Литмир - Электронная Библиотека

Сергей Иванович несколько раз дернул рукой слишком тугой воротничок рубашки, но ослабить галстук или расстегнуть верхнюю пуговицу не решился.

— Володя? — переспросила Анна. — О чем спросил?

— Спросил… Замуж ты пойдешь за него или нет?

— За Володю? Я?

— Он просил сказать точно.

Она растерянно развела руками:

— Сергей Иванович, господи, пожалейте меня! Как я могу, сами подумайте. Что это ему в голову взбрело? Я к Володе замечательно отношусь, очень ему благодарна, но… Он же мальчик совсем.

Тот с облегчением потянул с шеи галстук.

— Да я так сразу и сказал! Но ему хоть кол на голове теши! Кто он? Мальчишка! Тоже придумал!

Аня поняла, что теперь не сможет попросить Володю побыть с дочкой. Еще одна потеря. Каждая находка, как оказалось, таит в себе потерю.

Глава 4

Она шла по грудь в воде, почти захлебываясь и отчаянно сплевывая соленые брызги. Соль все равно оседала на губах. Противная морская соль с особым тошнотворным запахом, от которого кружится голова. Ее качало, заваливало назад, тянуло туда, где вода делалась черной, как ночь. Она знала, что оборачиваться нельзя. Нужно просто идти, упрямо считая про себя шаги, и тогда можно дойти до светлой полоски мокрого берега. Дойти и упасть лицом в серый песок.

Вот только ноги уже почти отказываются передвигаться. И эта проклятая соль. И берег не приближается ни на сантиметр. Почему не приближается берег? Кричать бессмысленно: никто не придет. Она отчего-то ясно чувствовала, что никто не придет. Оставалось только идти, с безнадежным, отчаянным упорством подставляя лицо волнам.

И вдруг Анна поняла, что это сон. Еще не проснувшись. Это было так просто, так очевидно, что ей прямо во сне захотелось смеяться! Волны не накатывали на берег, а, наоборот, рвались оттуда, с песка. И хлопья пены оседали у нее на плечах. В общем, все, абсолютно все было наоборот. Значит, она не умрет! Не утонет! Господи, хорошо-то как. И волны уже не казались такими огромными. Они уменьшались на глазах, не так невыносимо давили на грудь. Только вот заветная кромка берега уплывала почему-то все дальше и дальше.

— Мам, вставай, мы приехали уже. Мама!

Она, вздрогнув, открыла глаза. Наташка лежала рядом и, улыбаясь спросонья, осторожно трясла ее за плечо. Анна резко откинула тонкое шерстяное одеяло в красно-синюю клетку и села, едва не ударившись головой о потолок кабины.

Из-за шторок, отделяющих сонник от сиденья водителя, послышалось что-то среднее между сопением и покашливанием.

— Доброе утро. Все, Ань, приехали. Дальше, сама понимаешь, нам нельзя. Но здесь на любом автобусе, на маршрутке…

— Володя, мы же обо всем договорились. — Она сжала ладонями виски, отгоняя последнюю сонную одурь. — Что ты как будто извиняешься? Я же все прекрасно понимаю. И Юра вон сколько ездил…

Анна договаривать не стала, остановилась на полуфразе. С нарочитой беззаботностью добавила:

— И вообще, мы сейчас с Натальей никаких маршруток ждать не будем, а возьмем такси! Зря, что ли, нам такую кучу денег прислали?

При воспоминании о деньгах на душе вдруг стало тревожно: здесь ли они, на месте? Хотя что с ними могло случиться? В принципе некуда им деться. И все же неудержимо тянуло прямо сейчас, немедленно, открыть сумку, проверить.

Она тряхнула головой, отгоняя это дурацкое, постыдное желание, и раздвинула шторки.

Рефрижератор стоял на обочине, недалеко от стоянки. Еще с десяток таких же машин темнело на фоне утреннего блекло-голубого неба.

«Неужели уже Москва? — Ей вдруг стало страшно. — Господи, куда я приехала? Зачем?»

— Вон там уже столица начинается, еще до кольца, — словно прочитав ее мысли, объяснил Сергей Иванович, указав рукой на виднеющийся вдалеке крупный жилой массив. Немного помолчал и добавил: — Не по-людски как-то получается, что мы тебя здесь высаживаем. Давай, что ли, до остановки? Или, может, я здесь, а Володька с вами? Или как тебе лучше?

— Мне лучше, как мы договорились. — Она через силу улыбнулась. — Выгружайте нас, а дальше мы своим ходом.

— Ну нет! — Он вдруг сделался упрямым. — Сейчас! Будешь стоять здесь, а потом к кому попало в машину с ребенком подсядешь. Довезем до остановки. Я сказал! И не вздумай спорить.

К счастью, постовые на въезде проигнорировали их немосковские номера, и минут через пять они подъезжали к изящному сооружению из металла и стекла. Внутри прозрачной стенки светилось изображение девушки с флаконом мужской туалетной воды в руках. «Пользуйтесь туалетной водой…» Дальше шло витиеватое название фирмы на английском. Глаза девушки гипнотизировали и обещали счастье тому, кто будет «пользоваться».

Сергей Иванович помог вынести сумку. Володя из кабины не вышел, официально попрощался через открытое окно. Анна ощутила неловкость, словно все же была в чем-то виновата перед ним.

Между ними о неудачном сватовстве не было сказано ни слова. Володя, как и прежде, продолжал появляться у них дома, помогать. Но ушла легкость, простота. И все-таки ей пришлось обратиться к нему за помощью. Собственно, не к нему, а к Сергею Ивановичу. Но после смерти Юры они с Володей ездили вместе. Анне не хотелось тратить присланных денег, и она попросила товарищей мужа довезти ее до Москвы. Сергей Иванович крепко, как мужчине, пожал ей руку, улыбнулся:

— Удачи тебе, Анюта. И тебе. — Он потрепал Наташку по голове. — Станешь богатой и знаменитой — не забудь, кто вас в столицу привез.

Глядя на удаляющийся рефрижератор, Анна думала о том, что пока еще можно, остановив попутку, догнать его, попросить отвезти обратно. О том, что никогда раньше Сергей Иванович не называл ее Анютой. И еще о том, что надо бы все-таки проверить, на месте ли деньги.

Она подняла присевшую было на сумку Наташку, расстегнула молнию и, раздвигая пальцами плотно прижатые друг к другу полиэтиленовые пакеты с вещами, нашарила заветную пачку.

Про такси, на котором они якобы поедут к Ларисе, Анна, конечно, сказала, чтобы успокоить Володю и Сергея Ивановича. Ни копейки, точнее, ни цента из присланных денег она не собиралась тратить. Анна была почти уверена, что, когда ошибка обнаружится, деньги придется отдать. Именно поэтому не стала покупать билеты на поезд, решив добираться на рефрижераторе.

Кроме Анны с Наташкой на остановке в такую рань была лишь худенькая бабулька с хозяйственной сумкой в мелкий синий цветочек. Она с интересом разглядывала Анну, затем Наташку, снова присевшую на сумку, потом снова Анну. Девочка в ответ улыбалась, весело морщила нос и, в конце концов, гордо сообщила:

— Бабушка, а мы скоро Кремль пойдем смотреть и зоопарк! Когда только тетю Ларису найдем и мама свои дела сделает.

— В Москву приехали, — констатировала бабулька тоном онколога, установившего неутешительный диагноз.

Анна смущенно улыбнулась, кивнула.

— Работать иль так — потереться?

— Работать. Меня на работу пригласили. Вызвали. — Анна с удивлением отметила про себя, что начала почему-то оправдываться.

— Конечно, — хмыкнула бабулька. — Москва ведь резиновая. Здесь для всех работа найдется.

Она отвернулась и демонстративно отошла на другой конец остановки.

До метро они добрались на удивление быстро. За пятнадцать минут автобус доставил их от Кольцевой автодороги к станции метро «Выхино».

— Ой! — радостно завизжала Наташка, тыча пальчиком в громыхающие электрички. — Ты говорила, что метро под землей, а оно вот — сверху!

Народ тек сплошным потоком по платформе и лестницам. Бабульки, совсем такие же, как та, с хозяйственной сумкой, торговали у входа сигаретами и вязаными носочками. Их толкали, не замечая. Люди смотрели прямо перед собой. В воздухе пахло гарью и отчего-то — острым кетчупом.

В вагоне метро, занятая своими тревожными мыслями, Анна едва откликалась на Наташкины восторги и расспросы.

Лариска говорила как-то, что квартиру снимает большую и хорошую, что чувствует себя практически хозяйкой и готова принять здесь хоть целый табор гостей. Под «табором» подразумевались тогда она сама, Наташка и Юра… Сейчас их было меньше на одного человека, они везли с собой всего лишь одну спортивную сумку, но спокойнее на сердце от этого не становилось.

8
{"b":"172023","o":1}