Как ты думаешь, что им нужно?

– Видимо, они следили за вашей внучкой. Мне кажется, они не собирались причинять ей ничего плохого, но…

– В этом никогда нельзя быть уверенным. Проследи, чтобы Клара никуда не выходила одна. Пусть ее всегда сопровождают двое вооруженных людей. Если с моей внучкой что-то случится, тебе и тем двоим, что будут ее охранять, не жить.

В такой угрозе не было особой необходимости. Ясир – так звали охранника – был уверен: если с Кларой что-нибудь произойдет, он поплатится за это своей жизнью, причем будет далеко не первым и не последним, кто расстался с жизнью потому, что так захотел Танненберг.

– Я понял, хозяин.

– Усиль охрану дома. Тщательно проверяйте всех – и тех, кто сюда входит, и тех, кто выходит. И чтобы здесь не было никаких незнакомых садовников, якобы пришедших заменить заболевшего двоюродного брата! Да и бродячих торговцев не пускайте. Не желаю видеть в своем доме ни одного незнакомого человека, за исключением тех случаев, когда я лично даю на это разрешение. А еще нужно устроить засаду на этих таинственных преследователей. Я хочу знать, кто они такие, кто их сюда прислал и с какой целью.

– Будет трудно захватить их всех.

– А всех и не нужно – вполне хватит одного.

– Будет сделано, хозяин! Но для этого необходимо, чтобы ваша внучка снова выехала куда-нибудь в город.

– Да, так и сделаем. Моя внучка будет приманкой. Но позаботься о том, чтобы она ни о чем не догадалась и – главное – чтобы с ней ничего не случилось. Ты отвечаешь за этой головой, Ясир!

– Я знаю, хозяин. С ней ничего не случится. Можете на меня положиться.

– Я полагаюсь только на самого себя, Ясир, но тебе все же лучше не делать ошибок.

– Я не буду делать ошибок, хозяин.

Танненберг позвал свою внучку и битый час выслушивал ее сетования по поводу того, что случилось в Риме. Он с самого начала знал, что все произойдет именно так. Его друзья настаивали на том, что нужно дождаться падения режима Саддама Хусейна и лишь затем организовать археологическую экспедицию, которая проведет раскопки у развалин здания, обнаруженных между территориями древнего Ура и Вавилонии. Кроме «Глиняной Библии», этой экспедиции, по всей видимости, удастся извлечь из земли и другие глиняные таблички, а еще и какую-нибудь статую. Это будет очередная, одна из многих профинансированных ими археологических экспедиций. Однако Танненберг не хотел ждать, ибо понимал, что доживает, скорее всего, последние месяцы своей жизни. Ему осталось жить месяца три или четыре, может полгода, – но не больше. Он потребовал от своего врача, чтобы тот сказал ему правду, и эта правда оказалась горькой: смерть была уже не за горами. В его восемьдесят пять лет у него была печень, пораженная раковой опухолью с метастазами. Неполные два года назад ему вырезали часть этого жизненно важного органа.

После его смерти о Кларе будет заботиться Ахмед. Но самым важным было то, что ей в наследство останется столько денег, что хватит до конца ее жизни. Однако Танненберг хотел сделать ей подарок, о котором она просила его еще с юных лет: ей хотелось стать тем археологом, который откроет миру «Глиняную Библию». Он для того и отправил ее в Рим – чтобы она объявила о существовании двух глиняных табличек, на которые он натолкнулся еще тогда, когда был намного моложе, чем Клара сейчас.

Ученые-археологи сколько угодно могли смеяться над этим сенсационным заявлением, однако теперь им было известно о существовании табличек, пусть даже они и подвергали сомнению этот факт. Никто не сможет отнять славу у его выучки. Абсолютно никто – даже они,его самые близкие друзья.

Альфред уже подготовил письмо, которое один из его людей отвезет в Амман, чтобы передать его там другому человеку, который, в свою очередь, доставит это письмо в кабинет Роберта Брауна в Вашингтоне, чтобы Браун затем передал его Джорджу Вагнеру. Однако до того как он отправит это письмо, необходимо было разобраться с незнакомцами, которые вдруг стали следить за Кларой. Впрочем, Альфред должен был сделать кое-что еще: вечером он рассчитывал серьезно поговорить с Ахмедом, поскольку, когда утром Ахмед передавал ему письмо от Брауна, он показался Альфреду каким-то необычайно напряженным.

Альфред возлагал определенные надежды на Ахмеда. Он знал его как человека амбициозного, мечтающего навсегда уехать из Ирака. Для осуществления этой мечты Ахмеду были нужны большие деньги, а такие деньги как раз имелись у Альфреда Танненберга. Эти деньги унаследует Клара, и Ахмед сможет пользоваться ими только в том случае, если по-прежнему будет оставаться рядом с внучкой Альфреда.

На следующий день люди Марини были наготове уже с раннего утра. Они нашли хорошее место для наблюдения за Золотым домом – это было кафе, расположенное на противоположном углу улицы. Хозяин заведения оказался весьма любезным человеком, хотя и донимал их постоянными расспросами о том, зачем они приехали в Багдад. Как бы то ни было, из этого кафе люди Марини могли вести наблюдение, оставаясь незамеченными охранниками Золотого дома.

В восемь часов утра они увидели, что Ахмед Хусейни выехал из ворот на зеленой «тойоте». Он сам сидел за рулем, однако рядом с ним находился человек, все время посматривающий по сторонам. Прошло два часа, и наконец появилась Клара, а с ней еще одна женщина, с ног до головы закутанная во все черное. Как и накануне, женщин сопровождал мужчина, но на этот раз они поехали в город на другой машине – джипе «мерседес».

Люди Марини по-прежнему действовали по двое и переговаривались друг с другом при помощи мини-раций. Те из них, кто находился в кафе, тут же поставили в известность двоих других, сидевших в арендованном автомобиле за два квартала от Золотого дома. Они сразу же поехали вслед за «мерседесом».

«Мерседес» направился в пригород Багдада. Люди Марини, ничего не подозревая, последовали за ним.

Через полчаса – уже за пределами Багдада – «мерседес» свернул на проселочную дорогу, вдоль которой росли пальмы. Люди Марини поначалу сомневались, стоит ли им следовать за «мерседесом», затем решили все-таки свернуть на эту дорогу. «Мерседес» стремительно мчался мимо пальм, и его преследователям пришлось прибавить скорость, хотя они и старались держаться на разумном расстоянии. Тем не менее им очень не хотелось упустить сидевшую в «мерседесе» женщину, ибо они надеялись, что она рано или поздно выведет их на старика, которого им нужно было сфотографировать.

Вдруг «мерседес» поехал еще быстрее и скрылся за холмом. Пару секунд спустя на двух прилегающих дорогах появилось несколько джипов, которые тут же устремились к первому автомобилю людей Марини. Те слишком поздно осознали, что их окружили со всех сторон, и были вынуждены остановиться. Второй автомобиль с итальянскими агентами, ехавший на значительном расстоянии от первого, тут же затормозил. У находившихся в нем людей не было оружия – да и вообще ничего такого, что могло помочь дать отпор вооруженным людям, окружившим их товарищей. Увидев, что их коллег вытащили из машины и начали бить, они растерялись и не знали, что им делать: если бы они попытались вмешаться, тоже стали бы беззащитными жертвами, однако и молча наблюдать за тем, как избивают их товарищей, они не могли. Посовещавшись, они решили вернуться на шоссе и обратиться там к кому-нибудь за помощью. При этом они убеждали друг друга в том, что не бросают своих товарищей в беде, а просто едут за подмогой, однако в глубине души каждый из них понимал, что это не совсем так.

Они умчались прочь и уже не видели того, как вооруженные люди заставили одного из их товарищей опуститься на колени и затем выстрелили ему в затылок, а его коллегу от этого зрелища тут же стошнило. Еще через пару минут в придорожной канаве лежало уже два трупа.

Карло Чиприани закрыл лицо ладонями. Мерседес, сидела рядом с ним бледная, но невозмутимая, а на лицах Ганса Гауссера и Бруно Мюллера отражался ужас, который вызвал у них рассказ Луки Маринй.