— Видите, — говорил он, завораживая мисс Трой своей улыбкой, — игра прекрасна в своей простоте.

Миранда припомнила, как наблюдала за своими племянниками и племянницами, игравшими в эту игру. Они пытались подключить и ее, но она разволновалась и стала теряться, а они дразнили ее и смеялись над ней. Они играли с азартом, как и мистер Гастингс. Как и у мистера Гастингса, у них краснели щеки и оживленно блестели глаза.

Мистер Гастингс, отметила Миранда, обучал ее с такой страстью, что она смотрела на его лицо чаще, чем на карты, в результате чего неизбежно теряла нить рассуждений. Вскоре она окончательно запуталась. Она смотрела на четыре карты в своей руке, не в состоянии сообразить, какую пользу можно извлечь из них, и не интересуясь этим.

Вздохнув, мисс Трой призналась:

— Мистер Гастингс, боюсь, я не понимаю.

Ей было приятно сознавать, что она не разобралась в игре без обмана; в то же время Миранда чувствовала, что неспособность научиться любимой игре шести-семилетних детей не делает ей чести.

Мистер Гастингс кинул на нее взгляд.

— Я не могу поверить в это. Карты не могут представлять сложность для молодой леди, которая изучает физиогномику, расписывает ширмы и занимается пейзажным садоводством.

— Я ловлю себя на том, что думаю о других вещах. Это мне не интересно.

— О каких других вещах?

Вспомнив о своих мыслях и о том, что они сконцентрированы на мистере Гастингсе, Миранда залилась краской.

— Трудно сказать, — искренне ответила она.

— Позвольте спросить вас, мисс Трой, вам известно, как ловят рыбу?

Удивленная резкой переменой темы разговора, Миранда ответила:

— У меня отец рыбак. Я неоднократно рыбачила вместе с ним. Какое это имеет отношение к картам?

— Только то, что карты — рыболовная игра. Иными словами, представьте себе водоем. А в нем плавает заманчивая рыбка.

Он указал на карты, которые лежали перед ними лицом вверх.

Миранда кивнула. Эта аналогия была ей доступна, поскольку она представила, как отец забрасывает наживку в озеро Эрандел.

— Вы держите в своей руке наживку, чтобы поймать рыбу, — сказал мистер Гастингс.

Он перегнулся через «водоем» и сжал руку, в которой она держала карты. Глаза их встретились. В его взгляде сквозил вопрос. Он явно был настроен на то, чтобы она поняла. Миранда ощутила пожатие руки, интимность их положения, близость постели и вообще неприличие самого его нахождения здесь, равно как и абсурдность игры в карты в такой обстановке.

Заметив смущение мисс Трой, мистер Гастингс подошел к ней сбоку и склонился над плечом, чтобы посмотреть ее карты. Щека его оказалась поблизости от ее щеки. Она вдохнула возбуждающий запах мужчины.

— Вот у вас шестерка, — сказал мистер Гастингс. — Обратите внимание на то, что шестерка имеется и в водоеме. Ваша шестерка — это наживка, на которую ловится шестерка в водоеме. Понимаете?

К своему удивлению Миранда поняла. Она, улыбаясь, повернулась к нему, и они чуть было не соприкоснулись носами.

Все удовольствие, которое он испытывал от карт, теперь испарилось. Игра была забыта, он внезапно ощутил окружающую обстановку — канапе, кровать, томительную близость мочки уха мисс Трой. Он находился в спальне женщины, которая с каждой минутой все больше притягивала его к себе. Он понимал, что если останется здесь дольше, то оскорбит ее по-настоящему. Его первым принципом было никогда не оскорблять даму, если это не сулит выигрыша. В данном случае мистер Гастингс мог только проиграть.

Поэтому он приложил максимум усилий, чтобы улыбнуться ей в ответ, и выпрямился. От быстроты, с которой он совершил это движение, у него снова закружилась голова. Это пройдет, сказал себе мистер Гастингс, если не двигаться. Однако, головокружение продолжалось.

— Что случилось, мистер Гастингс? — услышал он вопрос Миранды.

— Ничего, все в порядке. Мне пора уходить. Будьте добры, мой сюртук.

От ее внезапного прикосновения к руке он испытал шок. Момент требовал повернуться и прижать ее к себе. Однако же, сказал себе мистер Гастингс, хоть голова и идет кругом, он еще не совсем рехнулся. В тот момент, когда он намекнет о своих чувствах, для него будет все кончено. Он вскорости обнаружит, что влюбился; хуже того, он вскорости обнаружит, что женат, а его невеста обнаружит, что она вдова. Возможно, если постоять вот так, неподвижно, она уберет руку, и хотя он будет весьма сожалеть об этом, тем не менее сможет, по крайней мере, снова набрать воздуха в грудь.

— Вы еще недостаточно поправились, чтобы уходить, — произнесла мисс Трой.

Мистер Гастингс закрыл глаза.

— Мне может стать хуже, если я останусь.

— Об этом следовало подумать, когда вы проникли в мою спальню накануне ночью. Вы добились-таки моей постели, сэр. Теперь вам придется лечь в нее.

— Неудачная фраза, мисс Трой.

Приступ тошноты заставил мистера Гастингса откинуть голову назад.

— Вероятно, мне надо было заставить вас позавтракать. Вы почти целый день ничего не ели.

— Я буду вам весьма обязан, если вы не станете упоминать о еде.

— Понимаю. Просто прилягте на канапе, пока у вас не пройдет.

Он поклялся, что не потеряет рассудка, ни в буквальном смысле, ни в эмоциональном.

— Я ухожу от вас сейчас же, — настаивал он. — Я желаю вам всего хорошего и прошу вас помнить, что я полностью в вашем распоряжении.

Покачнувшись, мистер Гастингс обнаружил, что Миранда стоит рядом. Хотя ее пальцы обжигали его, он был не в состоянии от них оторваться. Против своей воли он позволил ей дотащить себя до кровати.

— Мистер Гастингс, — сказала Миранда, — вы выиграли пари. Я разобралась в игре. Поэтому вы можете остаться на ночь.

— К черту пари!

— Пожалуйста, лягте.

— Это весьма неподобающее предложение, мисс Трой.

Тем не менее он все же сполз на кровать.

— Я сейчас же осмотрю рану у вас на голове. Я приложу все усилия, чтобы не причинять вам дополнительной боли, но предупреждаю, если будет какое-то ухудшение, я намерена послать за хирургом, невзирая на то, что это может стать известно вашему врагу.

Мистер Гастингс обнаружил, что не в состоянии ответить. Что-то — не только охватившая его слабость, — сковало его. Ощущая, как ее нежные руки разматывают повязку, он изо всех сил попытался не потерять сознания.

— Мне кажется, рана не хуже, — донеслось до него откуда-то издалека.

Больше он ничего не слышал.

Когда Миранда появилась на обеде, все забросали ее вопросами. Миссис Гастингс желала знать, не простудилась ли она. Не по этой ли причине она сидит у себя в комнате? Прежде, чем Миранда успела ухватиться за столь удачное объяснение, миссис Гастингс предложила послать к ней в спальню всевозможных врачей, снадобья, лекарства, слуг и целительные отвары.

— Не беспокойтесь. Я совершенно оправлюсь через несколько дней, — сказала Миранда.

— Ты действительно больна, дитя мое? — дотошно выпытывала мать. — Или же тебя расстроило какое-то другое обстоятельство?

— Какое обстоятельство? — спросила Миранда, расправляясь с изрядной, учитывая ее предполагаемое недомогание, порцией куропатки с пудингом.

— Ты прекрасно понимаешь какое, — многозначительно сказала леди Трой.

— Нет, мама, не понимаю.

— Я имею в виду, дитя мое, того джентльмена, который оскорбил тебя на вечере. Ты была крайне подавлена, когда расставалась с ним.

— Что же это за джентльмен, если он посмел оскорбить мою гостью? — воскликнула миссис Гастингс. — Кто он такой?

Леди Трой побледнела. Она взглядом молила Миранду не называть его имени.

— Я о нем и думать забыла, — сказала Миранда. — Даже не помню, как его зовут.

От лжи щеки ее загорелись.

Тревога миссис Гастингс нарастала.

— Я просто убита, дорогая Миранда, мыслью о том, что можно оскорбить гостью в моем доме, — сказала она.

— Заверяю вас, он понес за это во сто крат большее наказание.

— Ты не должна так легко относиться к этому, — возразила миссис Гастингс. — Когда человек простужен, он очень чувствителен ко всем проявлениям невнимания.