Я проводил его почти до двери… И всё-таки решился…
— Руслан, у меня к тебе есть один разговор. Зайди ко мне, когда освободишься… Ладно?
Лейтенант был несколько удивлён… Но обещал зайти непременно… Я возвратился на своё место у телефонов и опять задумался.
А через полчаса… Когда возвратился дежурный, появился и лейтенант Цветков… Мы вышли из здания штаба и зашли в курилку… Здесь… То есть под металлической крышей было сумрачно и тихо… Лишь падающий с неба снег шелестел по маскировочной сети, висевшей по периметру курилки…
— У меня к тебе такое дело… — осторожно начал я. — Немного необычное… Ты помнишь, когда мы летом были на выходе с Олегом Кириченко? Я тебя тогда ещё сфотографировал…
— Ну, помню… — ответил Руслан, улыбаясь в темноте. — Ты тогда только один кадр сделал… Больше не захотел…
— Ты не смейся! — строго сказал я. — Просто в тот момент… Я заметил вокруг твоей головы чёрный ореол… Понимаешь? На православных иконах изображают святых в сияющем ореоле… А у тебя был чёрный…
Я замолчал на несколько секунд, стараясь подобрать очень верные слова…
— И что? — неожиданно хрипло спросил Руслан.
Я немного помолчал, опять собираясь с духом… И заговорил далее…
— У меня раньше такое видение уже бывало… Это очень плохой знак! Очень плохой! Это смерть! Понимаешь?.. Твоя смерть! Ты не подумай сейчас ничего такого… У меня с головой всё в порядке… И крыша у меня не поехала… Я такие чёрные ореолы уже видел вокруг двух наших офицеров и одного контрактника… И офицер один… И контрактник уже погибли… А летом я увидел четвёртый ореол… У тебя…
— Кто они? — непривычным голосом спросил лейтенант. — Которые погибли…
— Их фамилии я тебе не назову! — решительно отказался я. — Я и так тебе слишком много сказал…
Цветков несколько секунд молчал, что-то обдумывая.
— А зачем ты мне всё это рассказываешь?
Этот вопрос был и мне крайне важен и интересен… Я не знал на него ответа и поэтому признался честно…
— А хрен его знает… Я и сам в этом толком ничего не понимаю… Но не хочу нести такой груз на сердце и душе… Тем ребятам я ведь ничего не сообщил… И они погибли… Один от пули чеченской… Другой от несчастного случая… А я хочу попытаться что-то изменить в этом деле… Вот и рассказал тебе всё. Я тебе ещё летом хотел… Но побоялся… А вдруг это на мне плохо скажется… То есть я перетяну на себя твою беду… И после вашего подрыва тоже… Но я не знал… Это ведь очень серьёзно… Я и сейчас не знаю… Даст Бог… Всё будет нормально…
— А что мне делать? — спросил Руслан после короткой паузы.
— Думай сам! — просто ответил я. — И решай тоже сам! Но я бы на твоём месте уехал из батальона! В Ростов… В бригаду… И у меня к тебе будет одна просьба. Не говори об этом никому! Хорошо? Я же здесь остаюсь…
— Хорошо! Не скажу… — дрогнувшим голосом пообещал лейтенант Цветков. — Никому…
— Ну… Вот и всё у меня… — произнёс я легко и откровенно. — Ты не обижайся на меня!.. Ладно?.. Если что…
— Хорошо… — обнадёживая меня ответил Руслан.
Мы попрощались тут-же… Около курилки… Затем я вернулся в комнату дежурного по части, а лейтенант Руслан Цветков в некоторой растерянности пошёл в другие штабные комнаты…
У меня в данную минуту было какое-то странное ощущение… Толи приятного удовлетворения от только что сделанного доброго дела… Толи необычайной лёгкости на душе и сердце… Словно я только что скинул с них неподъёмную ношу… Не знаю… Я понимал, что своими действиями и словами я влез во что-то огромное и величественное… Нечто неразгаданное и трудноописуемое… И моя эта благая затея, чуть ли не приблажная, может отозваться в первую очередь именно на мне… Причём, возможно и не самым лучшим образом. Но я надеялся на Бога и его помощь… Ведь я только что сотворил добро… Если не сказать, великое дело! Но с этими ощущениями я ещё не совсем разобрался… И поэтому следовало немного повременить… То есть… Подождать…
Дежурный по части вновь отправился на «свободную охоту»… А я сидел за его столом и размышлял… В дверь постучались и в комнату вошло двое военных, чьи каски и бронежилеты были засыпаны толстым слоем снега… Это на доклад пришли патрульные, которые должны были рапортовать об обстановке через каждые полчаса. Маршрут у них был один: от второй роты и мимо штаба, далее до поворота направо и до роты матобеспечения. То есть мимо наших палаток, автопарка и солдатской столовой…
— Товарищ старший лейтенант, за время патрулирования никаких происшествий не обнаружено! — доложил старший патруля.
Ещё по разводу я помнил их. Патруль сегодня выставляла вторая рота и на столь ответственное задание были направлены только контрактники. Первая пара несла мобильное дежурство до трёх часов ночи, а вторая после их замены — до восьми утра. Сейчас передо мной стояло двое крепких мужчин в возрасте около тридцати пяти лет. Докладывавший являлся сержантом со спокойным и уверенным взглядом. Второй патрульный был немного повыше ростом. Он смотрел на меня в большом нетерпении и даже с некоторой неприязнью… Как будто я помешал ему рассказать что-либо интересное своему боевому товарищу…
— Точно всё нормально? — спросил я сержанта на всякий случай.
При этом я смотрел ему прямо в глаза и надеялся увидеть в них самый правдивый ответ на мой только что прозвучавший вопрос. Но старший патруля своего взора в сторону не отводил и говорил таким же спокойным тоном.
— Так точно, товарищ старший лейтенант! Всё в порядке!
По его поведению стало ясно с предельной точностью, что он не врёт. Я вздохнул… От той мысли, что и в первой роте имеется очень большая необходимость в наличии таких вот уравновешенных сержантов… И перевёл взгляд на второго патрульного, который буквально сам напрашивался на конфликт… Он и так уже буравил меня своим колючим и настырным взглядом… Что ж… От выяснений отношений я старался никогда не увиливать, чтобы не прятать свою голову в песок подобно страусу в минуту опасности… А совсем наоборот… Я даже специально шёл на обострение конфликтной ситуации, открыто и честно называя всё происходящее своими точными именами…
— Что ты так смотришь на меня, дружок? — спросил я слегка насмешливо. — Или я тебе сто рублей должен?
От моей упрощённой фамильярности высокого патрульного чуть не передёрнуло… И отвечал он с откровенным вызовом:
— А что? Смотреть нельзя?
Хоть я и был по возрасту младше его лет так на десять… Или девять… Но зато старше его по воинскому званию. Не говоря уж о количестве лет, проведённых в армии. А по занимаемой должности я даже являлся для него начальником. Но времени было слишком мало, ведь патрульным после доклада следовало отправиться на дальнейшее дежурство пешочком да по асфальтовой дороге…
— Ты так глядишь на меня волком, как будто загрызть сейчас готов! Не любишь нерусских-то! — честно и откровенно произнёс я. — Если так оно и есть, то и скажи прямо да открыто! Как мужчина! Не хочу нести патрулирование под вашим руководством и всё тут! Лимонов тебя заменит и даст другого… А ты тут глазки об меня ломать вздумал…
Говорил я очень спокойно и даже буднично-обыденным тоном. Ведь… Такой сценарий развития ситуации был вполне возможен, но по причине внезапного недуга патрульного… А в данном случае всё зависело уже от командира второй роты, и далее уже по его решению — от замполита батальона и даже комбата. Ведь они всякую подобную националистическую крамолу должны выжигать калёным железом… Но я уже сам чувствовал скрытую подоплёку этой неприязни к моей персоне и мне хотелось лично разобраться во всех тонкостях социальных противоречий. Ведь сейчас на моём пути попался достойный противник…
— Ну, не люблю… — хмуро произнёс контрактник. А что из этого такого? И разговаривать я на эту тему не буду! А вдруг вы завтра комбату доложите?! Мне эти проблемы не нужны!..
Рассуждал он весьма здраво и логично. И совершенно не побоялся мне признаться в своих антипатиях…
— Правильно! — рассмеялся я, но тут же пояснил. — И я с тобой разговаривать сейчас не собираюсь! Потому что вам надо идти на своё патрулирование! А вот потом и поболтаем! Но насчёт комбата… Не бойся… Я свои проблемы всегда решаю сам! И к начальству за помощью не бегаю… Поговорить начистоту — это не так страшно!.. Давайте-ка… Обходите свою территорию…
