– Мне тоже это не очень нравится, но, учитывая складывающуюся ситуацию, лучше пойти на этот шаг. Я еще толком не знаю, во что мы ввязываемся.

– Не надо теперь делать такие заявления!

– Видишь ли, я не очень доверяю этим людям – тем, которые в Ираке. В их поведении есть что-то странное, что-то такое чего я никак не могу понять.

– Ты о чем?

– Мне так и не удалось познакомиться с загадочным дедушкой Клары Танненберг. А еще мне так и не ответили, в какой экспедиции и в каком году были найдены те две не менее загадочные таблички. Да и эта супружеская пара какая-то странная.

– Кто? Клара и ее муж?

– Да. Впрочем, он показался мне толковым человеком, понимающим, что к чему.

– А она тебе сразу же не понравилась.

– Нет, дело не в этом. Просто в ней есть что-то странное, но я никак не могу понять, что именно.

– Мне очень хочется с ней познакомиться. Я уверен, что она интересная женщина.

– Да, но – опять же – в ней есть что-то странное. Впрочем, тебе так или иначе придется с ней познакомиться, когда ты приедешь в Ирак, потому что, как ты уже знаешь, ее муж заявил мне, что не будет принимать участия в раскопках. И мне пока неизвестно почему.

– Это меня тоже заинтриговало: почему он бежит с корабля именно сейчас?

– Вот этого я и не знаю.

– Да, кстати, чуть не забыл! Звонила Магда, студентка пятого курса, та, что помогала нам набирать студентов на раскопки. Ей порекомендовали парня-боснийца, он учитель и приехал в университет Комплутенсе изучать испанский на курсах для иностранцев, имеющих высшее образование. Похоже, он тут слегка поиздержался, а потому готов поехать с нами в экспедицию и выполнять там какую угодно работу. Он говорит по-английски.

– А как же его курсы испанского?

– Понятия не имею. Я тебе о нем рассказал, потому что у нас не хватает людей, хотя я толком и не знаю, сможем ли мы найти ему какое-нибудь применение.

– Может, поручим ему хозяйственные работы? Ладно, я подумаю. Не хотелось бы брать с собой людей, не имеющих подходящей квалификации. Хорват – совсем другое дело: компьютерщик нам может пригодиться.

– К тому же у меня возникли опасения, что между хорватом и боснийцем могут возникнуть трения.

– Да, это тоже может оказаться проблемой. Они, как-никак, еще совсем недавно убивали одни других без разбора. Я все-таки подумаю о его кандидатуре, но, как мне кажется, брать с собой боснийца было бы неправильно.

– Я тоже не в восторге от этого варианта, но я пообещал Магде, что мы его, по крайней мере, обсудим.

– Ладно. А из тех, кого мы уже берем с собой, есть хотя бы один хороший фотограф?

– А зачем он нам?

– Как зачем? Для подготовки материалов для журнала! Редакция не намерена посылать в Ирак кого-либо.

– А ты разве не говорил, что редакция проявила большой интерес к этой экспедиции?

– Да, но я также тебе сказал, что всю работу мы будем выполнять сами. Редактор не хочет рисковать и не станет посылать своих журналистов в страну, находящуюся на грани войны. «Научная археология» – не из тех журналов, которые гоняются за самыми свежими новостями.

– Как будто у нас и без того не будет уймы работы!

– Да ладно, не причитай, а лучше скажи мне, когда ты планируешь выехать.

– Если мне не придется трепать себе нервы больше ни с кем из чиновников, кроме тех, с которыми я уже столкнулся, тогда я выеду где-то дня через три. Хотя еще не хватает кое-каких бумаг, и я не уверен, что сумею их получить.

– А кто будет твоим помощником?

– Марта.

– Ого!

– Послушай, между мной и Мартой ничего нет.

– Ну конечно, просто она тебе нравится. Мне, кстати, тоже, да и вообще всем мужчинам.

– Ошибаешься. Я тебе никогда ничего не говорил про Марту кроме того, что она – мой друг. Мы с ней знакомы еще с тех времен, когда учились в университете, и – можешь верить, можешь не верить – между нами никогда ничего не было.

– Но она, тем не менее, самая интересная женщина из всех кто находится в твоем окружении.

– Это верно, но она всего лишь мой друг. Мой самый лучший друг – так же, как и ты. А с тобой, насколько я помню, мы в одну постель не ложились.

– Ладно, Марта так Марта. К тому же я ее считаю умной и толковой женщиной.

– Она именно такая, и у нее есть еще один дар: она умеет находить общий язык с кем угодно – от министра до сапожника.

– Но ехать-то надо в Ирак.

– Марта уже была в Ираке и знает эту страну. Несколько лет назад она работала по контракту с группой профессоров, которую финансировал какой-то межбанковский фонд. Они пробыли в Ираке два месяца. Кроме того, Марта разговаривает по-арабски. Она сможет договориться и с таможенниками, и со старостой той иракской деревни, и с рабочими – в общем, со всеми, с кем будет нужно.

– Ты ведь тоже немного чирикаешь по-арабски.

– Ты правильно сказал: я именно «чирикаю». Марта, также как и ты, говорит по-арабски хорошо, а я – еле-еле.А еще, я весьма полагаюсь на сообразительность Марты: кроме ума, она обладает и незаурядной интуицией и всегда находит верное решение при возникновении проблем.

– Ладно, уговорил. Я согласен с тем, что она – прямо-таки бесценный кандидат. Как археолога я ее не знаю, но если ты говоришь, что она хороший специалист…

– Да, хороший. В течение нескольких последних лет она участвовала в работе целого ряда археологических экспедиций в Сирии и Иордании и хорошо знает район древнего Харрана, где, какмне говорили, пресловутый таинственный дедушка обнаружил те глиняные таблички, а потому лучше ее для данной работы никого не найти.

– Фабиан, я тебя уверяю: меня вполне устраивает то, что тебя будет сопровождать Марта. В такой работе, как наша, очень важно грамотно подобрать бригаду и работать с удовольствием, тем более что нам там придется нелегко.

– Она сейчас подойдет.

– Замечательно, нам нужно решить еще кучу вопросов.

Роберт Браун подъехал к особняку, построенному в неоклассическом стиле, расположенному посреди парка, засаженного дубами и буками.

Шел мелкий дождик. Когда Роберт выходил из машины, мажордом уже ждал его возле авто с раскрытым зонтом. Роберт приехал сюда не первым: когда он поднимался к дому по лестнице, до него донесся шум голосов, перемежавшийся взрывами хохота и звоном бокалов. «Покровитель» Роберта стоял у входа, встречая гостей. Высокий, худощавый, с холодными как лед голубыми глазами и седыми волосами, когда-то имевшими золотистый цвет, Джордж Вагнер, несомненно, был импозантным мужчиной. Ни у кого не вызвал бы сомнения тот факт, что этот человек, несмотря на свой преклонный возраст, обладает огромной властью. «Сколько же ему лет?» – подумал Браун и вспомнил, что свое восьмидесятилетие его «покровитель» отметил еще несколько лет назад.

Кое-кто из министров, почти все функционеры Белого Дома, сенаторы, конгрессмены, финансисты, судьи, банкиры, президенты транснациональных корпораций, нефтяные и биржевые магнаты оживленно о чем-то разговаривали в изысканно обставленных залах, стены которых были украшены картинами великих мастеров.

Брауну здесь больше всего нравилась одна картина Пикассо из его «розового периода», на которой был изображен трагикомический арлекин. Она висела над камином в главном зале рядом с работами Мане и Гогена.

В соседнем зале висели три картины в стиле «кватроченто» а рядом с ними – полотно работы Караваджо.

Этот особняк походил на небольшой музей, где были представлены картины признанных мастеров-импрессионистов. Эль Греко, Рафаэля и Джотто; маленькие фигурки из слоновой кости; глиняные таблички времен Вавилонской империи; внушительные древнеегипетские барельефы времен Нового Царства, ассирийский крылатый лев…

Куда бы ни устремлялся взгляд, везде оказывалось какое-нибудь произведение искусства, свидетельствующее о великолепном вкусе хозяина дома.

Пол Дукаис подошел к Роберту Брауну, держа в руке бокал шампанского.