После такого известия наступила тишина… Но ненадолго!

— Это штабные добровольцы… И тыловые крысы… — недовольно проворчал я. — Они тут в своих каморках и КУНГах безвылазно могут хоть два года просидеть! Лишь бы побольше денег поднакопить… А боевым офицерам трудновато… С войны — в Ханкалу, потом обратно на боевой выход… И так по кругу… Нам надо отдыхать…

— Кто спорит? — вздохнул Иваныч и поднялся. — Ну… Я пошёл…

— Ни пуха тебе, ни пера! — искренне пожелал я ему вдогонку. — Не забудь!

— К чёрту! — ответил ротный уже в дверях. — Да не забуду… Семь дней потом…

Командир батальона внимательно выслушал речь майора Пуданова и даже прочитал наши рапорта… Затем ответил благосклонно, но не железобетонно-окончательно и не совсем утвердительно… Оставив себе пространство для любого манёвра! То есть решение его было почти положительным, но однозначно-хороший результат маячил пока-что лишь на горизонте… Майор Перебежкин совсем недавно прошёлся по всему нашему батальону в качестве полноправного хозяина… И расположение первой роты оставило у него неплохие впечатления… Он даже постоял несколько минут у кровати Олега Кириченко, читая на оборотной стороне его фотографии краткую биографию погибшего командира группы… Ведь лично они не встречались…

По возвращению в роту Пуданов сообщил о том, что напротив его фамилии поставлен небольшой знак вопроса… А рядом с моей — тот же сомневающийся символ, но в два раза массивнее…

— Но в принципе-то всё нормально! — обнадёживал меня Иваныч. — Он подумает немного… Проверка недавно была, он сам заходил в палатки… Так что, может быть и получится…

Однако мою душу терзали тайные сомнения, которыми я всё-таки решил поделиться:

— Что-то слишком быстро и хорошо получилось! Вот увидишь! Останется два-три дня… Если не комбат, то кто-то из замов нагрянет с комплексной проверкой… Не дай-то Бог, если Каменнюка… И тогда наступит амбец… Накроется наш отпуск медным тазом…

— Всё может быть! — не мудрствуя лукаво, произнёс командир. — Если захотят, то уже ничем не поможешь себе… Докопаться и до столба фонарного можно… И они будут всегда и во всём стопроцентно правы…

Мои сомнения оправдались… Но не совсем уж в трагичной форме…

Ведь любой командир воинской части, как и все наши цари да президенты, является самым добрым и отзывчивым человеком на свете! А потому свой целенаправленный гнев он проявляет крайне редко…[30] Ибо у него для таких карательных экспедиций существует целый штат заместителей и начальников всевозможных служб… Именно они-то и роют землю-матушку в поисках любого компромата… По мановению всего-то одного командирского пальчика…

Как мы ни наводили уставной порядок в роте… Это нас не спасло… Ведь с комплексной проверкой подразделения появился заместитель командира батальона майор Каменнюка… Он дотошно обследовал каждый уголок палатки или строений… Где имелось достаточно всяких вещей, коим совершенно не надлежало там быть… Среди вывороченного постельного белья «старатель» обнаружил разнообразные личные вещи солдат и сержантов, которые так любят класть под подушку письма родных, а под простыню — что-либо из нательной одёжки… В ружпарке вскрылись умопомрачительнейшие недостатки, благодаря чему мы могли только поражаться наличию в подразделении хоть какой-то боеготовности. Ибо соринки да пылинки, пусть и в редком количестве, но непременно грозили обязательным заклиниванием автомата или винтовки. А в автопарке… Увы, но в автопарке сам чёрт помогал бывшему командиру роты матобеспечения выискивать различные недостатки в хранении и эксплуатации бронетанковой техники первой роты…

Когда я вернулся с занятий, всесокрушающий разгром боевого подразделения уже произошёл… Но этот полнейший разгром потихоньку уже отходил в близлежащее прошлое… Поэтому предо мной предстала не вся картина. Наши дневальные уже успели кое-как навести порядок в выпотрошенных палатках… А дежурный по роте прибрался в ружпарке… В автопарке зализывал кровоточащие раны контрактник Дубовской…

А командир первой роты сидел за столом, изредка задумчиво разглядывая потолок… И что-то затем записывал… Я молча вошёл в канцелярию и сел на свою кровать… Даже говорить сейчас было не о чем… Всё и так было понятно!

— Ну, и что вы скажете? — в смешливом тоне поинтересовался Пуданов. — Лапки кверху?

— Что ты делаешь? — равнодушно спросил я, так и не ответив на вопрос ротного.

— Восстанавливаю список недостатков. — ухмыльнулся Иваныч, оглянувшись на меня. — Свой-то он с собой забрал! Повторная проверка будет 24-го декабря в девять тридцать утра… Надо поработать на славу!..

— Уж лучше на Клаву! И то приятней получится!

На мой чрезвычайно уж искушённый взгляд, появление в нашей роте майора Каменнюки уже само по себе являлось очень плохим предзнаменованием… Это Пуданов его знал всего одиннадцать месяцев, тогда как я почти два с половиной года… И зловредный каменнюкинский характер мне был известен по личному опыту общения…

Тогда капитан Каменнюка являлся командиром бригадной роты материального обеспечения, и причём весьма неплохим… Большинство автомобилей было на ходу, да и солдаты его тоже имели весьма опрятный вид, невзирая на свою мазутейскую службу… Но сонных дембелей РМО на утреннюю физзарядку могло буквально подорвать лишь появление лично капитана Каменнюки, да моя кружка с водичкой… Ведь все мы тогда обитали в одной казарме…

А в декабре 94-го началась Чеченская война, беспардонно именуемая «наведением конституционного порядка в ЧРИ»… Под самый Новый Год три группы вместе с командиром батальона попали в плен и пробыли в нём чуть больше месяца… На освободившееся место комбата был назначен его заместитель Перебежкин, а уже на эту вакансию командование бригады сочло самым необходимым поставить капитана Каменнюку. Ведь он только что вернулся с подступов к Грозному, где шли ожесточённые бои.

Мне рассказывали, что в в ночной засаде ему удалось завалить из Винтореза с оптикой передовой дозор чеченских боевиков, тайно пробирающийся по кустам с коварнейшим намерением обнаружить подходящие цели среди российских войск… Точнее, упал-то самый первый, а остальные стали отстреливаться и утащили-таки своего… подкрадывающиеся следом за ними автомобильные шасси с РСЗО сразу же сдали назад и скрылись в ночи… Российская группировка «Север» была окончательно спасена. Этим подвигом капитан Каменнюка смог предотвратить неминуемо точный артиллерийский налёт вражеских «Градов», за что и был тут же представлен к награждению званием Героя России… Однако… То ли вышестоящее командование сочло данный Наградной Лист слишком уж откровенной попыткой прославить 22-ую бригаду, ещё не вызволившую своих подчинённых из чеченского плена… То ли военная подоплека такой странноватой тактики боевиков выглядела чересчур выдуманной… Ведь натужного рёва автомобильных моторов никто не слышал, а чеченские боевики вряд ли станут наподобие бурлаков впрягаться в лямки для буксировки за собой «Градов»… То ли разнарядки на награждённых ещё не было… Но звания Героя Каменнюка так и не получил, однако стал активно предпринимать повторные попытки…

Боевой авторитет его уже находился на очень большой высоте, отчего недавний командир роты матобеспечения стал учить всех командиров разведгрупп тому, как же именно следует воевать с коварными чеченцами… Я вместе со своей группой в тот период уже находился на Моздокском аэродроме, где дислоцировалась наша бригада, и с затаённой улыбкой слушал богатейшие теоретические познания Каменнюки в военном деле… И невольно рассмеялся, когда этот выпускник автомобильного училища рассказывая моей группе тактико-технические характеристики вертолёта Ми-8, настолько увлёкся самолюбованием, что начал приводить по старой памяти данные грузового автомобиля Урал… Скорость по шоссе, количество пассажиров в кузове с таким-то расположением скамеек, запас хода и так далее… Увидев и услышав мою несдержанно-развесёлую реакцию, капитан Каменнюка тогда смутился и пошёл заниматься с другими группами, в которых командиры уважительней относятся к вышестоящему начальству… А я занялся более необходимым упражнением.