— О, — ухмыляясь, сказал он. — Я обнаружил, что эти замечательные достойные господа из городской стражи играют в кабер. Поскольку люди закона скорее всего не станут обманывать меня, я решил, ожидая вас, войти в игру.

— Но ты не был обязан ждать меня!

— Как и выигрывать восемь обломков у этих парней, — сказал со смехом Йалб. — Но я сделал и то, и другое!

Люди, сидевшие на камнях вокруг него, похоже, не разделяли его восторга. На них была форма городской стражи — оранжевые накидки и белые пояса.

— Ну, судя по вашему виду, я должен проводить вас обратно на корабль, — сказал Йалб, неохотно собирая сферы, горкой лежавшие у его ног. Они сверкали самыми разными оттенками, хотя светились довольно слабо — все-таки обломки, — но это был вполне впечатляющий выигрыш.

Шаллан отступила слегка назад, когда Йалб спрыгнул с каменной полки. Его компаньоны было запротестовали, но он показал на Шаллан.

— Неужели вы думаете, что я оставлю такую светлоглазую женщину одну и она будет сама добираться до корабля? Я считал вас людьми чести!

Они замолчали, не посмев протестовать.

Йалб хихикнул, поклонился Шаллан и повел ее вниз по дороге. В его глазах светился веселый огонек.

— Отец Штормов! До чего приятно выигрывать у людей закона! Случись это на пристани, мне бы поставили бесплатную выпивку.

— Ты не должен рисковать, Йалб, — сказала Шаллан. — Не должен пытаться угадать будущее. Я бы не дала тебе сферы, если бы знала, что ты их потратишь на азартные игры.

Йалб засмеялся.

— Никакого риска, если ты заранее знаешь, что выиграешь, юная мисс.

— Так ты жульничал? — в ужасе прошипела она и оглянулась назад, на стражников, которые уже играли, освещенные сиянием сфер, стоявших на камнях перед ними.

— Не так громко! — прошептал Йалб. Однако он казался очень довольным собой. — Обмануть четырех стражников, вот это фокус! Я едва верю сам себе!

— Я разочаровалась в тебе. Это недостойный поступок.

— Но не для моряка, юная мисс. — Он пожал плечами. — Это то, что они вправе ожидать от меня. Они смотрят на меня как дрессировщика ядовитых небоугрей. Игра идет не в карты — они пытаются сообразить, как я жульничаю, а я пытаюсь не дать им поймать меня. Мне кажется, что я бы не ушел оттуда целый и невредимый, если бы вы не появились! — Хотя, похоже, его это не слишком волновало.

Дорога до пристани уже не была такой оживленной, как раньше, но все равно удивительно много людей шло и ехало в обеих направлениях. Улицу освещали масляные лампы — сферы обязательно очутились бы в чьем-либо кармане — но большинство пешеходов несло с собой фонари со сферами, которые бросали разноцветные лучи на дорогу.

— Итак, юная мисс, — сказал Йалб, — вы действительно хотите вернуться на корабль? Стражникам я сказал об этом только потому, что искал способ вырваться оттуда.

— Да, я действительно хочу вернуться, пожалуйста.

— А ваша принцесса?

Шаллан скривилась.

— Встреча оказалась… непродуктивной.

— То есть она не взяла вас. С ней что-то не так?

— Хроническая удачливость, я бы сказала. Она настолько успешна в жизни, что ждет от других настоящих чудес.

Йалб задумался, обводя Шаллан вокруг гуляк, пьяно развалившихся на дороге. Вроде бы еще рано для людей такого сорта? Йалб прошел несколько шагов, потом повернулся и пошел спиной вперед, глядя на нее.

— Это не имеет смысла, юная мисс. Неужели она хочет кого-то лучше вас?

— Много лучше.

— Но вы же само совершенство! Простите мою смелость. Я всегда иду только вперед.

— Вперед спиной.

— Тогда простите мою спину. А вы, юная мисс, хорошо выглядите с любой стороны.

Она обнаружила, что улыбается. Моряки Тозбека были о ней слишком высокого мнения.

— Вы — идеальная подопечная, — продолжал он. — Благородная, прекрасная, утонченная и все такое. Да, вы высказали нелестное мнение об игре, но его можно было ожидать. Разве может приличная женщина не поворчать на парня за игру? Все равно что солнце откажется вставать или море станет белым.

— Или Джаснах Холин улыбнется.

— Точно! Вы совершенны, как ни посмотри.

— Очень мило с твоей стороны.

— Ну, это правда, — сказал он, останавливаясь и подбочениваясь. — А что теперь? Вы собираетесь сдаться?

Она ошеломленно посмотрела на него. Он стоял здесь, на оживленной улице, освещенный желто-оранжевым светом фонаря, уперев руки в бока, его белые тайленские брови спускались по краям лица, из-под жилета виднелась голая грудь. В поместье отца темногоглазые граждане — даже самого высокого ранга — никогда не стояли в такой позе.

— Я попыталась убедить ее еще раз, — вспыхнув, сказала Шаллан. — Я пошла к ней, и она опять отвергла меня.

— Два раза, э? В картах всегда делаешь третий заход. И чаще всего выигрываешь.

Шаллан нахмурилась.

— Нет, это не так. Согласно законам теории вероятности и статистики…

— Ничего не понимаю в этой проклятой математике, — сказал Йалб, скрестив руки на груди, — но я знаю, что такое Страсти. Ты всегда выигрываешь, когда тебе позарез нужно.

Страсти. Языческое суеверие. Конечно, Джаснах тоже отнеслась к охранным глифам как к суеверию, так что, возможно, в перспективе все сходится.

Попробовать в третий раз… Шаллан содрогнулась, представив себе гнев разозлившейся Джаснах. Тогда она точно возьмет обратно свои слова об обучении в будущем.

Но Шаллан в любом случае не воспользуется ее предложением. Оно — как стеклянная сфера без драгоценного камня в середине. Красивая, но ничего не стоящая. Не лучше ли воспользоваться последней возможностью получить то, что ей надо сейчас?

Нет, не получится. Джаснах достаточно ясно заявила, что Шаллан недостаточно образованна.

Недостаточно образованна…

В голове Шаллан мелькнула идея.

Продолжая стоять на дороге, она подняла безопасную руку к груди, удивляясь собственной дерзости. Скорее всего, ее вышвырнут из города по требованию Джаснах.

Да, но если она вернется домой, не попробовав каждую тропинку, сможет ли она посмотреть в глаза братьям? Они зависят от нее. Первый раз в ее жизни кто-то нуждается в ней. Ответственность возбуждала Шаллан. И пугала.

— Мне нужен продавец книг, — сказала она слегка дрогнувшим голосом.

Йалб поднял бровь.

— Третий заход чаще всего выигрывает. Ты сможешь найти книжную лавку, открытую в это время?

— Харбрант — большой порт, юная мисс, — с улыбкой сказал он. — Лавки открыты допоздна. Ждите здесь.

И он ввинтился в вечернюю толпу, оставив ее с невысказанным протестом на губах.

Она вздохнула, потом уселась на каменное основание осветительного шеста, в как можно более скромной позе. Здесь должно быть безопасно. Она видела, как другие светлоглазые женщины проходят по улице, хотя их чаще всего несли в паланкинах или в этих маленьких, толкаемых руками тележках. Она даже видела настоящую карету, хотя только очень богатые люди могли себе позволить иметь лошадей.

Несколько минут спустя из ниоткуда возник Йалб и махнул ей рукой. Она встала и поторопилась за ним.

— Не нужно ли взять носильщика? — спросила она, пока он вел ее по большой боковой улице, бегущей поперек склона холма. Она шла достаточно осторожно; юбка была очень длинной и ей не хотелось изорвать ее края о камни. Впрочем, как раз кайму было легко заменить, но Шаллан не собиралась тратить сферы на такую ерунду.

— Не-а, — сказал Йалб. — Это здесь.

Он указал на еще одну поперечную улицу, на которой находился ряд лавок, взбиравшийся вверх по крутому склону. На каждой висел знак книжной лавки — глифпара, стилизованная в виде книги. Даже неграмотные слуги, которых посылали за книгами, были способны узнать их.

— Торговцы одним товаром часто собираются вместе, — сказал Йалб, потирая подбородок. — По-моему, довольно глупо, но торгаши, они как рыбы — где один, там и все.

— То же самое можно сказать об идеях, — заметила Шаллан, считая. Шесть разных лавок. И окна всех освещены Штормсветом, холодным и ровным.