— То есть как это всех? — удивился Холмс.

— Очень просто. По — моему, грабят все: начиная от главных заправил и кончая стрелочником.

— Насколько я понимаю господина ротмистра, дорогой Ватсон, нам придется иметь дело с половиной России.

— Или по крайней мере со всей железной дорогой! — со злостью добавил Звягин.

Выспросив у Звягина кое — какие сведения и взяв у него карты и планы Кругобайкальской и Забайкальской железных дорог, Холмс и я удалились в отведенные нам комнаты.

Пока я не лег спать, Холмс все время сидел над графиками и картами и лег, вероятно, тогда, когда я уже давно спал. Но хотя он лег позже меня, я, вставши на другое утро, застал его уже за работой.

Перед ним лежала его записная книжка, испещренная массой пометок.

Увидав, что я проснулся, он кивнул мне головой и сказал:

— Вставайте, дорогой Ватсон. Мы совершим сегодня маленькую поездку в товарном поезде.

— Сейчас?

— Нет. День мы посвятим осмотру станции и кладовых, а вечером проедем за Байкал и завтра вернемся назад.

За день мы порядочно — таки утомились.

Осмотрев станционные пути, кладовые и товарную станцию, Шерлок Холмс нашел, что красть товар при подобном хаосе не представляет никакого труда.

— Было бы чудом, если бы его не крали! — сказал он. — Первое, что бросается в глаза, это то, что никто из служащих не находится на своем месте. Я удивляюсь, как тут до сих пор не украли самого начальника станции и участкового инженера!

— Вероятно, они не представляют из себя большой ценности, — ответил я.

— Вполне согласен с вами, дорогой Ватсон, — рассмеялся Холмс.

После обеда мы поспали, а вечером пошли на станцию.

Кондукторы и вообще станционные служащие еще не знали нас в лицо, и поэтому мы без всякого труда сторговались с обер — кондуктором товарного поезда, который разрешил нам проехать кругом Байкала за восемь гривен.

Холмс умышленно поехал безбилетным пассажиром, так как безбилетная публика ни в ком не возбуждала подозрений. В десять часов вечера поезд тронулся.

Ночь была темная, а огромные скалы с правой стороны еще более усиливали мрак.

Громадный Байкал мирно дремал среди утесистых берегов, терявшихся во мраке, чуть поблескивая своей темно — стальной водяной гладью.

Поезд грузно подымался в гору, изредка останавливаясь на мрачных, словно гнезда разбойников, станциях и поминутно ныряя из одного туннеля в другой.

Мы стояли на одной из средних площадок, любуясь суровой картиной сибирской ночи.

Часа через три мы подъехали к небольшой станции.

Было около половины первого ночи.

Ноги наши устали от неподвижного стояния и сидения на площадке, и Шерлок Холмс предложил мне промяться по платформе.

Вероятно, ради экономии половина фонарей на станции не была зажжена, и поэтому везде было темно.

Мы ходили взад и вперед по платформе, ожидая звонка.

Вдруг громкий мужской голос крикнул в темноте:

— Слышь ты, Бурмистов! Плюнь ты на свой паровоз!

— Иду, — ответил голос с паровоза.

— Ну, скорее, а то водка уж давно ждет.

— А когда поезд пустишь?

— Когда наужинаемся, тогда и пущу!

Голоса смолкли.

Подойдя к паровозу, мы увидели на нем лишь одного кочегара.

— Скоро ли поезд пойдет? — спросил его Холмс.

— А вот когда машинист поужинает, — ответил невозмутимо кочегар. — Аль не видал, что он к начальнику станции пошел.

— Вы слышали? — как — то растерянно пробормотал Холмс, когда мы отошли от паровоза.

— Слышал, — ответил я.

— Это у них называется расписанием! Посмотрим, что будет дальше!

Ждать пришлось долго, так как машинист ужинал около двух часов.

Наконец, он вышел из станционного дома сильно шатаясь, в сопровождении еще более пьяного начальника станции.

— …и боюсь же я этой сволочи, корреспондентов! — громко резонировал начальник станции, продолжая, очевидно, начатую раньше беседу. — Прежде эта дрянь сюда не заезжала, было вольготно, а как пошла война, так они и потянули, словно нечистая сила.

— Дд — а! — протянул басом машинист.

— А главное, не знаешь, откуда он вынырнет, — продолжал начальник станции. — Даже среди военных завелись! Приедет, вынюхает и сгинет…

— А ты бы какого — нибудь эдак под колесо… будто нечаянно…

— Не ухватишь, брат! Прытки очень и все с пассажирскими поездами ездят. Где их разберешь? Слава тебе Господи, что еще на товарных не рыщут! Сразу бы нас на одно жалованье посадили!

— Черти! — выругался машинист.

Они подошли к паровозу.

— Не выпить ли, что ли, еще коньячку на дорожку? — предложил начальник станции.

— Ну что ж!

— Ей, Ванька! — крикнул начальник. — Тащи — ка коньяк и рюмки к паровозу.

Приятели сели на траву и через несколько минут снова принялись за питье.

Притаившись за вагоном, мы слушали их разговор.

— Сколько вагонов взял? — спрашивал голос начальника станции.

— У Аберьянца?

— Да.

— Два.

— Много ли получил?

— По двадцати рублей за вагон.

— Он мне уж на тебя жаловался. Говорит — грабеж!

— Пущай! Ты намедни показал мне эти вагоны, ну я и велел отцепить их от поезда. Он заметил и ко мне. — По какому, кричит, праву опять отцеплены вагоны? Они прямого сообщения, а из России идут уже четвертый месяц! Это безобразие! — Ну, и пошел кричать. А я ему и говорю: — Поезд на подъем пойдет, состав чересчур тяжел, так что задние вагоны отцепить пришлось. Паровоз не вытянет. — Ну, он к тебе, вероятно, и пошел.

— Да, да. Ну, я ему и сказал, что машинисту виднее. Кричал, орал, что пожалуется, да ведь я знаю этих купцов! Кончил ведь тем, что заплатил.

— Ха — ха — ха! — расхохотался машинист.

— Чего ты?

— А я подумал: сколько влезет купцу доставки, нормальной скоростью вагон со своим товаром от Москвы до Харбина?!

— Я как — то высчитывал! — весело ответил начальник станции. — По моему расчету он должен, кроме тарифа, заплатить рублей двести за вагон.

— Во время войны и больше было!

— Дд — а! Тогда и до тысячи доходило. Ну — ка, хлопнем!

— Вонзим! Заработали по две красненьких и ладно.

— Завтра я на вагонах купца Лиу — Пин — Юна заработаю! — проговорил начальник станции.

— В ремонт?

— Да. Скажу, что нахожу их сломанными… Надо, мол, в депо отправить, а перегружать груз нельзя, потому что пломбы в Москве наложены. Постоят денька два на запасном пути, так небось раскошелится! А то и месяц продержу!

Оба весело загоготали.

Снова послышалось бульканье бутылки.

Но через полчаса бутылка была, вероятно, допита, и сильно пьяный машинист, простившись с приятелем, полез на паровоз.

Раздался третий звонок.

Поезд дернуло так, что мы с Холмсом едва не вылетели с площадки.

— Однако… гм… ездить на этих поездах, кажется, опаснее, чем охотиться за самым отчаянным разбойником, — заворчал Шерлок Холмс.

Поезд понесся очертя голову.

Вагоны прыгали, шатались, словно пьяные, и мы, уцепившись за перила, употребляли невероятные усилия, чтобы не слететь с поезда.

— Ну и порядки! — ворчал Холмс. — Здесь любое страховое общество прогорит, если возьмется страховать поезда и людей от крушений! А администрация — то какова! Как вам нравится: для того, чтобы заставить вагон с собственным грузом дойти нормальной скоростью, надо раздать одних взяток двести рублей!

Будки дорожных сторожей мелькали одни за другими.

Но вот, наконец, мелькнул и семафор.

Пьяный машинист умерил ход и так круто остановил поезд около станции, что несколько вагонов чуть не треснуло.

Прошло полчаса.

— Черт возьми, ну и остановки! — возмутился Холмс. — Пойдемте — ка, дорогой Ватсон, спросим: скоро ли отправится дальше наш поезд.

Мы вошли в станционный дом, из одного из окон которого доносились пьяные песни и крик.

— Скоро ли пойдет поезд? — спросил Холмс какого — то сторожа.