* * * Я — не взыщите — плохой соловей, Песенка эта, быть может, наскучила, Но ведь история жизни моей И начинается с этого случая. 1935 ВРАГ
Нет, я не позабыл, не выдумал, не спутал, Я помню все: лесную тишину, Твои поля, и вросший в землю хутор, И первую колхозную весну. Ей гибель петь — по тропам и проселкам Ты посылал ночами сыновей: Я слышал сам, как в перелесках щелкал Стальной семизарядный соловей. Ее встречать с отточенным железом Ты всей семьею вышел под навес. И на заре коров своих порезал, И опалил свиней, и ободрал овец. И никакой расчет, и никакая жалость Не удержали одичалых рук. Чтоб никому собака не досталась, Собаку тоже — вздернули на сук. Ты говорил, что в мир идет невзгода: Земля не будет ничего родить, Скоты и звери не дадут приплода И птицы гнезда перестанут вить; Народ не выйдет ни пахать, ни сеять, И зарастут поля полынью и тоской; По всем дорогам матушка Расея Пойдет к Москве с протянутой рукой; Ты ожидал — погаснет пламя горнов, Замрут машины, станут корабли, И вся страна придет к тебе покорно И свой поклон отвесит до земли; Вернется вновь твоя былая слава, И будешь ты почетом окружен, Своим потомкам завещаешь право Вгонять в могилу батраков и жен; Своих друзей ты созовешь на праздник, Своих врагов согнешь ты, как тростник… Готовя нам египетские казни, Ты просчитался здорово, старик! Куда ни глянь — налево и направо — Огни пылают, плавится руда. Растут хлеба. Шумят густые травы, В лугах пасутся тучные стада. Страна тебе не повалилась в ноги, Страна тебе руки не подала. Закрыты наглухо твои дороги, И трижды прокляты твои дела! И, празднуя великий праздник нови, В любой деревне и в любой избе, На добром слове, на хорошем слове Никто не хочет вспомнить о тебе. Твой жадный век и все свои страданья Запомним мы до гробовой доски, И жизнь твою, как страшное преданье, Когда-нибудь расскажут старики. 1935 ЧЕТЫРЕ ЖЕЛАНИЯ (Песни о жизни батрака Степана Тимофеича) … У этого человека было четыре желания: первое — жениться на девушке Наташе, которую он очень любил; второе — купить сапоги с подковками; третье — выучиться грамоте, чтобы прочесть «справедливую книгу», и четвертое — прокатиться по железной дороге. Ни одно из этих желаний не исполнилось. (Из записной книжки) Запев Весной по лесам зашумели зеленые веники, Густые и сочные травы сулили богатый покос. Весной из какой-то чудесной страны принесли коробейники Лиловые ленты для девичьих кос. Весной на заре гармонисты играли страдание, Сады задыхались от яблонь, черемух и слив. И в теплые ночи нарядные девушки шли на свидание По темным задворкам под лунный разлив. Сходились, встречались с любимыми на поле, Где тропы безлюдны, а зори весной широки. От счастья смеялись и пели, от горя молчали и плакали И грустно на память дарили платки. Потом возвращались домой и ложились, не требуя ужина, Чтоб строгая мать за любовь не гнала со двора, И бредили красною горкой, и снова желанных и суженых Ласкали в девических снах до утра. Песня первая Выходит Степан Тимофеич, идет на широкие росстани — Взглянуть на чужие поля и послушать вечерний покой. Плывут облака над полями, плывут облака над погостами, В низинах клубятся туманы, туманы встают над рекой. Зеленая рожь наклоняется колосом к колосу, Июньские теплые ветры стекают с высоких небес. Заводит он песню, выводит он песню вполголоса О том, как товары разложит купец. Он кличет зазнобу, он кличет по имени-отчеству: — Наталья Ивановна, чем я тебе не хорош?.. Наталья не слышит, Ивановне, видно, не хочется Итти на свиданье в зеленую рожь. Какая охота заставит любить батрака бесталанного? Какая неволя прикажет ходить по чужой борозде? На что ей Степан, если старая шапка Степанова, И та — на чужом, на хозяйском гвозде? Хоромы ему не построены, хлеба для него не молочены, Хмельная не сварена брага, на свадьбу не звана родня, Дороги к венцу поразмыты, на речках мосты разворочены, И лютые звери сгубили его вороного коня. Забудь же, Степан, про высокие брови Наташины, Напрасно на белом на камне ночами один не сиди… А ясного месяца нету, а синие звезды погашены, А темные тучи стоят впереди. |
