Более точным определением сущности его политики будет следующее: церковь всегда должна в отношениях с правительствами думать о собственном выживании. Это заложено в канонах католической теологии.

Беглым нацистам давали приют, считая, что они возвращаются в ряды паствы или готовы обратиться в католичество. Гергфон Конрат, эксперт нацистской разведки по делам Советского Союза, позднее описывал ту помощь, которую ему оказывали в «монастырской цепи». Добравшись до Рима, он определился инженером в тевтонский колледж, где служил епископ Гудал. По словам Конрата, он пересек итальянскую границу вместе с Мартином Борманом в 1947 году, когда Борман почувствовал, что можно покинуть лагерь для беженцев, а затем и датский госпиталь для чинов СС. Конрат вновь вскользь упоминал об этой встрече в своей книге «Паспорт для правды», изданной в 1972 году, где шла речь о политических и расистских притеснениях в Юго-Западной Африке.

Борман со своими связками документов имел право притязать на папскую защиту, а его характер позволял ему ради собственного спасения поцеловать кольцо кардинала или пройти через любые другие ритуалы, которые убедили бы церковь в его готовности оказаться под ее защитой. Его «лакей» Кальтенбруннер послал свою любовницу, католичку графиню Гизелу фон Вестроп, в Швейцарию вместе с большим числом документов. Американская контрразведка задержала ее при выполнении последнего задания по переправке ювелирных драгоценностей.

Отправка различных вещей в Швейцарию приобрела невиданные размеры, как заявил Шелленберг в центре допросов в имении герцога Бедфордского. Она достигла больших масштабов уже в конце 1942 года. К 1944 году в Швейцарию перевозили ценности на сумму до 600 миллионов долларов — и это учитывая одно только награбленное золото!

Швейцарцы продемонстрировали, что двойные стандарты, применяемые к жертвам, были характерны не только для Рима. Шелленберг рассказал британцам: «Швейцарцы заплатили тысячами жизней, ставшими их вкладом в победу. Но это были не их жизни, а ста тысяч евреев, которые бежали к границе, откуда их развернули обратно — прямо к нам в руки». Швейцарский федеральный совет издал после войны доклад, показывающий, что еврейских беженцев либо отправляли назад, либо передавали немецкой полиции. Автор доклада — профессор Карл Людвиг — писал: «Некоторые из них кончали жизнь самоубийством прямо у ног швейцарских пограничников, лишь бы не попасть в руки немцев».

Шелленберг с удивлением узнал от своих агентов, что правительство Швейцарии в октябре 1942 года приказало первой и четвертой армиям усилить границы и перекрыть определенные ненаселенные зоны. «Это сделано для того, чтобы не дать евреям пробраться в нашу страну», — объяснили агенты. Все боялись возмездия. В Ватикане считали, что если папа выступит в защиту некатоликов, в лагеря смерти отправятся сами католики.

Доклад швейцарского правительства о неприятии беженцев в военное время также определял готовность предоставить швейцарские банковские учреждения, известные своей защитой тайны вкладов, в распоряжение нацистов. На швейцарские склады было переправлено огромное количество материалов, включая копии большинства нацистских военных фильмов и съемки казней, которые официальные лица сочли хорошим капиталом для будущего. В конце войны начали поступать документы с особым штампом секретности, использовавшимся в канцелярии Бормана. Они включали в себя оборотные долговые обязательства и закладные на имущество, которое все считали собственностью фюрера. Корыстное уважение тайны личной жизни (даже в преступном контексте) не позволило швейцарцам обнародовать дальнейшую информацию. Но Шелленберг, тесно сотрудничавший со швейцарской разведкой, оказался не столь молчаливым. Прежде чем покинуть центр допросов, он заметил, что среди бумаг Бормана есть планы похищения папы, разработанные по настоянию Гитлера. Если и было нечто, что делало Бормана фигурой, полезной для Ватикана, так это противодействие указанным планам…

Замысел похищения папы римского был похож на другие дикие заговоры, но вряд ли бы он потряс Ватикан, у которого имелось достаточно информации о все более страшных деяниях фюрера. Гитлер отправил своих лучших агентов в Лиссабон, когда герцог Виндзорский посещал эту нейтральную территорию в 1940 году. Впоследствии Шелленберг вспоминал, какие нелепые приготовления они делали, чтобы схватить бывшего короля Англии, о котором Риббентроп сказал Шелленбергу, что он стал заложником британских спецслужб. Теперь, когда он находился на Пиренейском полуострове, Гитлер счел возможным положить на его счет 50 миллионов швейцарских франков, если герцог отвернется от королевского семейства Великобритании. Если бы спецслужбы Великобритании заблокировали эту попытку, Шелленберг должен был предпринять другие шаги.

Шеф нацистской разведки РСХА сказал британским следователям, что он был тогда потрясен, и уточнил, действительно ли Риббентроп поручает им похитить герцога. «Мы просто исполняем желание герцога, — отвечал Риббентроп. — Он хочет, чтобы все выглядело, как похищение». Этот комичный эпизод мог бы иметь трагические последствия. В итоге Шелленберг нанял в Лиссабоне бандитов, и они швырнули камни в окна виллы герцога. Пришел пожилой британский полисмен и попросил хулиганов уйти. А Шелленберг смог сослаться на то, что герцога надежно охраняют.

Предупреждение о намерении направить в Ватикан молодчиков Скорцени послал окольными путями Мартин Борман. Таким образом он оказал важную услугу церкви, чего, собственно, и добивался. Это ему почти ничего не стоило, но зато много дало в дальнейшем, что было отмечено рядом свидетелей. Его «донкихотский» поступок при ближайшем рассмотрении оказывается чрезвычайно практичным.

Другой план — спрятать папу Пия XII где-нибудь на территории оккупированной Франции — появился в конце 1943 года. «Под влиянием Геббельса фюрер серьезно обдумывал возможность заключения папы в своего рода изгнание — в Авиньоне», — рассказывал Шелленберг после войны. Сам он в это время готовил маршруты отступления и тайно встречался в Стокгольме с американцем Стивенсом Хьюитом, которого он воспринимал как влиятельного представителя президента Рузвельта.

Похищение папы было явно не в интересах тех немцев, которые надеялись или перейти на другую сторону, или достичь мирного урегулирования, чтобы сохранить хотя бы часть власти. Шелленберг явно нервничал. Он говорил Борману, что Гитлер до последнего времени избегал прямого конфликта с церковью, и это оказалось неплохой стратегией: пока лидеры церкви видели возможность иметь свою точку опоры в Третьем рейхе, они оставались в стороне от политики и умиротворяли свою паству.

В это время Отто Скорцени планировал спасение по воздуху Муссолини, который после свержения в июле фашистского режима в Италии находился в заключении. Скорцени пришел в ужас от перспективы штурма Ватикана, не только потому, что он считал это невозможным с военной точки зрения, но и оттого, что даже он мог представить себе последствия такой авантюры. Тем не менее был разработан сценарий, основанный на точном плане Ватикана и с учетом обычного распорядка дня понтифика.

Уже эта схема выглядела безумной, но потом случилось нечто большее. Риббентроп задумал отправить в подводной лодке большое число спецагентов на побережье Америки. Они должны были развернуть пропагандистскую кампанию по радио, направленную против американцев европейского происхождения, чтобы создать оппозицию при переизбрании Рузвельта. Были отданы приказы об отборе субмарин дальнего действия, пригодных для этого предприятия.

«Затем, — продолжал Шелленберг, — прозвучала еще более сумасшедшая идея. Встал Риббентроп и заявил, что у него есть сообщение о деле чрезвычайной важности, требующем соблюдения полной секретности». Речь шла об убийстве Сталина. Детали были известны только Борману и Гитлеру. Предстояло организовать конференцию, чтобы Риббентроп смог встретиться там с советским вождем. Фюрер сказал, что одному Риббентропу это сделать не удастся, ему необходим помощник. Шелленберг, испугавшись возможности своего назначения на эту роль, моментально удалился к техническим экспертам. Им поручалось создать крошечный пистолет в виде автоматической ручки, стреляющий пулей крупного калибра с точностью попадания в радиусе от пяти до восьми метров.