Вероятно, это было необычное приключение, даже для него. Он был сыном садовника и уроженцем этих мест. Довольно ясно, что он считал себя незаконным сыном графа, хотя трудно сказать почему. Его план состоял в том, чтобы схватить графа и удерживать его в качестве заложника, а затем обменять на американских военнопленных.
Однако графа дома не было, и посланные люди принесли столовое серебро, которое забрали у графини. После чего «Странник» снова вышел в море.
История продолжилась в Чартер-Чест на острове Сент-Мэри, через который проходила вся переписка между Полом Джонсом и графом и графиней по поводу похищения серебра.
Конечно, ни один «пират» не принял бы подобные пустяки близко к сердцу! Пол Джонс выразил свои искренние сожаления в связи с эпизодом, словно удрученный викарий, подопечные которого покинули школу без разрешения и нахулиганили в соседском саду!
Он писал графине: «Невозможно выразить все сожаления в том, что, находясь при исполнении служебных обязанностей, офицер, имеющий тонкие чувства и истинную чувствительность души, вынужден отвечать за действия своих подчиненных, которых он от всего сердца не одобряет».
Затем следует несколько страниц пылких сожалений, а также обещание: когда украденные из дома графини ложки, вилки и кувшины будут выставлены на продажу, купить их и вернуть законным владельцам в знак уважения их прав! Невероятное для «пирата» письмо!
Пол Джонс сдержал слово. Шесть лет спустя он написал графу Селкерку — все в той же подчеркнуто виноватой манере, — сообщая, что отправляет столовое серебро в Лондон.
Также он направил письмо графине, выражая сожаление, что ему позволили заплатить через агентов за доставку груза только до Лондона, потому что «я мог бы пожелать покончить с этим деликатным делом, доставив столовое серебро к вам на остров Сент-Мэри в Шотландию».
Послушайте, что пишет этот человек в разгар американской войны:
Хотя я вооружился мечом в настоящей благородной схватке за права человека, я не могу себя считать военным американцем, и я не преследую богатых. Мое положение довольно свободное, так как я не имею ни жены, ни семьи, и я прожил достаточно долго, чтобы знать: богатство не гарантирует счастья. Я воспринимаю себя как гражданина мира, совершенно свободного от мелких, незначительных различий климата или страны, которые уменьшают благожелательность сердца и устанавливают границы благотворительности. До того как началась эта война, в ранний период жизни я отправился на морскую службу по причине «спокойной созерцательности и поэтической простоты». Я пожертвовал не только излюбленным образом жизни, но и более мягким настроем сердца и перспективами домашнего счастья, и я готов радостно пожертвовать моей жизнью, если эта утрата восстановит мир и добро в человеческом сообществе…
Странные чувства для «кровавого злодея»!
Мне кажется, что правда о Поле Джонсе еще не сказана. Его сложный характер ускользает от биографов, даже от тех, кто хорошо его знает.
В нем было нечто совершенно особенное, фантастическое. После успешного удара по британскому военно-морскому флоту эскадрой из пяти французских и американских кораблей мы можем отметить проявление типичной для шотландского сына садовника галантности в отношении дам иностранного двора. Он повсюду, кроме Британии, был признан величайшим героем морских сражений.
С его странной жизнью отлично согласуется тот факт, что императрица России Екатерина Великая обратилась к нему за помощью в войне против турок. И его сумасшедшая гонка в Россию, где императрица «ждет его со дня на день», тоже отлично демонстрирует его — да и ее! — характер. В то время он был в Швеции. Лед блокировал Ботнический залив. Джонс решился на безумное предприятие, которое до него никто даже не пытался осуществить: пробить лед в южном направлении и выйти в Балтийское море.
Он вышел на рассвете из Гресхольма на тридцатифутовом судне, пустив впереди малый корабль, который должен был разламывать лед. Экипаж понятия не имел, какой опасности подвергается. Однако когда они осознали все безумие предприятия, Пол Джонс достал пистолет и показал им, что такое прямая и явная угроза.
Весь день они медленно продвигались к югу вдоль шведского берега, прокладывая путь среди ледяных полей, и к ночи вышли — Джонс с пистолетом в руках, лицом к лицу с перепуганным экипажем — на чистую воду. Корабль перенес шторм; в течение четырех суток, днем и ночью, над компасом пришлось держать горящую лампу, чтобы прокладывать маршрут. Наконец пересекли Финский залив и причалили в Ревеле.
Вскоре после этого Джонс стал российским контр-адмиралом. Четыре года спустя он умер в бедности, оклеветанный и всеми покинутый, в Париже.
Так в чем правда о Поле Джонсе?
Думаю, есть люди, которые, несмотря на их отвагу и способности, обречены всю жизнь страдать от зависти, клеветы и несчастий. Он был один из таких. Судя по всему, он и сам на протяжении жизни испытывал глубокое недовольство. Может быть, именно оно побудило его поднять бунт или отправиться в рейд к острову Сент-Мэри, чтобы захватить в плен человека, которого он считал своим отцом. Не исключено, что он хотел «вернуть то, что ему причиталось по праву», обращаясь в воспоминаниях к сценам из детства.
Он был человеком, склонным к раздумьям и сомнениям, из числа тех, кто даже в момент успеха ожидает неизбежных неудач, и, безусловно, всегда пребывал в разочаровании, и это стало для него привычкой, укоренившейся меланхолией и непрестанным чувством несправедливости.
Говоря современным языком, он страдал от мании преследования.
Он разделял с Нельсоном многие черты гениальности. Он был невероятно честолюбив, по-детски любил почести. Его вдохновляли действия, бездеятельность же приводила в уныние и меланхолию. Оба эти моряка были несчастны в любви, оба предпочитали не богатство, а славу.
Немногие люди изображались в описаниях в виде такой злой карикатуры, как Пол Джонс; и его это терзало. Помимо всего прочего, он жаждал популярности, похвалы — а его ненавидели и очерняли.
Любопытно, что бунтовщики, не обладавшие его силой характера или способностями, встретили большую благосклонность времени, стали национальными героями. Вероятно, его величайшая вина состояла в том, что он был шотландцем, который никогда не выказывал привязанности к родной земле.
Но рассматриваете ли вы его как «пирата» — хотя я отказываюсь понимать, как первый офицер, вышедший в море под звездно-полосатым флагом, может быть «пиратом», — или считаете бандитом, факт остается фактом: Джонс был потрясающим моряком и, на мой взгляд, одним из самых интересных людей, внесенных в свиток славы Гэллоуэя.
7
Аббатство Дандреннан вздымает разрушенные арки в нескольких милях от устья Солуэй. Старинные надгробия тонут в траве, они изъедены ветрами и дождем, кое-где жмутся к замшелым стенам, и на них еще можно различить полустертые силуэты мертвецов. Деревня Дандреннан, одинокий ряд домиков, вытянута вдоль невысокого холма и отстоит на двадцать миль от водоема, а вдали синеватыми складками простираются горы Камберленда. Кажется, они совсем близко, так что в ясные дни можно различить на их склонах белые фермерские строения и небольшие, ярко-зеленые поля.
Вы просите ключ и направляетесь по крутой тропинке, чтобы войти в руины великой церкви, которую во славу Божию в 1142 году возвел Фергус, король Гэллоуэя. Здесь обосновалась колония монахов из Риво, Йоркшир. Сторож не побеспокоит вас обычными намеками на то, что пора уходить, так что сможете бродить там, сколько пожелаете.
Думаю, следует посидеть подольше в прекрасном здании, где некогда жили монахи, а теперь через рухнувший потолок видно небо, и вспомнить величайший момент в истории этого аббатства — последнюю ночь, которую Мария Стюарт провела в Шотландии…
Через одиннадцать дней после того, как молодой Уилли Дуглас похитил ключ от замка Лохлевен и перевез королеву, после одиннадцати месяцев заточения, по воде на свободу, вокруг нее собрались дворяне, чтобы дать бой при Лэнгсайде.
