Саманта, Жан-Жак и Клаус сидели в летнем кафе «Флёр».

— Я проделала грандиозную работу! — воскликнула американка, подняв бокал шампанского. — Обожаю менять образы!

Саманта, маленький Жан-Жак и высокий Клаус прочесали весь Париж в поисках идеального мужского парикмахера, обувного магазина и мастера по коррекции формы бровей. Результат приятно удивил даже фотографа.

Коротко стриженные волосы, подкрашенные хной, новая форма бровей, без бороды. «Он не так уж и плох», — подумала Саманта. Одетый в черную водолазку, черные джинсы, черные сапоги, черный кожаный пиджак, мужчина выглядел очень эффектно. Останется ли у нового Клауса старый марширующий ритм?

— Теперь мы пара jolie-laide, — радостно заявила она.

Вернувшись в Париж, Кристофер с надеждой бросался к телефону каждый раз, когда тот звонил, но на том конце провода всегда оказывалась Саманта.

— Есть новости? — спрашивала она.

Несколько дней парень избегал Жислен. Так и не сумев устроиться на работу в другой модный дом, он впал в депрессию. Беспокойство о Софи переросло в тягостную душевную боль. Юноша слишком много пил, слишком много спал и даже подумывал начать встречаться с моделью.

Однажды утром позвонила Жислен и, как обычно, сказала: «Мне нужно тебя увидеть».

Женщина не стала ходить вокруг да около.

— Ты нашел ее?

— Нет.

— Возвращаешься к stage?

— Нет.

— Тогда что собираешься делать?

— Ничего.

— Признаюсь, я, возможно, была не права, — тяжко вздохнула мадам де Рив. — У меня есть идея. Встретимся в «Два маго». В полдень.

Кристофер шел по улицам Сен-Жермен-де-Пре, наслаждаясь щиплющим кожу морозным воздухом и шаркая ногами по листьям в канавах. Впервые в Париже он встречал Рождество, не заботясь о весенней коллекции.

Жислен сидела на веранде кафе, как обычно, в окружении кучки интеллектуалов. Она послала воздушный поцелуй свите и, продолжая разговор, перешла за другой столик.

Женщина нарядилась в костюм из коллекции Кристофера, простой, из белой шерсти, добавив цепочки, ленту и булавки.

— Прости, я была не права, — протараторила она, когда парень сел за столик и заказал кофе. — Идея была прямо перед носом, а я ее не замечала!

— Что?

Мадам де Рив, сверкая глазами, оперла лицо на руки.

— Я всегда считала, что кутюр — единственный вариант гардероба. До сих пор! Но в Париже царствует новый дух демократии: студенческие протесты и уличная мода. Мои более серьезные друзья считают, что тратить столько денег на одежду неприлично. Мне стало стыдно — и внезапно дорогие наряды ручной работы показались такими старомодными, словно из эпохи Марии-Антуанетты! Я, наверное, заслуживаю страшной казни? — Она звонко рассмеялась. — Но я не могу просто перейти на дешевую одежду! Да и что займет место кутюр? Кстати, многие женщины меня поддержат, а уж их дочери — и подавно.

Кристофер нахмурился.

— Одноразовые наряды из бумаги?

Жислен с энтузиазмом подалась вперед.

— Крис, люди так помешались на прет-а-порте, что не видят, какую пропасть создают. Одежда не обязана быть либо дорогой до неприличия, либо низкосортной дешевкой! Мы забросили промежуточный сектор рынка: хорошие готовые вещи!

— И что это такое?

— Лучше сшитые, из более качественной ткани. Не по сто франков, конечно, но и не за десять тысяч!

Он кивнул.

— Трудно поверить, что какой-то наряд действительно стоит десять тысяч франков. Будет здорово продавать модную одежду по приемлемым ценам.

— Нужно организовать совершенно новый тип предприятия, — предложила Жислен. — Оно должно находиться на слегка «опасной» территории, например на Сен-Мишель или прямо здесь, в Сен-Жермен-де-Пре… Одежду можно продавать клиентам напрямую или после одной примерки, чтобы подогнать модель по размеру.

— Магазин?

— Банально!

— Извини. Тогда бутик?

— Что-то новое, с новым именем, — задумчиво протянула светская львица, прикуривая. — Нам нужно придумать великолепное название.

— «Почти кутюр»? — предложил парень.

— «Прет-а-шоке»?[107]

— «Готовая обнажить»?

— Или «раздеть»? Что-нибудь придумаем.

— Площадь Сен-Сюльпис в моих глазах всегда выглядела… — начал Кристофер.

— Оставь мне вопрос аренды, — оборвала его Жислен. — Начни рисовать красивые эскизы. Нам нужен потрясающий рекламный агент…

— Саманта?

— Если я смогу простить ее за тот отвратительный вечер, — надулась женщина.

— Ой, да ладно тебе, — застонал британец. — Сэм и так намучилась. А что такое «почти кутюр»?

— Готовая одежда от хорошей фирмы. Припущенный подол, чтобы вносить изменения. Клиентка сможет купить платье, примерить и подождать в соседнем кафе за чашечкой кофе, пока его перешьют. Кристофер, за этим будущее!

— А какие будут цены?

— Кутюр начинается от семи-восьми тысяч франков, — скорчила рожицу Жислен. — Наши вещи прет-а-порте должны стоить около пятисот франков. Лучше, чем простая готовая одежда, но намного дешевле кутюр. Американцы называют это импульсивной покупкой.

Некоторое время они молча глядели друг на друга.

— Ты говоришь «мы»… — наконец произнес юноша.

— Да, я говорю «мы». — Женщина не отрываясь смотрела на него. — Ты дизайнер или нет?

Кристофер не опустил глаза.

— Да, Жислен, я дизайнер.

Новый образ придал Клаусу уверенности, и фотограф начат прочесывать Париж, бомбардируя модные журналы. Саманта назначала в «Рице» обеды с арт-директорами, а в «Крийоне» — коктейли с модными редакторами. Щедрые подарки американки — сумки от Шанель — помогли Клаусу попасть в штат «Вог».

Друзья Жислен одобряли ее затею модного предпринимательства, говорили, что у нее все получится. Тем же утром светская львица оставила журнал искусств, а Кристофер позвонил Моник и сказал, что не вернется в мастерскую.

Воскресные салоны, как и ночи на простынях «Портхолт», возобновились. Британец перенес еженедельный ужин с Шанель на субботу.

Жислен теперь по-другому относилась к своему протеже. Их роман стал значить для нее больше, чем прежний беззаботный флирт.

Как-то вечером Кристофер разочаровал покровительницу — оплошал в постели.

— Собираешься бросить меня? — беззаботно спросила женщина.

Юноша понял, что не может ответить ни «да», ни «нет».

Мадам де Рив сгладила неловкость с присущим ей изяществом: пошутила и сбегала на кухню за вкусным десертом и бутылкой шампанского. Парень понял, что главное — относиться ко всему проще.

Саманта научила его американской поговорке: «Не дай никому увидеть, как тебе страшно!» У французов это, наверное, звучало бы так: «Не дай никому увидеть, как тебе больно!»

Жислен разглядывала бутики в «Одеоне», на Сен-Сюльпис и бульваре Сен-Жермен. Кристофер работал над пробной коллекцией самой дешевой за его карьеру одежды.

— Если твои модели станут популярными, ты многим будешь обязан де Рив, — предупредила Саманта.

Парень пожал плечами.

— Порву с ней, когда придет время.

Это было самое странное Рождество в жизни «британского ангела»: он думал о беременной Софи где-то в Лондоне, об отсутствии нормальной работы в Париже и о куче эскизов для новой коллекции готового платья.

Наступил 1970 год. Жислен сняла большое помещение на Сен-Жермен-де-Пре под офис и студию. Моник порекомендовала швей. Мадам де Рив с радостью исполняла обязанности единственной модели для примерок. Совсем скоро в «почти кутюр» от Хатчинс — де Рив на Рив Гош приятно зажужжали швейные машины.

— Твоя девушка вернулась, — сообщила Кристоферу мадемуазель Шанель.

Сердце юноши подпрыгнуло в груди.

Молодой дизайнер и легенда мира моды, как всегда, ужинали в «Рице» в субботу.