То есть быть Навани. Не исключено, что, зная такое, она найдет способ манипулировать им, но по меньшей мере его люди не узнают ничего.

— Иди, Ринарин, — сказал Далинар.

Ринарин кивнул и встал. Он, похоже, пришел в себя после припадка и шел к двери уверенными шагами. Он вышел, и Адолин подошел к Далинару.

— Отец, что ты будешь делать, если окажется, что все эти видения — фантазии твоего больного ума?

— Часть меня хочет, чтобы так оно и было, — ответил Далинар, — глядя, как за Ринарином закрывается дверь. — Я боюсь сумасшествия, но по меньшей мере это что-то знакомое, что-то такое, с чем можно бороться. Я отдам тебе княжество и поеду в Харбрант, за помощью. Но если это не галлюцинации, мне придется принять совсем другое решение. Должен ли я принимать то, что они мне говорят? Быть может, для Алеткара будет лучше, если я окажусь сумасшедшим. Во всяком случае, легче.

Адолин, нахмурив лоб и сжав зубы, какое-то время думал.

— А Садеас? — наконец спросил он. — Он, кажется, почти закончил свое расследование. Что мы будем делать?

Разумный, даже слишком разумный вопрос. Видения советовали доверять Садеасу, и именно это — в первую очередь — заставило Далинара и Адолина спорить.

«Объедини их». Это не просто требование видений. Это — мечта Гавилара. Объединенный Алеткар. Должен ли Далинар дать этой мечте — и вине в смерти брата — выстроить рациональное объяснение сверхъестественному и попытаться исполнить волю Гавилара?

Он чувствовал себя неуверенно.

Отец Штормов, как же он ненавидел это состояние.

— Очень хорошо, — сказал Далинар. — Я поручаю тебе подготовиться к самому худшему, на тот случай если Садеас решится выступить против нас. Подготовь офицеров и верни отряды, высланные против бандитов. Если Садеас обвинит меня в попытке убить Элокара, мы закроемся в лагере и поднимем всю нашу армию. Я не намерен подставлять шею под топор палача.

Адолин облегченно выдохнул.

— Спасибо, отец.

— Надеюсь, до этого не дойдет, сын, — сказал Далинар. — В тот момент, когда разразится война между мной и Садеасом, государство Алеткар разлетится на куски. Короля поддерживают только наши два княжества, и, если мы сцепимся, остальные поддержат одного из нас или начнут воевать между собой.

Адолин кивнул, но Далинар, смущенный, откинулся на спинку стула.

Извини, подумал он, обращаясь к той силе, которая посылала видения. Но я должен быть мудрым.

Кстати, это похоже на еще одну проверку подлинности видений. Они сказали доверять Садеасу. Вот он и посмотрит, что из этого получится.

— …потом все растаяло, — сказал Далинар, — и я вернулся сюда.

Навани подняла перо и задумалась. Ему не потребовалось много времени, чтобы рассказать о последнем видении. Она умело записывала, выпытывая из него подробности и подталкивая в нужных местах. Она не сказала ни слова, выслушав столь странную просьбу, не проявила ни радости, ни смущения в ответ на его желание записать видение. Она была деловой и внимательной.

Навани сидела у письменного стола, волосы завиты и пересечены четырьмя заколками. На этот раз она надела красное платье, подходящее по цвету к губам, и в ее замечательных светло-фиолетовых глазах светилось любопытство.

Отец Штормов, подумал Далинар, как она прекрасна.

— И? — спросил Адолин. — Он стоял, прислонившись к двери в комнату. Ринарин отправился собирать отчеты о разрушениях, вызванных сверхштормом. Парню пора привыкать заниматься делом.

Навани подняла бровь.

— И что, Адолин?

— Что ты думаешь, тетя? — спросил Адолин.

— Никогда не слышала о таких местах и событиях, — сказала Навани. — Но, скорее всего, ты и не ожидал, чтобы я знала о них. Разве не ты хотел, чтобы я пообщалась с Джаснах?

— Да, конечно, — сказал Адолин. — Но ты наверняка уже все проанализировала.

— Я оставлю свое мнение при себе, дорогой, — сказала Навани, встала и сложила бумагу, придерживая ее безопасной рукой, а свободной разгладила складки. Улыбнувшись, она подошла к Адолину и потрепала его по плечу. — Давай подождем, пока Джаснах не выскажется, а потом и мы уже подумаем все вместе.

— Хорошо, — разочарованно сказал Адолин.

— Вчера я немного пообщалась с твоей юной дамой, — сказала ему Навани. — Данлан? В этот раз я одобряю твой выбор. У нее живой ум.

Адолин воспрянул духом.

— Она тебе понравилась?

— Немного, — сказала Навани. — И я узнала, что она очень любит ауродыни. Ты это знал?

— Честно говоря, нет.

— Хорошо. Было бы весьма жаль усилий, которые я приложила, выведывая способ добиться благосклонности этой девушки, если бы оказалось, что ты уже его знаешь. Я взяла на себя смелость раздобыть корзину дынь. Ты найдешь ее в прихожей. За ней присматривает очень скучающий солдат, который не думает, что делает что-то важное. Если сегодня ты навестишь ее с этой корзиной, то, надеюсь, тебе очень обрадуются.

Адолин заколебался.

Он понимал, что Навани хочет отвлечь его от проблем Далинара. Однако потом расслабился и улыбнулся.

— Действительно, почему бы, для разнообразия, не заняться чем-нибудь приятным, особенно учитывая последние события.

— Да, почему бы, — согласилась Навани. — Я предлагаю тебе отправиться как можно быстрее — дыни почти переспели. Кроме того, я хочу поговорить с твоим отцом.

Адолин поцеловал Навани в щеку.

— Спасибо, машала. — Он позволял ей многое такое, что не разрешал никому; рядом с любимой тетей он опять чувствовал себя мальчиком. Адолин вышел из двери, широко улыбаясь.

Далинар обнаружил, что и сам улыбается. Навани очень хорошо знала его сына. Однако улыбка тут же исчезла, как только он сообразил, что остался наедине с Навани. Он встал.

— О чем ты хочешь спросить меня? — сказал он.

— Я не говорила, что хочу спросить тебя, Далинар, — нежно сказала она. — Я хочу поговорить. В конце концов мы же родственники. Но очень мало времени проводим вместе.

— Если ты хочешь поговорить, я попрошу прийти сюда какого-нибудь солдата. — Он взглянул в прихожую. Адолин закрыл вторую дверь, в дальней стене; теперь они не видели стражников — и те не видели их.

— Далинар, — сказала она, подходя к нему. — Тогда вся затея с дынями потеряет смысл. Я хочу поговорить с тобой наедине.

Он почувствовал, как закостенел.

— Ты должна уйти.

— Должна?

— Да. Люди считают, что это неприлично. Они будут говорить.

— Ты имеешь в виду, что может произойти что-нибудь неприличное? — сказала Навани оживленно, почти как девочка.

— Навани, ты моя сестра.

— У нас нет общей крови, — сказала она. — В некоторых королевствах традиция потребовала бы союз между нами, как только твой брат умер.

— Мы не в других королевствах. Это Алеткар. Есть законы.

— Я понимаю, — сказала она, подходя поближе. — А что, если я не захочу уйти? Позовешь на помощь? Вытолкаешь меня силой?

— Навани, — с мукой в голосе сказал он. — Пожалуйста. Не делай этого. Я устал.

— Замечательно. Тогда мне будет легче получить то, что я хочу.

Он закрыл глаза.

Сейчас я не могу взять на себя еще и это.

Видения, спор с Адолином, собственные неуверенные эмоции… Он не знал, что делать дальше.

Проверить видения — прекрасная мысль, но пока ничего не изменилось: он по-прежнему не мог решить, что делать дальше. Он всегда легко принимал решения и следовал им. А сейчас у него ничего не выходило.

Его это жутко раздражало.

— Спасибо тебе за то, что ты записала мой рассказ и согласилась держать его в тайне, — сказал он, открывая глаза. — Но я действительно считаю, что тебе надо уйти, Навани.

— О, Далинар, — мягко сказала она. Она подошла настолько близко, что он уже чувствовал запах ее духов.

Отец Штормов, как же она прекрасна!

Он вспомнил времена далекой юности, когда настолько сильно желал ее, что почти возненавидел Гавилара, добившегося ее благосклонности.