чем еще заниматься целыми днями бенедиктинкам?!

Вероятно, я им понравился, этим монашкам, потому что меня пригласили на ужин, однако я был жестоко разочарован, так как это означало, что мне пришлось сидеть в одиночестве в специальной гостевой комнате. Я-то надеялся посидеть вместе с монашками и поболтать с ними о жизни, может быть, даже пригласить одну из них на свидание. Нравятся мне трудные задачки. После ужина меня спросили, не хотел бы я поприсутствовать на репетиции хора. Я ответил, что хотел бы, но очень скоро об этом пожалел. Репетировали они долго, и, если честно, им бы еще репетировать и репетировать, но для меня ощущение новизны прошло через первые полтора часа.

Подкошенного суровым испытанием церковными песнопениями, сестра Магдалена подвезла меня до ближайшей деревни Леттерфрак. Это было очень мило, потому что в начале путешествия я никак не думал, что меня будут подвозить монашки. По пути я громко чихнул.

— Дай тебе Бог здоровья! — сказала она.

До чего приятно услышать это от человека, имеющего соответствующие полномочия.

В районе проходил какой-то музыкальный фестиваль, и это означало, что свободных номеров ни в одной гостинице Леттерфрака нет. Сестра Магдалена высадила меня у здания, которое абсолютно не было похоже на старый монастырь и которое называлось хостел «Старый монастырь». Хостел? У меня были сомнения на сей счет, но, по крайней мере, его название поддерживало духовное настроение этого дня. Я зашел внутрь и никого не увидел. Объявление, написанное мелом на доске, приветствовало новоприбывших: «Добро пожаловать. Пожалуйста, располагайтесь у огня. Кто-нибудь скоро к вам подойдет. Все, что вам нужно, находится на этом этаже; кухня, гостиная, души и туалеты. Завтрак накрывают в 9 утра в кафе, вниз по лестнице. Завтрак бесплатный, в меню — горячие натуральные лепешки, горячая овсяная каша, натуральный кофе и чай. Отдыхайте, будьте счастливы и приятного пребывания».

По мне, так слишком много натурального. Я не был обут в сандалии, не издавал плесневелый аромат хны, мои волосы не были собраны в пучок — и я почувствовал, что здесь мне рады не будут. Я завернул налево и оказался в просторной общей спальне. Казалось, двухъярусные деревянные кровати были повсюду. Впервые за всю поездку, с самого первого дня, мне начало казаться, что я переоценил свои силы. Я выбрал верхнюю койку и пометил свою территорию, водрузив на нее рюкзак. Затем подкатил холодильник к окну и оставил его там. Как я заходил в спальню, никто не видел, и выдалась возможность провести ночь, не привлекая внимания, которое сваливалось на меня, когда люди узнавали, что я его владелец. Кроме того, подумалось мне, будет довольно забавно, когда все в хостеле начнут с подозрением поглядывать друг на друга, пытаясь выяснить, кто из них тот придурок, который путешествует с холодильником. Обожаю делать людям мелкие пакости.

В комнату зашел парень китайской наружности. Я поздоровался с ним, но он ничего не ответил. Либо его знание английского не распространялось до таких сложных выражений, как «привет», либо он просто был уродом. Окинув взглядом просторную спальню я увидел свидетельства, в виде рюкзаков, брошенных на кровати, наличия еще пятнадцати потенциальных уродов. Позавчера ночью, когда я лежал в кровати и гадал, когда же наконец проведу ночь не один, я имел в виду не это.

Вошла молодая пара американцев, и я понял, что это смешанная спальня. Вслед за парой вошла крупная дама, которую я принял за голландку. Я судил только по размерам, так что моя догадка оказалась неверной. Но какой бы национальности она ни была, она говорила по-английски лучше, чем китаец, потому что, когда я сказал «здравствуйте», она сказала «здравствуйте» в ответ. Я вежливо ей улыбнулся, а затем обернулся к тому парню и бросил на него взгляд, который должен был означать: «Что, так трудно?». Впрочем, он этого не видел, он был занят раскладыванием своих носков на кровати. Это походило на древний ритуал, в котором по носкам определяли будущее.

Я вызвал, по меньшей мере, три резких вздоха неодобрения в комнате, когда воткнул свой мобильный телефон в одну из розеток, чтобы его зарядить.

— Простите, — сказал я, понимая, что подобное поведение совершенно неприемлемо в месте, где подают натуральные лепешки.

Однако это было необходимо, потому что я знал, что утром «Шоу Джерри Райана» выйдет на связь, и к тому же я уже проехал достаточно, чтобы иметь основания позвонить Кевину в Англию и сообщить ему, что его сто фунтов в опасности.

— Алло, Кевин? — сказал я, сидя на столбике, на пол-пути к вершине горы в Национальном парке Коннемара.

Я мало что хорошего могу сказать о мобильных телефонах, но их плюс — свобода, которую они дают, возможность выбрать потрясающий горный пейзаж в качестве рабочего места. Недолгая прогулка от хостела привела меня к месту, откуда на севере можно было увидеть долину с возвышающейся над ней грядой Твелв-Бенз, а на западе — глубоко изрезанное побережье Атлантики с множеством бухточек и заливов. Я с нетерпением ждал следующего вопроса Кевина.

— Где ты? — сделал он одолжение.

Я довольно обстоятельно ответил.

— А что с твоим холодильником? Полагаю, ты давно от него избавился?

— Нет. Он все еще со мной, ну, не прямо сейчас, он вернулся в хостел.

— Хостел? Значит, ты там живешь, как король?

— Большую часть времени именно так.

К несчастью, как король Тори.

— Да, да, не сомневаюсь.

— Я просто предупреждаю тебя, что, похоже, у меня получится. Я собираюсь объехать автостопом всю Ирландию с холодильником. Так что тебе лучше начать переговоры со своим банкиром по поводу превышения твоего кредита на сто фунтов.

— Слушай, ты не прошел еще даже половину пути. Все изменится. Я и не подумаю волноваться до тех пор, пока ты не будешь в паре миль от Дублина. Ты забываешь, что…

Беседа оборвалась, сигнал пропал.

По крайней мере, так он подумал. На самом деле это я нажал кнопку, которая его вырубила. Еще один плюс мобильных телефонов. Цинизм здесь ни при чем. Мне не надо было звонить. Выпендреж. Ну не смог я устоять.

Пока я спускался по холму назад к хостелу, непонятно почему я стал напевать песню Джонни Нэша «Теперь я ясно вижу, дождь прошел, я вижу все преграды на пути».