Как и в Париже, здесь тряпичничество стало клониться к закату, как только на изготовление бумаги пошла целлюлоза и появились новые технологии производства. Кризис усилился сразу после Второй мировой войны, когда появились первые синтетические волокна и бумажные мельницы одна за другой закрылись, не выдержав конкуренции больших промышленных предприятий. Тут уж многие «грязекопы» переквалифицировались, уйдя в торговлю новой тканью и бельем.

В бедных странах и в государствах, только начинающих выбираться из тупика, «дикое» собирательство отходов остается весьма разветвленнной деятельностью. Целые бригады мужчин, женщин и детей роются в отбросах на улицах и свалках, зарабатывая таким образом на жизнь. Считается, что 1–2% населения земного шара извлекает средства к существованию из самых незавидных источников. Освоение отходов происходит на всех стадиях: до и во время сбора, в период транспортировки, на промежуточных перевалочных пунктах, на предприятиях по обработке и на свалках.

Как некогда в Европе и в Америке, тряпичники чаще всего — эмигранты из других стран либо мигранты из сельскохозяйственных областей, пришедшие в город, надеясь найти там работу и жить лучше. Сельскохозяйственные работники находят в этом новом занятии, к которому они возвращались в промежутках между сезонными работами, способ пополнить свой кошелек. А для детей улицы копание в отбросах часто единственное средство выживания. Они группами перемещаются от дома к дому, помогают друг другу или ввязываются меж собой в драки, часто довольно свирепые. Во Вьетнаме их называют «буи-дои»: живые пылинки. У них свой кодекс общения, свои предводители, и у каждого — особая «специализация». В Тананариве они наполняют плетеные корзины, называемые «субик», бутылочными пробками или кусками древесного угля; продажа собранного позволяет им, в частности, покупать карандаши и тетради.

В Дели, Маниле, Мехико, Лиме, Тунисе и ряде других подобных городов целые семьи копошатся в уличной грязи, а то и вытаскивают из груд уже дымящихся отходов нечто еще поддающееся вторичной утилизации. Они живут среди всего этого, благодаря этому, то же самое отчасти служит им и источником пищи: они отыскивают подпорченные продукты в отходах, селятся на окраинах свалок в бидонвилях, сколачивая себе жилища из досок и кусков толя, подобранных там же. Нередко тряпичники выкармливают кур и свиней. Из-за прискорбных санитарных условий своего существования эти маргиналы живут под презрительными взглядами «благопристойных» горожан и под недоброжелательной опекой полицейских.

После сортировки их улов сдается прямо в лавки, специализирующиеся на торговле вторсырьем, либо, что бывает чаще, посредникам. Те, кто рыщет среди отбросов, обычно очень немного выручают от торговли найденным. Львиная доля отходит к многочисленным посредникам, зачастую располагающим площадками и складами для сортировки и хранения; они покупают у сборщиков их товар по расценкам, сильно заниженным в сравнении с теми, по которым он перепродается промышленникам. Некоторые из подобных оптовиков, наживаясь без зазрения совести, скапливают целые состояния.

Рафаэль Гутьерес Морено, знаменитый в 80-е годы XX века мексиканский продавец отходов, безраздельно царил над 20 000 подчиненных ему «пепенадорес» (от испанского глагола «ререпаг»: искать, рыться). Он добился монопольной торговли добычей, приходящей с нескольких свалок. Этот король отбросов, в прошлом тоже «пепенадор», нещадно эксплуатировал зависящих от него людей, скупая весь их товар за гроши и затем перепродавая его зачастую вчетверо дороже. Он организовал жестко иерархизованную организацию с наемниками, контролировавшими порядок на свалках, и бригадирами (cabos), ответственными за взвешивание добычи. Его власть крепла вместе с ростом его счетов в швейцарских и американских банках. Он располагал целой колонной грузовиков, множеством складов и несколькими резиденциями. В подражание многим главам мафии он создал и финансировал кое-какие социальные службы, открыл две школы, создавал спортивные команды и ежегодно в День Богоматери возил своих тряпичников на богомолье.

Он был убит в 1987 году, оставив после себя горы отбросов, полтора десятка наложниц и добрую сотню сирот. В одной из мексиканских газет появилась следующая эпитафия: «Душа и повелитель бесчисленных засад на больших дорогах, абсолютный регент металлолома, бумаги, тряпья, кости, картона, пластиковой упаковки, толя и всевозможнейших иных отходов, произведенных жителями Мехико, Рафаэль Гутьерес Морено, патриарх с большим сердцем для некоторых, свирепый вождь и тиран для других, умер, осиротив более двадцати тысяч сортировщиков мусора». Однако и через двадцать лет тряпичничество оставалось процветающим промыслом на свалках Мехико. Чтобы заработать 50 песо в день (около четырех долларов), несколько сотен человек рыскали по грудам отбросов в компании бродячих собак, часто по двенадцать часов в день.

В Египте «заббалины», местные тряпичники, составляют одно из самых старинных и развитых профессиональных объединений. Число их, по весьма приблизительным прикидкам, колеблется от пятидесяти до ста тысяч. Благодаря их деятельности держатся на плаву тысячи мелких предприятий. На протяжении нескольких десятилетий сбор бытовых отходов в египетских городах по большей части находится в руках заббалинов. В Каире в 2004 году они забирали треть из 13 000 тонн, выбрасываемых каждый день семнадцатью миллионами жителей. На заре, когда муэдзин с высоты своего минарета призывает мусульман к молитве, они покидают свои хижины, сооруженные у свалок. Сотни грузовичков и влекомых ослами тележек отправляются из предместий к центральным жилым кварталам Каира. Пока одни тряпичники спускают с этажей узлы с отбросами, другие (чаще всего — дети) сторожат повозки. Затем ближе к полудню все эти возки, подпрыгивая на ухабах, возвращаются на свалку, торя себе дорогу среди уже наваленных куч.

И тут уже на волнах дымящихся остатков начинается разборка привезенного. Среди общего смрада дети и женщины извлекают из груды нечистот бумагу, тряпье, пластмассу, металлы, осколки стекла, кости, алюминиевые трубки и всякого рода вещицы для перепродажи. Иногда они превращают свой сбор в нечто осязаемое, обменивая его на кошельки, сумки, плетенки, стельки или сувениры для туристов. Пищевые остатки идут на корм маленьким черным свиньям, которые вместе с козами бродят тут же, окруженные гудящими роями мух.

В надежде обрести работу эти тряпичники, в большинстве своем выходцы из крестьянских семей, однажды приходят с юга Египта или из зоны Суэцкого канала, сразу же после Шестидневной войны 1967 года ставшей зоной потенциальных военных действий. Корпорация объединяет сборщиков мусора, обходящих квартиры, владельцев машин, сортировщиков, торговцев и хозяев, направляющих всю работу и владеющих правами на сбор в определенном квартале или в той или иной группе зданий.

Правительство и муниципальные чиновники полагали, что существование этой архаичной структуры способствует нездоровому состоянию городской атмосферы и позорит страну. Они несколько раз пытались заменить все это «современной системой уборки», поручая избавление города от бытовых отходов иностранным фирмам. В 2002 году такую возможность получили две компании: итальянская и испанская. По контракту им было дано право собирать, прессовать и вывозить отбросы на свалки, расположенные далеко от города, в пустыне. Это решение взволновало тряпичников и их клиентов, ведь при таком повороте дела оставались без работы тысячи мельчайших производств, покупавших сырье у заббалинов по доступным им ценам.

Однако в Каире разнообразные попытки модернизации системы удаления отходов ни к чему не привели. Премьер-министр Ахмед Назеф констатировал, что иностранным компаниям не удалось завоевать сердца и нечистоты жителей египетской столицы. И действительно, последним было удобно, что отходы убирались прямо у их двери и потом перерабатывались на 85% заббалинами. Этот чрезвычайно высокий процент вторичной утилизации восхищает не только египтян, но и иностранцев. Иностранные компании выдержали немало судебных исков по поводу чрезмерного превышения цены своих услуг, суд неизменно склонялся на сторону истцов, отменяя претензии компаний как противоречащие конституции.