Хеннинг записывает в блокнот слово «жестокость». Когда речь заходит о СМИ и полиции, жестокость означает детали, которые прессе не положено разглашать. Это делается, чтобы защитить людей от информации о том, на что способны бродящие среди них психи. И естественно, семьи не хотят разглашать детали того, как именно были убиты их дети, братья или родители. Что совсем не означает, что эти детали не станут известны прессе.

На пресс-конференции не прозвучало ничего нового. Хеннинг и не рассчитывал на это. Подозреваемых по делу пока нет, мотивы неизвестны, а полиция все еще занимается осмотром места преступления. Расследование находится на такой ранней стадии, что пока трудно сказать, удалось ли обнаружить следы или улики, с которыми можно будет работать дальше.

И бла-бла-бла.

Выступление Йерстада, если это так можно назвать, закончилось через десять минут. Как обычно, после этого присутствующих приглашают задавать вопросы, и, как всегда, журналисты вступают в схватку за то, чтобы первым припасть к кормушке.

Хеннинг все время покачивает головой. Первый Вопрос, постоянный источник косых взглядов и похлопываний по плечу в редакции. Как в своих собственных, так и в глазах на удивление многих журналист будет считаться супер, если ему удастся первым подать свой голос на пресс-конференции.

Он никогда не понимал, в чем здесь смысл, если, конечно, это не связано с длиной члена и тому подобным. В этот раз побеждает Гюри Палме с канала ТВ2. Хотя у нее нет члена, она молодая красивая блондинка, которая умудряется использовать все недостатки своего имиджа себе на пользу. Гюри поразила всех, оказавшись амбициозной и неглупой, и она явно продвигается вверх по журналистской лестнице.

— Что вы можете сказать об обстоятельствах убийства? Во вступлении вы, Йерстад, упомянули, что убийство было совершено с особой жестокостью. Что это означает?

Займите свои места: на старт, внимание…

— В настоящее время не могу и не хочу это комментировать.

— Вы можете что-нибудь сообщить о жертве?

— Нам удалось выяснить, что жертва училась в Коммуникационном колледже имени Путти Вестердал. Она была студенткой предпоследнего курса, и ее считали большим талантом в своей области.

— И в какой же области?

— Она обучалась по специальности «Кино и телевидение», собиралась стать сценаристом.

Гюри Палме довольствуется тремя вопросами, и эстафетную палочку принимает телекомпания НРК. Хеннинг догадывается, что во взгляде журналиста можно заметить разочарование, оттого что он всего лишь второй, но ему виден лишь затылок задающего вопрос. Однако этот парень из НРК по имени Йерн Бендиксен застигает полицейских врасплох.

— Ходят слухи, что речь идет об убийстве на почве поруганной чести.

Журналисты. Всегда умудрятся высказать утверждение, которое прозвучит как вопрос. Пиа Неклебю качает головой.

— Без комментариев.

— Вы можете подтвердить, что жертву избили кнутом?

Неклебю смотрит на Бендиксена, после чего быстро переводит взгляд на Йерстада. Хеннинг скрывает улыбку. Кто-то проболтался, думает он. И полиция об этом знает. Но Неклебю относится к вопросу с настоящим профессионализмом.

— Я не буду это комментировать.

Я не буду это комментировать.

На любой пресс-конференции, особенно когда она проводится на ранней стадии расследования, это выражение можно услышать раз десять. «Тактические причины», как они это называют. Тактика заключается в том, чтобы дать всем, в том числе и преступнику, как можно меньше информации о том, какие зацепки имеются в руках у полиции и какие улики были обнаружены, чтобы следователи спокойно могли собрать доказательства, необходимые для передачи дела в суд.

Неклебю и Йерстад знают, что сейчас они разыгрывают спектакль. Потому что НРК пронюхал о двух важных слагаемых Большой Формулы: убийство на почве поруганной чести. Кнут. Бендиксен ни за что не сделал бы два таких серьезных заявления на пресс-конференции, не будучи уверенным в их правдивости или по крайней мере в том, что они очень близки к истине. Пиа Неклебю поправляет очки на переносице. Арильд Йерстад выглядит крайне озабоченным. Бьярне Брогеланд, который до настоящего времени не произнес ни слова, пытается найти на своем стуле более или менее удобные для копчика точки.

Но такое случается часто. Журналистам известно больше, чем хотелось бы полиции, и иногда это мешает следствию. Тот парный танец, который пресса и полиция исполняют вместе, совсем не прост, потому что в стремлении достичь результатов партнеры зависят друг от друга. А у журналистов помимо этого еще существует конкуренция, острейшая конкуренция со всеми, кто освещает одно и то же дело. Сетевые издания публикуют новости в темпе, сокращающем продолжительность жизни новостей, поэтому им всегда приходится искать Что-Нибудь Новенькое. И напор на полицию становится все сильнее и сильнее, и ей приходится тратить больше времени на общение с прессой, чем на то, чтобы заниматься своим делом.

Неклебю завершает этап пресс-конференции, посвященный вопросам и ответам, после того как в нем поучаствовали представители радиостанции «П4» и газет «ВГ» и «Афтенпостен», но мероприятие еще не закончено. Теле- и радиостанции должны записать свои интервью, чтобы у зрителей и слушателей сложилось впечатление об эксклюзивности их материалов. В этих интервью еще несколько раз будут заданы уже прозвучавшие вопросы, и Неклебю еще раз получит возможность сказать…

Именно.

Каждый раз одно и то же представление. Всем известно, что настоящая журналистская работа начинается после пресс-конференции. А Хеннинг думает, что ему надо найти Ивера Гундерсена, чтобы обсудить, как им лучше всего подойти к освещению этого дела.

Потому что Хеннинг находится на работе.

И ему очень странно думать об этом.

Несколько журналистов попытались задать дополнительные вопросы, но получили резкий отпор от трио в форме. После завершения пресс-конференции журналисты толпой валят из зала. Хеннинг идет с людьми, рядом с которыми не хочет находиться, получает тычки в спину, натыкается на идущую впереди женщину, извиняется так тихо, как только может, и с тоской мечтает о просторных помещениях и больших расстояниях.

Все выходят в вестибюль, и Хеннинг вертится в попытках найти Ивера Гундерсена. Это было бы намного проще, если бы он знал, как Гундерсен выглядит, потому что здесь находятся как минимум пятьдесят журналистов. Хеннинг думает, что надо бы найти Видара из телеграфного агентства «НТВ» и попросить у него помощи, но не успевает, потому что в поле его зрения снова попадает Нора. А он попадает в ее.

Хеннинг останавливается. Теперь разговора не избежать.

Он делает осторожный шаг в ее направлении и замечает, что Нора делает то же самое. Они стоят на расстоянии двух метров друг от друга. Глаза в глаза. Все, что он видит, — это взгляд, вмещающий кучу так и не высказанных слов.

— Здравствуй, Хеннинг.

Голос ее похож на ледяное дыхание. На слове «здравствуй» интонация идет вверх, на слове «Хеннинг» — вниз. У него появляется ощущение, что она разговаривает с существом, поступившим с ней безумно несправедливо, но с которым она тем не менее вынуждена поддерживать отношения. Он тоже здоровается с ней. Он не может отвести от нее взгляда. Она выглядит точно так же, как и прежде, но глубоко в ее глазах Хеннинг может разглядеть горе, готовое в любой момент прорваться наружу.

Ростом Нора ниже многих, и она пытается компенсировать это с помощью высоких каблуков. У нее короткие волосы. Стрижка не мальчишеская — с коротким затылком, челка не падает на глаза. Раньше у Норы были длинные волосы. Но короткие ей идут. Цвет ее глаз — это смесь коричневого и серого. В последний раз, когда Хеннинг ее видел, она была очень бледной. Сейчас же лицо ее разрумянилось. Ему думается, что, возможно, это как-то связано с Вельветовым Пиджаком. Румянец ей идет.

Черт возьми, этот румянец ей идет.