Зимой, как правило, пользовались замороженным мясом. Освежеванную тушу расчленяли, заворачивали в шкуры и клали в повозку. Там она могла сохраняться всю зиму.

Как у монголов, так и у всех кочевников, всегда популярностью пользовались молочные продукты. Молоко в пищу употреблялось всех сортов — кобылье, верблюжье, овечье, козье. Всегда в каждом доме в изобилии были сыры: твердые и мягкие, белые и желтые (из топленого молока), творог, а также несладкие монгольские йогурты.

Свежие молочные продукты:

— кумыс (айраг) — сырое кобылье молоко долго сбивают до получения пенистой кисловатой жидкости типа пахты;

— тараг — кипяченое молоко со снятой пенкой, сквашенное специальной закваской;

— бяслаг — род сыра, приготовленный из пресного творога без соли, отжатого и спрессованного в виде четырехугольного пласта;

— ором — толстые пенки, образующиеся путем длительного кипячения молока в котле на медленном огне.

Консервированные молочные продукты:

— аруул — наиболее популярным из молочных продуктов, без сомнения, можно назвать аруул. Засушенный аруул изготавливается из молока любого животного. В засушенном виде он может храниться целый год и не теряет своих вкусовых качеств. Кусочки сушеного творога хозяйка юрты зачастую вручает гостям в качестве угощения, которые можно взять с собой в дорогу. Для приготовления аруула молоко подогревают до свертывания, процеживают. Полученную массу раскатывают, разрезают на небольшие куски и сушат на солнце до полного затвердения. Монголы считают, что постоянное употребление аруула придает чистоту и крепость зубам;

— грут — творог, сушенный мелкими комочками (его потом размачивают в кипяченой воде и полученную массу едят);

— урюм — молоко долго и медленно кипятят до образования толстой и плотной пенки, пенку снимают, высушивают и хранят;

— архи — молочный самогон. Изготовляется только из кобыльего молока. По этическим соображениям способ приготовления опустим;

— айраш — разбавленное холодной водой кислое молоко;

— масло получали из молочных пенок путем вытапливания, сливали в промытые бараньи желудки и сохраняли на зиму.

Аруул и грут являлись основой питания (как хлеб у земледельческих народов), имели ритуальное значение, были символом благополучия, традиционной наградой победителям состязаний.

Пища растительного происхождения (ногоо идээ) являлась одной из составляющих традиционной пищи монголов. Несмотря на то что Монголия имеет резко континентальный климат с четырьмя сезонами года, она является родиной нескольких сотен видов цветочных и бобовых растений, ягод, которых монголы издавна умело употребляли в пищу и передавали из поколения в поколение эту уникальную культуру употребления растительной пищи.

Растительная пища употреблялась в качестве приправы и состояла из дикорастущего лука, ревеня, сульхира, шампиньонов, дикого тмина. Стебли ревеня и корни сараны ели печеными, сдабривая молочными пенками. Головки дикого лука на зиму сушили, а стебли нарезали и засаливали. Из зерен дикорастущих злаков изготавливали муку с помощью ручных зернотерок. Муку просушивали, прожаривали в котле и хранили.

— хушур — пирожки с мясом, обжаренные в бараньем жиру;

— боорцог — небольшие комочки теста, обжаренные в бараньем жиру. После приготовления быстро твердеют. Могут храниться очень долго. Размоченные в горячем чае снова становятся съедобными.

Суутай цай. Чай, который готовят в Монголии, для обычного человека окажется полной неожиданностью. Для приготовления монгольского чая сначала кипятят воду в чугунном котле. Затем кидают в него листья чая (обычно зеленого), добавляют молоко, масло, поджаренную муку, слегка обжаренное сало бараньего курдюка, костный мозг барана. Чай с такими компонентами часто служил скотоводам-кочевникам единственной пищей в течение многих дней. На поверхности такого чая плавает слой жира. Пьют его без сахара. У людей со слабыми желудками такой чай с непривычки проходит насквозь моментально.

Может ли представленное Карпини и Рубруком описание пищи монголов каким-либо образом свидетельствовать об их пребывании в указанной местности? Прекрасно может и весьма красноречиво свидетельствует. Свидетельствует о том, что эти люди не имеют абсолютно никакого понятия о кухне монголов. И не имеют по очень простой причине — они с ней не сталкивались. Они ее никогда в жизни не видели, не пробовали и не нюхали. Вывод из этого вытекает тот же, что и из географических описаний — Карпини никогда не видел живых монголов, не говоря уже о самой Монголии.

Кстати, ознакомившись с тем, что пьют монголы на самом деле, думаем, читателю интересно будет узнать, какие напитки «предписал» им Вильгельм де Рубрук:

«Затем он приказал спросить у нас, чего мы желаем выпить, вина или террацины, то есть рисового пива, или каракосмусу, то есть светлого кобыльего молока, или бал, то есть напитка из меда. Эти четыре напитка они употребляют зимой».

Не знаем, как на вас, а на нас очень произвели впечатление национальные монгольские напитки — вино, пиво и медовая настойка, о существовании которых древние монголы, скорее всего, даже не подозревали. Кстати, в слове каракосмус (не представляем, что это такое) «кара» в переводе может означать только «черный», но не «светлый».

Если недостаточно примеров с монгольской кухней, давайте поговорим о монгольской одежде. Карпини посвятил этому отдельный раздел, что совершеннейшим образом облегчает нашу задачу.

«Об их одеянии.

Одеяние, как у мужчин, так и у женщин, сшито одинаковым образом. Они не имеют ни плащей, ни шапок, ни шляп, ни шуб. Кафтаны носят из букарина, пурпура или балдакина, сшитые следующим образом. Сверху донизу они разрезаны и на груди запахиваются; с левого же боку они застегиваются одной, а на правом — тремя пряжками, и на левом также боку разрезаны до рукава. Полушубки, какого бы рода они ни были, шьются таким же образом, но верхний полушубок имеет волосы наружу, а сзади он открыт, но у него есть один хвостик, висящий назад до колен.

Замужние же женщины носят один кафтан очень широкий и разрезанный спереди до земли. На голове они носят нечто круглое, сделанное из прутьев или из коры, длиною в один локоть и заканчивающееся наверху четырехугольником, и снизу доверху этот убор все увеличивается в ширину; и этот убор нашит на шапочку, которая простирается до плеч. Без этого убора они никогда не появляются на глаза людям, и по нему узнают их другие женщины. Девушек же и молодых женщин с большим трудом можно отличить от мужчин, так как они одеваются во всем так, как мужчины».

Карпини подробнейшим образом описал одеяние монголов. Как видим, одежда у монголов чрезвычайно односложная: хвостатые шубы с открытой спиной и полуметровые «короны» из прутьев и коры для замужних женщин.

Ознакомившись с карпинским «дизайном», у нас возник только один вопрос: «Почему историков-женщин не возмутили подобные описания?» Почему они спокойно восприняли сообщение о том, что одежда мужчин и молодых женщин не отличается друг от друга? Должна же существовать элементарная солидарность слабого пола. Общеизвестно, что даже у диких племен, не имеющих одежды, женщины весьма щепетильны к своей внешности: всевозможные татуировки, бусы, серьги, браслеты, украшения из перьев, вытягивание шеи, мочек ушей или нижней губы, скалывание зубов и т. п. Почему же историки-женщины безропотно согласились с полным безразличием к своей одежде молодых монголок? Карпини рассказывает, что у монголов, которые свезли к себе богатства половины мира, женщины ослепительному блеску драгоценностей предпочитают противопожарные мешки с хвостами. Понятно, что существование подобных женщин противоестественно и монголки таковыми никогда не являлись.