В завершение истории Геродот рассказывает нам следующее: «Они [мореплаватели. — Прим. перев.] утверждали — я, правда, им не верю, но другие, возможно, воспримут это иначе, — будто во время плавания вокруг Ливии [т. е. Африки] они видели, что солнце встает справа от них». Этот факт — одно из доказательств того, что финикийцы действительно совершили плавание вокруг Африки. Мы судим об этом по тому, что людям античного мира даже теоретически не было известно, что если смотреть на небо из точки ниже тропика Козерога, то создается впечатление, что солнечная орбита большую часть года находится в северной части неба.

Если карфагеняне сумели достичь столь выдающихся успехов в мореходном искусстве за 2100 лет до того момента, когда португальским мореплавателям удалось вновь повторить это плавание, куда же они собирались отправиться? Если сравнить с этим походом плавание Ганнона (ок. 425 г. до н. э.), посвященное изучению Африки, то плавание финикийцев вокруг того же континента, состоявшееся на 17 5 лет раньше и не преследовавшее никакой особой цели, заслуживает того, чтобы записать имена этих мореходов на страницах истории.

Впрочем, цель у них все же была. Она заключалась в том, чтобы найти удобные места для новых опорных пунктов и еще больше расширить сферу своей торговой деятельности. Плавание финикийцев, по-видимому, состоялось, как бы мы теперь сказали, при спонсорской поддержке египетских фараонов, в частности, Нехона II. Финикийцы, несомненно, стремились найти новые источники сырья и легкореализуемых торговых товаров, которые можно было бы без особых трудностей доставлять в порты Средиземноморья и Красного моря.

В главе 5 мы узнали о том, что в эпоху античности уже было известно о существовании различных групп островов, расположенных в восточной части Атлантики. Мы убедились также, что финикийские и карфагенские мореплаватели, как оказалось, устраивали свои поселения на о. Мадейра и Церне, расположенных либо у самой кромки Западной Сахары, либо возле устья реки Сенегал. Нам также известно, что они достигали берегов Азорских и Британских островов. Но плавали ли они еще дальше? Удалось ли им достичь побережья противоположной стороны Атлантического океана? Ответ на этот вопрос может быть только утвердительным.

Так, например, мы познакомились с текстами Псевдо-Аристотеля и Диодора Сицилийского, которые в один голос говорят о поселениях карфагенян на островах в Атлантике, где царит мягкий климат и есть судоходные реки. Если речь идет не о Мадейре (что можно предполагать лишь с большой натяжкой), то получается, что они имели в виду острова Карибского архипелага, скорее всего — Кубу или Испаньолу. На этих островах не только имеются удобные судоходные реки, но и, как мы уже убедились в главе VI, они, вероятно, являются синонимом знаменитых мифических Гесперидских островов, расположенных, по утверждению Стация Себоса и других, позади Горгад, мифической группы островов, отождествляемой с островами Зеленого Мыса. Если поселение карфагенян Церне действительно было расположено в устье реки Сенегал, как предполагает историк Доналд Харден, то оно занимало просто идеальное положение в качестве перевалочного пункта для трансатлантических плаваний. Здесь иберо-финикийские и карфагенские корабли перед отправкой в длительные трансатлантические путешествия к Карибским островам могли брать на борт всевозможные товары, провизию, переводчиков и даже новые экипажи.

Сэр Эдвард Герберт Бэнбери, кембриджский географ XIX в. и член Совета Королевского географического общества, придерживался мнения, что легенда, окружавшая Геспериды и изложенная Гесиодом в его «Теогонии» (ок. 700 г. до н. э.), была «почти наверняка финикийского происхождения». Это служит еще одним аргументом в пользу того, что именно финикийские мореходы первыми привезли сведения об этих островах в ойкумену античного мира.

Помимо вышеперечисленных данных, мы имеем также свидетельство карфагенского полководца Химилкона, морские путешествия и океанские походы которого упоминаются в сочинениях римского историка IV в. Руфа Феста Авьенуса. Как показано в главе II, есть все основания предполагать, что Химилкону было известно о существовании Саргассова моря, поскольку он описывает его чрезвычайно подробно, говоря, что его «с трудом можно переплыть за четыре месяца». Если это так, то у нас не остается сомнений, что столь искушенный карфагенский мореплаватель совершал плавание через Атлантический океан и, следовательно, был знаком с Вест-Индией.

По всей вероятности, финикийцы и карфагеняне держали в строгой тайне сведения не только о трансатлантических торговых путях, но и об источниках материалов и товаров, которые можно встретить и добыть в этих тропических странах. Кстати, мы ведь уже знаем, что финикийцы ок. 600 г. до н. э., в правление фараона Нехона II, совершили плавание вокруг Африки; это — первое сообщение о столь фантастическом путешествии. Не надо забывать, что сведения об этом сохранились в трудах Геродота, который почти наверняка узнал об этой истории во время своего знаменитого визита в Египет. Если все обстоит именно так, значит, мы имеем дело только со свидетельствами египтян об этом плавании. Что касается самих финикийцев и карфагенян, то тут нас окружает стена молчания, как только речь заходит о том, где именно и насколько далеко пролегали их торговые пути.

Замечательный пример того, как иберо-финикийцы стремились сделать все, чтобы знания о трансатлантических торговых путях не стали известны остальному миру, содержится в истории, рассказанной греческим историком Страбоном о некоем корабле, отплывшем от Иберийского побережья. Местом его назначения, по-видимому, были Касситериды, которые мы можем отождествить либо с островами Скилли, либо с юго-западным побережьем Англии. Там мореплаватели могли обменивать керамическую посуду, соль и изделия из меди на олово и свинец, добывавшиеся местными жителями в неглубоких рудниках. Оказавшись в открытом море, капитан финикийского корабля заметил, что за ними по пятам следует какое-то римское судно. Поняв, что задача римлян заключалась в том, чтобы разведать порт их назначения и узнать их торговый маршрут, капитан финикийцев решил изменить курс и направиться к мелководью, возможно — к коварным отмелям в окрестностях островов Скилли. В результате оба судна потерпели кораблекрушение, хотя капитану финикийцев удалось выжить, ухватившись за обломок корабля. По возвращении в родной порт он получил от города компенсацию стоимости судна и погибшего груза. Впрочем, далее рассказывается, что римляне после многих попыток в конце концов узнали об этих путях и заняли свое место на рынке, заметно потеснив на торговых маршрутах финикийцев и карфагенян.

Перед лицом столь крайних мер по защите своих торговых интересов вполне возможно, что кораблестроители набирали чернокожих африканских рабочих, переводчиков и даже грузчиков из ликситов, чтобы сопровождать корабли в трансатлантических плаваниях. Таким образом, они старались обезопасить себя от» распространения слухов и информации о заокеанском континенте среди семитского и иберийского населения городов-портов на побережье Испании и Африки. Однако, подобно тому, как любая тайна рано или поздно становится известной всему миру, вполне вероятно, что именно это и произошло на заре эпохи классической античности.

Один из наиболее часто упоминаемых примеров контактов финикийцев с жителями обеих Америк — так называемая надпись из Параиба. История ее открытия такова. 11 сентября 1872 г. Висконт Сапукахи, президент Исторического института в Рио-де-Жанейро, получил пакет, открыв который обнаружил, что в нем содержится лист бумаги, покрытый странными рукописными письменами. К листку было приложено письмо. В нем рассказывалось, что чернокожие рабы, работавшие на плантации, принадлежавшей «Жоакиму Алвесу да Коста» из Поузо Альто, в окрестностях Параиба, случайно нашли резной камень. Сразу поняв его возможное научное значение, да Коста тщательно скопировал необычную надпись и послал ее Висконту.