— Даже тролли в этом городе скучные, — возмущенно заявила Оливия на выходе из рынка.

И тут они появились! Огромные, уродливые тролли. Тот, что поменьше, пошел крушить ларьки и палатки. Завизжали торговцы. В воздух взлетел зеленый веер капусты и салата, за ним тележка с репой. Другой тролль — большой, сутулый, заросший водорослями, перешагнул через прилавки и остановился рядом с застывшими в ужасе ребятами. Мгновение он смотрел на них, потом пробормотал что-то и загреб длинной каменной рукой Оливию. Девочка заверещала, а тролль развернулся и длинными шагами пошел прочь. Только тогда с Ника спало оцепенение. Он быстро окинул взглядом разгромленный рынок и заметил небольшую тележку молочника. Уже знакомую, Николас именовал ее вчера.

— Фаэтон, вперед! — воскликнул мальчик.

Тележка разогналась, а Ник уже поднял в воздух килограмм молодой картошки. Мальчик совсем не боялся, что его уличат. Картофельный град обрушился на каменную спину, одновременно тележка на огромной скорости врезалась в массивную, заросшую мхом лапу тролля. Человека такой удар сбил бы с ног, тролль лишь на мгновение замер, глянул на Ника через плечо и легонько толкнул тележку. Та полетела обратно на бешеной скорости, гремя и скрепя. Николас попытался отпрыгнуть, получил колесом пониже спины и пребольно упал на брусчатку. Мир зашатался и наполнился золотыми искорками. Мальчик взялся за голову и попробовал подняться. Когда он смог это сделать, тролля уже и след простыл. Ник совершенно обезумел от горя и обиды. Чудовище утащило Оливию, а он не смог ничего сделать! Нужно было назвать имя тролля, сделать ему деанимацию! Какой же я идиот! Что же скажет мастер Гримгор?

Последняя мысль немного отрезвила Ника. Сделав пару шагов для верности, мальчик помчался домой. Следовало поскорее рассказать обо всем колдуну. Мастер Гримгор наверняка спасет Оливию! Он такое этим троллям покажет!

До особняка на Ан дер Мауер Николас бежал, не останавливаясь и не замечая ничего вокруг. У самого дома на его пути встала старушка. Седая и сгорбленная, она неожиданно ловко поймала мальчика за руку:

— Не гони, милок! Старой госпоже нужна твоя помощь.

Николас постарался высвободиться, но старушка держала крепко.

— Эти чудища так перепугали меня, боюсь, сердце остановится…

Так, со старушкой на руке, Ник шагнул к воротам и принялся стучать кольцом об голову чугунного карлика.

— Сейчас, госпожа… Мне нужно скорее принести новости масте… — мальчик запнулся: — Моему дядюшке.

Как обычно, никто не спешил открывать ворота, и Николас закричал:

— Гугенхайм, открывай!

Дальше произошло нечто странное. Чугунная голова карлика на воротах ожила, окинула Ника испытующим взглядом, посмотрела на карман куртки и укоризненно нахмурила брови. Все это случилось слишком быстро, как будто и вовсе померещилось. Потом мир замелькал перед глазами Николаса, ярко вспыхнул и окончательно погас. Старушка осталась стоять на улице. Она недобро оглядела пустое место, где только что был мальчик. Подошла к воротам, осмотрела неприличные барельефы, поводила рукой по воздуху. Наконец зло прошамкала:

— Мерзкий колдун.

Решительно развернувшись, она пошла вниз по улице и, миновав несколько кварталов, пробралась к мельничному мосту. Там ее ждали тролли. Они сидели среди верб и камыша, по грудь в воде. Так что издалека могли бы показаться прибрежными валунами. Заметив старушку, Гунар вылез на берег и положил на землю Оливию Гримгор.

— Как вы велели, усыпил и никакого вреда.

В отличие от стражников, старушка отлично говорила по-датски.

— Спасибо и спокойной ночи, — ответила она и тут же добавила: — Деанимация, Гунар.

Тролль замер, стал камнем, чуть более, чем обычно, а старушка резко изменилась: ее спина выпрямилась, волосы почернели. Она стала женщиной, в которой можно было узнать Изабеллу Вальдес. Впрочем, госпожа инквизитор была заметно моложе.

Тем временем Сигурд незаметно погрузился в воду с головой и сполз на глубину. Изабелла заметила это слишком поздно. Она вскинула руку, направив ее на пузырящуюся темную воду, и закричала:

— Деанимация, Сигурд!

Ничего не произошло. По крайней мере, с Изабеллой. Что там было с троллем, никто не знает.

— Вылезай! — закричала инквизиторша. — Я тебя все равно найду! Вычислю по звездам и раскрошу на мелкую гальку!

Но Сигурд и не думал появляться. Зато Оливия пошевелилась и застонала сквозь сон. Изабелла выругалась, потом направила руку на стелющуюся к воде вербу и забрала ее силу. В считаные минуты дерево высохло, а сеньорита Вальдес вновь стала молодой и прекрасной. Она подняла Оливию и вернулась на улицу. За углом, на Мюленштрассе, девушку ждала городская стража.

— Это дочь колдуна, — объявила госпожа инквизитор. — Нужно препроводить ее в тюрьму.

Рослый сержант с сомнением посмотрел на спящую девочку, но спорить не стал. Вся остальная стража к тому времени уже окружила особнячок на Ан дер Мауер. Первоначальный план инквизиторши предполагал начать штурм незамедлительно, но вышла небольшая осечка. С помощью мальчика-ученика Изабелла рассчитывала разгадать наложенные на дом охранные заклинания, и ничего не вышло! Парень сам применил какую-то непонятную магию и просто исчез! Только чугунная голова карлика на воротах показала язык, хотя это произошло так быстро, что сеньорита Вальдес подумала — показалось. Единственным козырем теперь оставалась дочь колдуна. Нужно было поместить ее в надежное место и хорошенько допросить. Поэтому Изабелла отменила штурм, но оставила оцепление особняка.

Николас очнулся в маленьком сыром дворике. Гнилью и плесенью там пахло просто невыносимо. Мальчик попытался подняться, но его остановила боль во всем теле, а еще жуткая усталость. Ник полежал несколько минут, собираясь с силами, потом все-таки встал и огляделся. Место было знакомое. Тот самый дом, где квартировал колдун с учениками. Вот только двор был куда более запущенным. Трава и сорняки вымахали по колено и совершенно скрыли мощеные дорожки. Грибы оккупировали клумбу и взбирались по черным, гнилым балкам дома. Несколько кирпичей на фасаде раскрошились.

Кряхтя и хромая, Николас поднялся на крыльцо, сдвинул скрипучую дверь и шагнул в прихожую. В доме царил полнейший разгром. Разбросанные повсюду вещи и бумаги пожирала темная кучерявая плесень. Ник зашел в гостиную. В затянутом паутиной углу покоились останки Трона. А еще в комнате был большой портрет прекрасной женщины в дорогом наряде и роскошной шляпе. Ее лицо показалось Николасу знакомым.

— Оливия? — проговорил мальчик и вздрогнул от звука собственного голоса, хриплого и старческого.

Пожалуй, так могла бы выглядеть мама Оливии. Или сама девочка лет через двадцать. Николас пересек комнату и сорвал паутину с зеркала. Рука была стариковская, морщинистая. Лицо оказалось не лучше.

— Да что же это такое? — забормотал Ник. — Я что, всю жизнь проспал, что ли?

Потом пришла другая мысль:

— Зато Оливия выросла и стала прекрасной… Тролли не причинили ей вреда…

Старенький Николас бесцельно прошелся по дому, потом сел в углу. И забылся, но ненадолго.

— Эх-эхэ, — протяжно вздохнул Ник. — Что же это за колдовство такое?

И неожиданно его осенило:

— Это же все та злобная старуха! Она отобрала мою молодость!

Тут Николасу стало очень себя жалко, он заплакал тихо и бессильно.

— Вот так-то ты и прожил жизнь, Николя. Раз — и нету!

Это имечко неожиданно покоробило Ника. Столько лет его никто так не называл… Из каких глубин памяти оно вообще выползло? Воспоминание как будто услышало мысленный вопрос, покинуло укромный уголок и явилось во всей красе. Ник почувствовал себя малышом полутора лет. Отец тогда еще был жив, только вечно в отъезде. Мама не работала в поле, а частенько надевала купленное в городе платье, садилась у окна, мечтала и говорила с детьми нарочито вежливо.

— Ах, Николя, ну зачем же вы опрокинули чашку? Скоро вернется папа и заберет нас из деревни.