Я решил воспользоваться его советом. Дождался славного денька (знаете, на Западных островах такое бывает — в середине осени океан вдруг дарит вам настоящий июньский денек) и засобирался в дорогу. Малл казался истинным раем на земле. Голубые холмы, четко выделявшиеся на фоне безоблачного неба, были окружены коричневым ореолом, который казался пылью, поднятой боевыми колесницами (таковы уж ассоциации, которые будят во мне эти героические острова).
Итак, решено: я еду на Айону!
Боже мой, какое чудесное имя! Айона, Линдисфарн и Тинтагель — это, по-моему, самые прекрасные названия во всей Великобритании. И самое сладкое среди них — Айона. В этом имени чувствуется дыхание западного ветра. Но не того, что шумит в листве деревьев, а ветра, который дует над прибрежными скалами. А еще в названии этого острова мне чудится колокольный звон. Нет, не церковных колоколов, а тех маленьких бронзовых колокольчиков, которые вешали на шею овцам и которыми пользовались святой Патрик и ирландские святые на заре христианства.
Одна из самых замечательных страниц в истории христианской религии связана с приходом Слова Господня из Ирландии в Шотландию, а оттуда на север Англии. В те времена над всеми островами только и было слышно, что треск сучьев — это вооруженные банды саксов ломились через ослабевшие римские города. А на морском побережье раздавались крики древних бриттов, которые высаживались со своих кораклов на шафрановые берега западных озер.
И в это самое время ирландские монахи бродили по свету, неся благую весть о Христе. Они шагали нехожеными тропами Европы. Они основали церкви в Кельне, Намюре, Льеже, Страсбуре и Швейцарии. Они перешли через Альпы и собственными глазами узрели Рим.
Колумкилле, или святой Колумба, тоже отправился в 563 году за море, чтобы передать тамошнему населению истинную веру.
Он обосновался на маленьком пустынном острове Айона. Вслушайтесь в звучание этого имени! В нем и зловещее завывание морского ветра, и монотонные песнопения первых христиан, и звук бронзового колокольчика.
Я пересек остров Малл, двигаясь сначала по Глен-Мор, затем по дороге вдоль Лох-Скридайн. Здесь местность выровнялась, стала менее гористой; пейзаж казался не таким диким, в нем появилось нечто неуловимо ирландское: поля пересекали черные торфяные рубцы, на склонах холмов лепились маленькие белые хижины. Я вышел к Фионфорту, где скалы спускаются к самому морю, и передо мной — всего на расстоянии какой-нибудь мили — возник остров Айона.
Есть нечто на свете, что не подвластно забвению и что вы никогда не пожелаете повторить. Потому что не существует стопроцентного повторения, всякий раз все происходит по-новому. Я смотрел на Айону и осознавал: это самое прекрасное зрелище во всей Шотландии. Такое впечатление, будто природа сотворила особые чудесные декорации для прихода христианства в этот северный край. Подводная дорога на Айону вообще уникальное явление, я не видел ничего подобного на этих островах.
Берега Малла представляют собой сплошной массив красного гранита, испещренного белыми прожилками кварца и полевого шпата. У самой воды он переходит в песчаную косу, которая на целые мили уходит в море. Этот белый песок состоит из раздробленных панцирей земляных улиток и в ясный день хорошо просматривается на дне залива Айоны. Достаточно вглядеться в зеленоватую воду, и вы увидите белое дно, на фоне которого колеблются темно-фиолетовые водоросли. Только на Балеарских островах, возле побережья Испании, мне доводилось видеть такую чистую воду. Поднимаете взор, и перед вами открывается незабываемый пейзаж. Солнце ослепительно сияет над красными гранитными утесами и белым песком, вдалеке виднеется маленький, покрытый холмами остров Айона с его миниатюрными горами, с собором и развалинами кельтского монастыря.
Взойдя на борт крохотного парома, я занял место у поручней и стал разглядывать белевший под нами песчаный пласт. Вода была настолько прозрачной, что позволяла разглядеть во всех подробностях каждую выемку, каждый гребень на дне. Время от времени под нами проплывали целые сады из водорослей, а как-то раз промчался крупный косяк серебристых рыбок.
По пути паромщик поведал мне, что население острова составляет две сотни человек, и все эти люди относятся к прогибиционистам. Закон о запрете спиртных напитков был принят на Айоне в результате всеобщего голосования. Трактир закрылся два года назад за ненадобностью.
— Жители острова прекрасно обходятся без него, — заявил паромщик. — А ежели кто захочет выпить, то ему придется переплыть залив и прогуляться шесть миль до Бунессана. Впрочем, никто и не хочет, разве что в зимнее время…
Айона не похож ни на один остров в мире. Даже если не знать его священной истории, то достаточно приехать сюда, и вы сразу проникаетесь странной мистической атмосферой. Здешние холмы с изъеденными временем склонами напоминают предгорья Коннемары: они кажутся необычными, будто перенесенными из волшебной страны эльфов. Каждый ярд этой святой земли хранит воспоминания о былых временах.
Мне не раз доводилось слышать, что, когда больной мир снова исцелится, будет готов к воплощению план создания Гэльского колледжа на Айоне. Полагаю, в этом заключается особая ирония судьбы и времени, что земля Колумба может послать свою миссию на остров святого Колумбы. Курирует проект знаменитый гэльский ученый Энгус Робертсон, и его идеи находят понимание у людей, осознающих важность кельтского послания для нашего далекого от совершенства мира. Они полагают, что данный проект поможет снова возродить светоч христианской веры, некогда зажженный Колумбой на этом острове.
Собор на Айоне отреставрирован, причем, на мой взгляд, архитекторы перестарались. То, что у них получилось, соответствует более древней Айоне — той самой, от которой уже не осталось видимых следов и которую вряд ли желают видеть посетители. Вполне возможно, что то, за чем сюда приезжают люди, легче найти на диких холмах острова или в маленьких каменистых бухточках, чем под этой орнаментальной аркой или в пустых стенах часовни.
На острове в разное время были погребены шестьдесят королей, из них сорок восемь шотландских, восемь норвежских и четверо ирландских. Хоронили их в трех больших часовнях, которые не сохранились до наших дней. Остались только длинные ряды надгробных камней — позеленевших, со стершимися от времени надписями. Считается, что где-то здесь лежит прах Макбета, как и его несчастной жертвы — короля Дункана.
Глядя на эти древние плиты, я живо себе представил, как именно все происходило.
Скорее всего, погребальная ладья причаливала в маленькой бухте в нескольких сотнях ярдов от королевского кладбища. Она медленно скользила по водам залива под жалобные звуки арфы. На белых песчаных берегах ее встречали ирландские монахи с тонзурами от уха до уха. В воздухе стоял запах фимиама. Под горестные причитания тело умершего проносили по мощеной дороге. Сегодня эта дорога почти исчезла, остались лишь фрагменты да название — «Улица мертвых».
Будучи на Айоне, мыслями все время возвращаешься к святому Колумбе. Этот человек покинул Ирландию — то ли по доброй воле, то ли в качестве изгнанника. По одной версии, его изгнали в наказание за участие в битве за Калдремн в 561 году. По другой, это стало результатом ссоры из-за какой-то копии священной книги. Так или иначе, Колумба ушел странствовать. Он стремился найти такое место, откуда бы не была видна его родина.
Согласно легенде, вначале он высадился на одном из внешних островов или, может, на полуострове Кинтайр — не суть важно. Но когда Колумба поднялся на холм, он обнаружил, что Ирландия все еще в поле зрения. Поэтому он сел в лодку и снова вышел в открытое море. Спустя какое-то время его прибило к Айоне.
Мало кто из людей того времени столь же сильно повлиял на будущие поколения, как Колумба. В особенности это относится к Ирландии. Рассказы о Колумкилле, или Колумбе, как мы его сейчас называем, передавались из уст в уста на протяжении тринадцати столетий. Я сам слышал, как простые крестьяне из Донегала, которые и читать-то по-английски не умеют, рассказывали о Колумкилле так, будто только на прошлой неделе встречались с ним на ярмарке.
