Данный список использовался в развернувшейся охоте на нацистских деятелей, но СССР начал обвинять союзников в сокрытии подлинной информации, что вылилось в большой скандал. Возможно, Борман рассчитывал на то, что список вызовет неразбериху. Мысли об этом трудно избежать. В документе значились: Ева Браун, Блонди — эльзасская овчарка Гитлера и ее четыре щенка, личный хирург Гитлера доктор Штумпфлеггер, доктор Геббельс с женой и шестью детьми, фройляйн Манциали, повар-вегетарианка, Хайнц Лоренц из министерства пропаганды, заместитель Бормана — Цандер, брат сестры Евы Браун — Герман Фегеляйн, полковник Николаус фон Белов — адъютант Гитлера, адъютант гросс-адмирала Деница — адмирал Восс, посол Вальтер Хевель — адъютант Риббентропа, майор Вилли Иоганнмайер — адъютант Гитлера, два пилота — Ганс Бауэр и Георг Бетц, Вернер Науман из министерства пропаганды, генерал Бургдорф и его помощник подполковник Вайс, генерал Ганс Кребс — начальник штаба, майор Бернд фон Фрайтаг-Логингхофен — помощник Кребса и дежурный офицер, который впоследствии описал последние дни, капитан Герхард Больдт.

Докладывали о том, что Штумпфлеггер был убит при попытке бегства. Науман объявился несколькими годами позже, и ему предъявили обвинение в том, что он возглавлял движение неонацистского возрождения. Георг Бетц, личный пилот Гитлера, был убит, а генерал-майора Бауэра взяли в плен русские. На самом деле немногим удалось уйти от русских.

Одним из таких счастливчиков оказался Цандер, отправленный из Берлина спустя два дня после самоубийства Гитлера вместе с Лоренцом и Иоганнмайером. Им предстояло пробраться через кордон из двух с половиной миллионов советских солдат, занявших территорию Берлина. Судьба этих беглецов еще долго озадачивала русских, считавших, что их каким-то образом перехватили союзники. На самом же деле Цандер превратился в баварского огородника Фридриха-Вильгельма Паустина, а остальные выдавали себя за лиц славянской национальности. В конце концов оба добрались до баварского убежища, пронеся с собой копии последнего завета Гитлера и другие важные документы, которые должны были стать источником вдохновения в будущем.

Русские захватили начальника личной охраны Гитлера — бригаденфюрера СС Иоганна Раттенхубера. Его имя в списке Бормана не значилось.

17 июля 1945 года Сталин заявил госсекретарю США Джеймсу Бирнсу о своей уверенности в том, что Гитлер жив и, по всей вероятности, скрывается в Испании или Аргентине. Очевидно, советские спецслужбы о чем-то проведали. Они всегда работали так, как если бы западные союзники являлись их врагами, и у них повсюду находились свои агенты и информаторы. В распоряжении у Сталина имелись отдельные факты, но не все. Он знал, что долгое время существовали планы по отправке наиболее одиозных нацистов на «нейтральную», а на деле — пронацистскую территорию. Одной из них явилась Аргентина. Ее вступление в войну на стороне союзников было так рассчитано, чтобы всего на несколько дней опередить капитуляцию Германии.

Сталин получал доклады о нацистских шишках, безопасность которых гарантировалась представителями римской католической церкви. Ватиканский отдел по делам людей, не имеющих гражданства, выпускал для этого специальные удостоверения личности, и Сталину скорее всего оказалось известно, какие регистрационные номера имели карточки, а также кому и когда они были выданы. И все же до сих пор трудно сказать точно, как много он знал в середине лета 1945 года. Спустя годы Н.С. Хрущев заявил лидерам западных держав, что если все откажутся от переманивания шпионов друг у друга и их использования, это в разы снизит расходы и упростит ведение дел. Он совсем не шутил.

Западные службы достаточно хорошо представляли себе, насколько Сталин был тогда информирован о многих операциях. И скорее всего, он не верил, что союзникам действительно ничего не известно о местонахождении отдельных военных преступников. Возможно, чтобы напомнить Западу о том, что у них кое-что есть на руках, русские сделали следующее заявление: «Не было обнаружено никаких следов тел Гитлера или Евы Браун… Установлено, что Гитлер пытался замести следы при помощи ложных свидетельств. Неопровержимые доказательства свидетельствуют о том, что небольшой самолет вылетел из Тиргартена на рассвете 30 апреля и взял курс на Гамбург. Известно, что на борту находились трое мужчин и женщина. Также было установлено, что большая подводная лодка покинула Гамбург накануне прибытия туда британских войск. На ее борту находились загадочные люди, и среди них — женщина».

Таинственная подводная лодка создавала для британцев бесконечные проблемы, так как гамбургско-кильская область северной Германии относилась к юрисдикции Великобритании. Такие же сложности имелись и у Канады. Канадская армия изо всех сил стремилась заполучить генерала СС Монке, обвинявшегося в казнях военнопленных. Но он находился в руках у русских, а русские уже не были расположены к сотрудничеству и настаивали на том, чтобы западная разведка усилила свои старания в деле поиска пропавших нацистов.

В этом споре участвовал специалист канадской разведки по Латинской Америке, который, как считалось, обладал особыми сведениями о перемещениях подводных лодок в этом регионе. Его звали Питер Дуайер. Он был человеком Стивенсона в Латинской Америке, затем переехал в Вашингтон и представлял там британскую разведку.

Информация о новых подводных лодках типа «Вальтер», добытая У.Стивенсоном, поступила и к Сталину. В Ялте Черчилль сказал советскому вождю: «Нам будет трудно сражаться с этими новыми субмаринами, они развивают огромную скорость под водой и оборудованы новейшими устройствами».

Сталину сообщили, что тридцать процентов указанных подлодок построены в Данциге, и он приказал маршалу К. Рокоссовскому захватить эту базу. В следующем месяце — в начале марта 1945 года — сухопутные дороги к порту были перерезаны, так что побеги из Данцига стали возможны только морским путем. Очевидно, Сталин понимал, какую роль могли сыграть быстрые подводные лодки широкого радиуса действия даже за пару месяцев до окончания войны. Дуайер был уверен, что в своих заявлениях о «большой подводной лодке» Сталин опирался на информацию, переданную его людям сотрудниками союзных разведок, которые не стали тогда разглашать эти сведения. Это заставило Сталина выразить опасения по поводу тайных соглашений, между западными союзниками и отдельными нацистами.

Однако молчание союзников вполне понятно, если принять во внимание сложившуюся ситуацию. Серьезные военные преступники разгуливали на свободе. Некоторые из них, по всей вероятности, бежали на подводной лодке. Если бы союзники объявили, что фашистам удалось вырваться, это выдало бы организаторам побегов маршруты отступления. Публикация таких сведений могла способствовать тем, кто не сумел еще выбраться.

«Холодная война» уже начинала замораживать процесс обмена информацией. Сталин, получивший от Рузвельта и Черчилля советы по подлодкам, теперь столкнулся со зловещим молчанием. Он заявил Гарри Хопкинсу в Москве, что думает, что Борману удалось бежать. Затем он пошел в своих откровениях еще дальше, сказав, что именно Борман находился в той самой исчезнувшей подводной лодке. Довольно скоро любой обмен информацией между сторонами стал считаться выдачей государственных секретов и предательством. Но нельзя возложить вину за потерю доверия только на одну из сторон.

Дуайер вспоминал, что как-то раз, когда он работал в Канадском государственном исследовательском совете, один советский академик между прочим сказал ему: «Нам известны эти трое — мужчин и женщина, бежавшие на подлодке. Но Бормана и Эриха Коха (которых армейская контрразведка надеялась схватить в Данциге) там не было». Он утверждал, будто Кох (как это подтвердилось в дальнейшем) обзавелся документами на имя майора Бергера и еще находится в Британской зоне около Гамбурга. Докладывали и о том, что Борман скрывается там же, у Люнеберга. На самом деле его там уже не было. У Дуайера создалось впечатление, что русские знали, куда направлялся Борман. В их погоне за Борманом русским весьма помогла поимка генерала-майора СС Вильгельма Монке, начальника личной охраны Гитлера.