Его взгляд упал на синие занавески, атласное покрывало и, наконец, на туалетный столик. Он смотрел на бинты, каскадом падающие на пол.

Постепенно на лице шофера опять появилось усталое выражение. Он опустил руки. Хильда испуганно отступила и посмотрела на него. Лицо Свендсена застыло. Сунув руку в карман, он достал сигареты и закурил, проводив глазами упавшую на ковер спичку. Его черты сложились в некое подобие улыбки:

— Этот ковер теперь придется выбрасывать.

Девушка рассеянно посмотрела на обгоревшую спичку и черную точку, оставленную ею на ковре, потом подняла глаза на Свендсена. Казалось, она чего-то ждала.

Он втянул щеки и пыхнул сигаретой.

— Так вы не закончили свой рассказ.

Но Хильда не слышала его.

— Итак? — резко сказал он.

— Что?

— Продолжайте свой рассказ.

— А! — Она моргнула и опять уставилась на него. Потом заговорила, продолжая думать о другом: — Мы поехали на машине, Киттен и я. Возле имения Бэчфелдеров машина попала в кювет. Мотор работал, но мы застряли. — Казалось, что она отрепетировала все это заранее. Речь ее лилась легко, как по-писаному. Она все еще чего-то ждала.

— Киттен вылезла посмотреть, в чем дело. Она давала указания, но я знай себе давила на газ и даже не смотрела, где она стоит. А потом машина вдруг рванула с места. Я услышала крик, машину тряхнуло, и она врезалась в дерево, — она внезапно, заторопилась, комкая свой рассказ. — Я вылезла и увидела Киттен. Она лежала в кустах. Ее отбросило ударом. Она была мертва. Кажется, у меня началась истерика. Я почти ничего больше не помню. Должно быть, я села в машину и поехала домой. Я рассказала все семье. Они поехали со мной искать тело. Я толком и не знала, где все это случилось. Я ничего не могла вспомнить. Мы обыскали всю дорогу, но не смогли найти… труп.

Словесный поток иссяк. Выпрямившись в кресле, сложив руки на коленях, Хильда зажмурилась, словно прогоняя из памяти видение. Похоже, ее рассказ подошел к концу.

Свендсен бросил сигарету на пол и принялся затаптывать каблуком. Хильда открыла глаза. Словно кролик, зачарованный коброй, она наблюдала, как он давит на ковре маленький окурок.

— Итак? — Он сунул руки в карманы и ждал.

Она пустым взглядом посмотрела ему в лицо, заморгала и облизала губы.

— Я… О чем я говорила?

— Вы не могли найти ее.

Она поморщилась от его слов. Небольшая морщинка прорезала ее лоб. Хильда потерла ее пальцем. Шофер бесстрастно наблюдал за ней.

— Я… Я точно не помню, как все началось. Мы вернулись домой, и отец… — На этом слове она поперхнулась и закашлялась. — Отец решил поскорее вызвать полицию, чтобы они помогли найти ее, но потом мы все обсудили. Это была безумная идея. Не помню, кто ее предложил. Я, наверное. Ведь это могли расценить как неумышленное убийство, и я села бы в тюрьму лет на пять, а то и десять. Никогда не знаешь, как все обернется. Полиция могла бы даже назвать это преднамеренным убийством, как вы только что. Поэтому мы кое-что придумали. Мы уедем из города через месяц-другой, а пока никому не скажем, что Киттен… мертва.

Хильда надолго умолкла. Свендсену показалось, что она забыла о его присутствии. Затем она опять заговорила, но сбивчиво, как сломанная механическая игрушка.

— Так о чем я?.. A-а. Но ведь она не могла просто пропасть без вести. Это вызвало бы слишком много разговоров. И у нее было столько друзей… Ну, мы и решили, что я буду изображать ее. Мы примерно одинаково сложены, я умею подражать ее голосу, особенно ослабленному болезнью, так что больших трудностей не было. Моим врачом был Фрэнсис. Естественно, мы все ему рассказали. К «Киттен» пускали только нескольких человек постарше, подслеповатых и не очень хорошо знавших ее. Но зато они могли рассказывать, что виделись с ней. И подозрений не было. А потом мы собирались переехать куда-то, где никто не знал о ее существовании. И… ну… собственно, вот и все… наверное.

Ее голос становился все тише и, наконец, оборвался. Невидящим взором она смотрела на свои руки, водя пальцем по ладони.

— Я видел, как сегодня вы ушли из дома, но, когда я осматривал эту комнату, кто-то ходил за одной из дверей.

Хильда не подняла глаз. Она вертела кольцо на пальце.

— Слуги знали, что сегодня все знакомые придут попрощаться, да и Уэймюллер должен был рано вернуться домой. Я не хотела, чтобы они гадали, где я, пока Киттен принимает посетителей. Так что я отвезла слуг на вокзал и сделала вид, будто собираюсь поехать по делам. Потом я тихонько вернулась — на тот случай, если кухарка еще не ушла.

Она пристально посмотрела в лицо Свендсена. Оно было совершенно непроницаемым, и девушка опять потупила взор.

— А как вам удалось так быстро протрезветь в день свадьбы Доры? — спросил Свендсен все тем же холодным бесцветным голосом. Он был бесстрастен, как обвинитель на процессе.

— Наверное, из-за шока. Когда начался переполох, я проскользнула наверх и подставила лицо под холодную воду. А потом говорила с гостями сквозь запертую дверь.

— А как получилось, что она какое-то время оставалась незапертой?

— Не знаю. Должно быть, забыли в суматохе. — Хильда устало передернула плечами. Ее лоб то покрывался морщинами, то опять разглаживался, словно у нее болела голова.

— Так почему же вы разрезали снимок, если ничего против нее не имеете?

— Что?

— Киттен. Вы отрезали ее на фотографии.

— Значит, вы были и в моей комнате тоже, — помолчав, сказала Хильда.

— Так почему?

— Я… Вы не поймете.

— Слишком сложно для меня, да?

Хильда не ответила.

— Неважно, пойму я или нет, — проговорил Свендсен, внезапно впадая в ярость. — Просто ответьте.

Вздрогнув, она посмотрела на него, хлопая глазами.

— Просто дело в том… что каждый раз, когда я смотрела на нее… а я часто смотрела… и думала, что она мертва… Я просто не могла выдержать этого.

Последовало долгое молчание. Не слыша ответа, Хильда робко взглянула на него снизу вверх.

— А они… Вы думаете, все обойдется?

На лице его не отразилось никаких чувств. Не отрывая от Хильды мрачного взгляда, он покачался на носках.

— А почему вы решили, что никто другой не найдет тело, если оно просто лежало в кустах?

— Но… там же все так заросло. И земля была ничейная. И потом, мы ведь искали очень долго. Мы так и не нашли его. Ее.

— Понимаю. Но почему «Это случилось в ясную полночь»?

Хильда посмотрела на свои руки.

— Тоже для того, чтобы создать видимость, будто она жива, — сказала она наконец. — Хотя я играю не так хорошо, как она. Однажды она играла в рождественской пьесе и исполняла эту мелодию. Там… там был театральный агент. Он хотел, чтобы Киттен попытала счастья на Бродвее. Не из-за музыки, конечно. Из-за ее внешности и актерского мастерства. Но отец не разрешил. Это был единственный случай, когда он ей отказал. Она иногда играла эту песню, вроде как для того, чтобы напомнить другим… и себе, что она могла бы стать актрисой.

Еще одна долгая пауза. Хильда начала поеживаться под его пристальным взглядом.

— Вы же понимаете, что это был несчастный случай. — Голос ее дрогнул. — Правда?

Твердо сжатые губы Свендсена почти не двигались, когда он угрюмо спросил:

— А происшествие с Дорой тоже было несчастным случаем?

Несколько секунд Хильда молчала. Тишина в комнате давила на барабанные перепонки, как нечто осязаемое. Потом девушка беззвучно прошептала что-то и презрительно отвернулась.

— Вы и правда свихнулись, — с отвращением сказала она, чуть погодя. — Или пытаетесь сделать из ничего скандал на первую полосу. Сначала я убила одну сестру, задавив ее машиной, а потом покушалась на другую, столкнув ее с лестницы. Что еще я сделала?

— Кто вас так поцарапал?

Минуту Хильда неподвижно смотрела на него, потом взглянула на свою руку и, увидев длинный шрам на запястье, почти бессознательно прикрыла его рукой.

— Просто смешно — сказала она, но в ее голосе не слышалось уверенности. Теперь в нем звучал страх. — Это сделала не Дора. Это случилось… когда я была пьяна. Я точно не помню… Да. Когда я уронила бутылку со стола.