Наконец Сет поднял меч над головой, глядя вниз, на короля.

— Кто ты? — прошептал Ханаванар, слезы боли лились из его глаз.

— Смерть, — мрачно ответил Сет, вонзив острый конец Клинка в лицо короля и в камень под ним.

— Отец, это безумие, — сказал Адолин, меряя шагами гостиную Далинара.

— Подходящее описание, — сухо ответил Далинар. — И ко мне тоже.

— Я никогда не утверждал, что ты безумен.

— А мне кажется, что утверждал, — заметил Ринарин.

Адолин поглядел на брата. Ринарин расположился у камина, разглядывая новый фабриал, поставленный сюда несколько дней назад. Заряженный рубин, в металлической оправе, мягко светился и излучал приятное тепло. Очень удобно, хотя Адолину казалось непривычным, что внутри не потрескивают поленья.

Отец с сыновьями находились в гостиной Далинара, ожидая наступления сверхшторма. Прошла уже неделя с того момента, когда Далинар сообщил им, что собирается отречься.

Отец сидел на большом стуле с высокой спинкой, руки на коленях, со стоическим выражением на лице.

Военлагеря — слава Герольдам! — еще не знали о его решении, но очень скоро он собирался о нем объявить. Может быть, даже сегодня вечером, на пиру у короля.

— Хорошо, хорошо, — сказал Адолин. — Допускаю, что я говорил нечто подобное. Возможно, я неточно выразился. По меньшей мере я не имел в виду, что это безумие повлияло на тебя.

— Мы уже все обсудили неделю назад, Адолин, — мягко напомнил Далинар.

— И ты пообещал еще раз обдумать свое решение!

— Я так и сделал. И моя решимость не поколебалась.

Адолин продолжил ходить. Ринарин стоял на месте, пытаясь перехватить взгляд брата, когда тот проходил мимо.

Я дурак, подумал Адолин. Конечно, отец должен поступить так. А я должен был предвидеть.

— Ты и правда иногда ведешь себя очень странно, — сказал Адолин, — но это вовсе не означает, что ты должен отречься.

— Адолин, наши враги обязательно используют мою слабость против нас. В действительности, я уверен, что они уже занимаются этим. Если я не откажусь от княжества, дела могут стать намного хуже, чем сейчас.

— Но я не хочу править княжеством, — уперся Адолин. — По крайней мере сейчас.

— Сын, мы крайне редко хотим лидерства, скорее оно хочет нас. Я думаю, что мало кто из элиты алети это понимает.

— А что будет с тобой? — с болью спросил Адолин.

Он остановился и повернулся к отцу.

Далинар оставался тверд, даже рассуждая о собственном безумии. Руки сложены перед собой, строгая синяя форма Холинара и синий мундир, серебряные волосы запылили виски. Сильные мозолистые ладони, решительное выражение лица. Далинар принял решение; все, спорить бесполезно.

Безумен он или нет, Алеткар нуждался в нем. А Адолин — сгоряча — сделал то, на что не был способен ни один воин на поле боя: подсек ноги Далинару Холину и нанес ему поражение.

Отец Штормов, подумал Адолин, его желудок скрутило от боли. Джезере, Келек и Иши, Герольды наверху. Пожалуйста, дайте мне найти правильный путь.

— Я вернусь в Алеткар, — сказал Далинар. — Хотя мне и не нравится идея лишить нашу армию одного из Носителей Осколков. Я могу… нет, я не могу отдать его.

— Конечно, не можешь! — с ужасом сказал Адолин. Носитель Осколков отдает свой меч? Такое не случалось никогда, во всяком случае до тех пор, пока Носитель мог поднять Клинок.

Далинар кивнул.

— Меня давно беспокоит, что наша родина находится в опасности, потому что все Носители Осколков здесь, на Равнинах. Возможно, перемена ветра пойдет нам на пользу. Я вернусь в Холинар и помогу королеве, возможно, мое вмешательство потребуется при защите границ от вторжений. Скорее всего, реши и ведены несколько раз подумают, если будут знать, что им встретится полный Носитель Осколков.

— Возможно, — сказал Адолин. — Но не исключено, что они начнут посылать в набеги своих собственных Носителей.

Похоже, эта мысль обеспокоила отца. Из всех остальных королевств Рошара только Джа Кевед обладал достаточно большим числом Осколков; их было почти столько же, сколько у алети. Но они не воевали уже несколько столетий. Алеткар практически разделился, положение в Джа Кеведе было ненамного лучше. Но если эти два королевства пойдут друг на друга, начнется война, которой не было со дней Теократии.

Вдали прогремел гром, и Адолин резко повернулся к Далинару. Отец по-прежнему сидел на стуле и смотрел на запад, в сторону от шторма.

— Мы еще поговорим об этом, сын, — сказал Далинар. — А сейчас крепко привяжите меня к стулу.

Адолин скривился, но, не жалуясь, сделал то, что ему сказали.

Далинар мигнул и огляделся. Он стоял на зубчатой стене небольшой крепости. Стена, сложенная из больших блоков красного камня, была прямой и отвесной. Сама крепость располагалась в провале подветренного склона горы, нависавшей над открытой каменной равниной; она напоминала мокрый лист, застрявший в разломе валуна.

Эти видения слишком реальны, подумал Далинар, глядя на копье, которое он держал в руке, и на древнюю военную форму: кожаная куртка и полотняная юбка. Было трудно помнить, что на самом деле он сидит на стуле со связанными руками. Он не чувствовал веревки и не слышал сверхшторма.

На этот раз он собирался смотреть и ни во что не вмешиваться. Если это не настоящее, почему он должен участвовать? И тем не менее, он не был до конца убежден, что эти видения — галлюцинации, созданные его сознанием. Решение отречься в пользу Адолина и было вызвано этими сомнениями. Сумасшедший ли он? Или неправильно понятый? По меньшей мере себе он больше не доверяет. Он не знает, что настоящее, а что нет. В таком положении лучше передать власть и как следует все обдумать.

Тем не менее он чувствовал, что надо жить в этих видениях, а не просто наблюдать. Безрассудная часть его души еще надеялась найти решение до того, как он отречется. Он не давал этой части управлять собой — человек должен делать то, что правильно. Но все-таки придется отдать ей кое-что. Он вынужден считать эти видения реальностью, пока является их частью. Если где-то здесь скрыты тайны, он должен играть по правилам, чтобы найти их.

Он опять огляделся. Что ему покажут на этот раз и почему? Наконечник его копья был из хорошей стали, а вот шлем — из бронзы. С ним на стене было шестеро, и у одного из них был бронзовый нагрудник; еще двое носили кожаные куртки, много раз чиненные и зашитые широкими стежками.

Все они просто стояли, бесцельно глядя со стены.

Караульная служба, подумал Далинар, шагнул вперед и внимательно оглядел ландшафт перед собой.

Гора находилась на краю огромной равнины — идеальная позиция для крепости: ни одна армия не сможет приблизиться незамеченной.

Воздух был настолько холодным, что в затененных уголках стены висели сосульки. Солнце светило, но не грело, чем объяснялось отсутствие травы — травинки спрятались в норы, ожидая весеннего тепла.

Далинар натянул плащ потуже, один из его товарищей немедленно сделал то же самое.

— Шторм побери эту погоду, — пробормотал человек. — Когда же наконец кончатся холода? Уже восемь недель.

Восемь недель? Сорок дней зимы подряд? Большая редкость.

Солдаты с явным пренебрежением относились к караульной службе. Один даже спал.

— Оставайтесь наготове, — проворчал Далинар.

Тот, который дремал, аж встрепенулся, и все недоверчиво уставились на него. Один — высокий рыжеволосый человек — нахмурился: