– Хорошо бы с ним встретиться, – произнес Дэбути. – Сможем его проверить и заодно расспросить, что произошло на равнине Ханъя.

Дэбути, желая заручиться поддержкой Кимуры, поинтересовался его мнением. Кимура сказал, что нельзя принять Мусаси в додзё, поскольку туда закрыт вход бродячим ученикам, но вполне можно пригласить его на ужин и сакэ в Синъиндо. В саду уже цвели ирисы и вот-вот должны распуститься дикие азалии. Во время застолья и поговорить о фехтовании. Мусаси, вероятно, охотно примет приглашение, а старый хозяин не станет возражать, узнав о госте в Синъиндо. Кидзаэмон, хлопнув себя по коленям, воскликнул:

– Хорошо придумали!

– И нам вечеринка не повредит, – добавил Мурата. – Нужно немедленно послать ему ответ.

Кидзаэмон, сев за письмо, сказал:

– Мальчик во дворе. Приведите его сюда. Дзётаро томился от скуки.

– И что они так долго возятся? – ворчал он.

К мальчишке подошла, принюхиваясь, большая черная собака. Дзётаро, думая, что нашел нового приятеля, за уши подтащил пса к себе.

– Давай поборемся! – сказал он и повалил собаку на землю. Та не сопротивлялась, и Дзётаро еще раза два опрокинул ее. Сжав челюсти собаки обеими руками, он скомандовал: – Голос!

Пес рассердился. Вырвавшись из рук, он вцепился в подол кимоно мальчика и стал его яростно трепать.

– Ты за кого меня принимаешь? Как ты смеешь огрызаться? – закричал он, разозлившись не меньше собаки.

Мальчишка выхватил деревянный меч и замер, занеся его над головой. Собака, почуяв неладное, залилась лаем, привлекая внимание стражей. Дзётаро, выругавшись, опустил меч на голову собаки. Раздался глухой звук, словно меч ударился о камень. Собака набросилась на Дзётаро и, схватив его сзади за пояс, повалила на землю. Подмяв мальчишку, пес рвал его. Дзётаро руками закрывал лицо. Вскочив, он кинулся прочь, но собака неслась следом, оглашая окрестности неистовым лаем, эхом отзывавшемся в горах. Сквозь пальцы Дзётаро, прижатые к лицу, капала кровь. Жалобные стоны мальчика заглушили собачий лай.

Вернувшись на постоялый двор, Дзётаро с довольным видом уселся перед Мусаси и сообщил, что выполнил поручение. Его лицо было исцарапано, нос походил на спелую землянику. Конечно, Дзётаро было больно, но он ничего не объяснял, и Мусаси решил не задавать вопросов.

– Вот ответ, – сказал Дзётаро, протягивая письмо от Соды Кидзаэмона. Он кратко рассказал о встрече с самураями, не упомянув о собаке. Раны на лице кровоточили. – Мне можно идти?

– Да. Спасибо.

Пока Мусаси распечатывал письмо Кидзаэмона, Дзётаро, прикрыв лицо ладонями, выскочил из комнаты. В коридоре его встретила Котя.

– Как это тебя угораздило? – спросила она, озабоченно осматривая раны.

– Собака набросилась.

– Чья?

– Собака из замка.

– Огромная, черная, породы Кисю? Она очень злая. Ты сильный, но и тебе ее не одолеть. Однажды загрызла до смерти воришек.

Они были не в лучших отношениях, но Котя проводила его до ручья, чтобы умыться. Потом она принесла мазь и смазала раны. Впервые Дзётаро вел себя с Котя как благородный человек. Когда девочка закончила лечение, он поблагодарил ее, несколько раз вежливо поклонившись.

– Перестань кивать головой. Ты ведь мужчина!

– Я выражаю тебе признательность за помощь.

– Ты мне нравишься, хотя мы постоянно деремся, – призналась Котя.

– Ты мне тоже.

– Правда?

На лице Дзётаро кое-где сквозь мазь на лице проступил румянец, зарделась и девочка. Кругом никого не было. Розовые цветы персика светились на солнце.

– Твой хозяин скоро уедет? – спросила Котя. В голосе прозвучала грусть.

– Побудем немного, – успокоил Дзётаро.

– Хорошо бы ты пожил здесь год или два.

Они зашли под навес, где держали корм для лошадей, и улеглись на сене. Их руки соприкоснулись, теплая волна обдала Дзётаро. Он вдруг притянул к себе руку Котя и укусил ее за палец.

– Ой!

– Больно? Извини.

– Нет, терпимо. Укуси еще раз.

– Ты не против?

– Нет! Укуси посильнее!

Дзётаро покусывал пальцы девочки, как щенок. Сено сыпалось им на головы. Они начали шутливо бороться, и в это время под навес заглянул отец девочки. Потрясенный увиденным, он застыл с видом негодующего конфуцианского святого.

– Что вы делаете, негодники? Вы ведь еще дети!

Он стащил обоих за шиворот с сена и отвесил дочери пару увесистых шлепков.

Остаток дня Мусаси, погруженный в раздумья, почти ни с кем не разговаривал. Проснувшись среди ночи, Дзётаро взглянул на учителя. Тот лежал, устремив взгляд широко открытых глаз в потолок. Лицо его было сосредоточенным.

Мусаси был неразговорчив и на следующий день. Дзётаро с испугом подумал, что учитель узнал о его проделках с Котя под навесом. Мусаси ничего не сказал. К вечеру Мусаси велел Дзётаро попросить счет за постой. Он уже укладывался, когда принесли счет. От ужина он отказался.

Стоявшая у входа в комнату Котя спросила:

– Вы разве не вернетесь ночевать?

– Нет. Спасибо, Котя, за твою заботу. Думаю, ты устала от нас. До свидания!

– Берегите себя! – ответила Котя, закрывая лицо, чтобы не увидели ее слез.

Хозяин постоялого двора и служанки выстроились у ворот, чтобы попрощаться с гостями. Их отъезд на ночь глядя показался всем странным.

Сделав несколько шагов, Мусаси огляделся по сторонам, но не обнаружил Дзётаро. Вернувшись назад, он нашел его под навесом, где мальчик прощался с Котя. Увидев Мусаси, они отпрянули друг от друга.

– До свидания! – сказала девочка.

– Пока! – ответил Дзётаро и побежал навстречу Мусаси. Мальчик прятал глаза от взгляда учителя. Дзётаро, побаиваясь, все же украдкой оглядывался до тех пор, пока «Ватая» не исчезла из виду.

В долине загорались огни. Мусаси шагал молча, не оглядываясь. Дзётаро печально плелся следом. Подойдя к замку, Мусаси спросил:

– Мы еще не пришли?

– Куда?

– К главным воротам замка Коягю?

– Мы идем в замок?

– Да.

– И заночуем там?

– Не знаю. Посмотрим, как дело пойдет.

– Здесь. Вход через эти ворота.

Мусаси остановился и некоторое время стоял неподвижно. Огромные деревья глухо шумели над поросшими мхом стенами. Светилось единственное квадратное окошко.

На зов Мусаси появился стражник. Показав ему письмо Соды Кидзаэмона, Мусаси сказал:

– Меня зовут Мусаси, я пришел по приглашению Соды. Доложите ему, пожалуйста, обо мне.

Стражник был предупрежден о возможном появлении Миямото.

– Вас ждут, – сказал он, приглашая Мусаси следовать за ним. Здание Синъиндо использовалось для нескольких целей. Молодые люди изучали здесь конфуцианство. Здесь же хранилась библиотека замка. Комнаты вдоль коридора в задней половине дома были заставлены книгами. Клан Ягю славился военными свершениями, но Мусаси видел, что в замке серьезно относятся и к наукам. Каждый уголок замка дышал историей.

Замок, судя по аккуратной дороге от ворот к Синъиндо, содержался в образцовом порядке. О том же свидетельствовали вежливые манеры стражи и умеренное, но по-домашнему уютное освещение замкового двора.

Порой случается, что с первой минуты в незнакомом доме чувствуешь себя непринужденно, словно не раз бывал здесь раньше. Такое чувство охватило и Мусаси, когда он сел на деревянный пол в просторной комнате, куда его проводил стражник. Он предложил гостю круглую подушку-дзабутон, сплетенную из жесткой соломы, и удалился. Дзётаро оставили в приемной управляющего. Вскоре стражник появился с сообщением, что хозяева скоро прибудут.

Пододвинув дзабутон в угол, Мусаси сел, привалившись к столбу. Свет лампы выхватывал из темноты уголок сада. Мусаси увидел ветки цветущей глицинии, белой и лиловой. Их сладковатый аромат наполнял воздух. Сердце его дрогнуло, когда он услышал кваканье лягушки, впервые в этом году. Где-то в саду журчала вода. Ручей, верно, протекал и под домом. Мусаси уловил звук бегущей воды под полом. Потом ему стало казаться, что этот звук струится из стен, с потолка и даже из светильника. Мусаси ощущал прохладу и покой, но в глубине сознания пульсировало необъяснимое беспокойство. Это бился неукротимый боевой дух Мусаси, который не могла усыпить умиротворенность, разлитая вокруг. Сидя на дзабутоне, Мусаси внимательно осматривался по сторонам.