Дубэ сжала кулаки.

— Убирайся! — прошипела она. — Твое дело сделано. Теперь очередь за мной.

На западе небо медленно светлело: ночь уступала место хмурому утру. Мир еще был погружен в темноту. Может быть, свет не пропускали низкие тяжелые облака, нависшие над промерзшей землей. У Дубэ болели пальцы. Время от времени она касалась ими рукояти кинжала, и тогда ей становилось еще хуже: холодная как лед сталь словно обжигала их.

Дубэ уже давно сидела в засаде. Ей было нелегко дойти до этого места: большой отрезок пути проходил по вражеской территории. Самым трудным оказалось перейти линию фронта. Она ползла бесшумно, как кошка. Потом пробралась через линию укреплений в том месте, где — она это знала — не было охраны. И после этого медленно кралась по равнине так, что ее худощавое тело почти не раздвигало высокую траву.

Она пыталась согреть ладони дыханием, но это плохо помогало. Освещение быстро менялось. Сейчас все вокруг было фиолетовым. Вражеский лагерь спал чутким, беспокойным сном. Может быть, ей так казалось потому, что волновалась она сама. Хотя она была уже стара и видела много войн, в это утро ее сердце тревожно билось и никак не могло успокоиться.

Раздался легкий шум.

Дубэ пригнулась. Все было так, как сказал неделю назад солдат-эльф: первыми появились охранники. Их было двое — эльф-мужчина и эльфийка-женщина. Дубэ не могла без волнения смотреть на женщин-солдат: во Всплывшем Мире женщин принимали только в одну воинскую часть — в тот отряд, который она создала сама. Поэтому местным женщинам возможность воевать казалась победой женского пола.

Но с другой стороны, она хорошо знала, что для работы военного разведчика мужчины и женщины одинаково пригодны. Когда нужно выследить и убить врага, женщина иногда даже имеет преимущество перед мужчиной — неопытному человеку она может показаться неопасной. А у эльфов женщины-воины были чем-то обычным.

Оба охранника были молоды, но выглядели бывалыми. Они начали осматривать и обыскивать берега ручья, в котором скоро будет купаться их король. Отсюда до лагеря было примерно полмили. Для Дубэ этого достаточно. Должно быть, Крисс очень уверен в себе, раз решился так рисковать собой почти на территории противника.

Дубэ неподвижно замерла в своей засаде — на дереве, нависавшем над водой. Сидеть на нем было неудобно, зато журчание ручья заглушало все звуки.

Два солдата проверили место купания и пошли обратно — сказать королю, что все готово. Дубэ стала ждать. Она знала: эти двое вернутся и будут охранять Крисса во время купания.

Вдруг она почувствовала что-то неладное — небольшой сбой в ритме своего сердца, перебой в дыхании, смутное тревожное предчувствие.

Дубэ посмотрела на свою руку. Рука дрожала.

«Это просто от волнения: я же выполняю самое важное задание в своей жизни», — попыталась она утешить себя, хотя знала, что это не так. Дубэ были хорошо известны условия того соглашения, которое она заключила с временем в тот день, когда решила пить зелье Тори. Но ей нужен был еще час, всего один час, чтобы сделать то, что она должна была сделать. Она крепче сжала рукой кору дерева.

Внизу снова зашуршали шаги, и на берегу появился король. На нем была простая куртка, перевязанная на талии кожаным поясом, и облегающие штаны. Он был изумительно красив — высокий и стройный, походка изящная, но в этом изяществе нет ничего преувеличенного и показного. Он шел между своими охранниками словно бог, спустившийся к смертным, словно видение из сна в еще спящем мире.

Дубэ впервые видела Крисса и залюбовалась им. Она мгновенно поняла, как этот эльф смог собрать вокруг себя столько сторонников, как он смог привлечь к себе сердца своих соплеменников и привести их умирать так далеко от дома. Его лицо выражало покой и страдание. Это была почти скорбь того, кто собрал в своей душе всю боль мира. На мгновение Дубэ спросила себя: как такое благородное существо могло породить столько зла? Но мгновение было очень коротким. Потом ненависть вытеснила эту мысль.

Король подошел к ручью и разделся. Дубэ увидела его худые плечи и точеные ноги, а потом окинула взглядом все его тело, отыскивая точку, в которую лезвие войдет легче всего и при этом причинит самую мучительную смерть.

«Если он умрет, все закончится. Если я убью его, то положу конец этой войне», — сказала она себе. Сердце бешено колотилось в ее груди, рука по-прежнему дрожала. Дубэ увидела, что ее кожа медленно сжимается.

«Подожди, проклятая!»

На мгновение она расслабилась и поэтому потеряла из виду обоих охранников. Они, разумеется, стояли на посту — и Дубэ даже знала, где именно. Она много лет занималась такой работой: организовывала охрану своей семьи, когда ее еще ни от кого не надо было защищать.

Она быстро скользнула вниз по стволу и поползла, укрываясь в подлеске. Журчание воды заглушало все остальные звуки. Охранница была там, где она рассчитывала: стояла на маленькой поляне. Она была внимательна, но недостаточно.

Дубэ прыгнула ей на плечи и одним движением сломала ей шею. Тело эльфийки с тихим глухим стуком упало к ее ногам.

Другого охранника она нашла в точке, зеркально противоположной первому посту. Этот был крупней, и она не могла так же легко сломать ему шею. Поэтому она нанесла ему удар в грудь, а потом перерезала горло.

Дубэ даже не взглянула на его труп. Сейчас ее взгляд был направлен только на того, богоподобного, кто купался в ручье.

Неизвестно почему, она вдруг вспомнила свою последнюю встречу с Аминой.

Вчера они провели вместе вторую половину дня: Амина пришла навестить ее в лагерь, и Дубэ решила немного отдохнуть от войны.

Они пообедали и провели вместе несколько часов за мелкими повседневными делами. Спокойный день с внучкой. Последний такой день.

— Тебе хорошо жить у Воинов-теней? — спросила она Амину.

Та кивнула:

— Я пока тренируюсь одна. Может быть, меня возьмут на ближайшее задание.

Дубэ улыбнулась. Солнце заходило, и скоро Амина должна была уйти. Дубэ сама постановила, что Воины-тени должны всегда ночевать вместе, в общей казарме — если только не находятся на задании. Им могли дать отпуск, но не во время войны.

Она вздохнула и обняла внучку за плечи. Амина положила ей голову на грудь, и Дубэ подумала: все прекрасно! Она наслаждалась этой минутой нежности, когда словно нет ни прошлого, ни будущего. Жизнь подарила ей столько незабываемых мгновений, но только в старости она научилась получать от них удовольствие. Дубэ была рада, что именно в этот день ей выпало на долю одно из таких мгновений.

— Я знаю, тебе нравится то, что ты делаешь. Но я бы хотела, чтобы ты никогда не забывала, что родилась для мирной жизни, — сказала она и поняла, ее слова разрушили гармонию чудесной минуты.

Она оказалась права: Амина высвободилась из ее объятий, вопросительно посмотрела на нее и спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Что война — средство, а не цель. Страшное средство.

— Это я знаю. Ты сама научила меня этому, — улыбнулась внучка.

Сердце Дубэ задрожало от волнения.

— В самом деле научила? — спросила она.

— В самом деле, — ответила Амина и снова прижалась к ее груди. — Ты не знаешь, как много дала мне в последнее время. Ты спасла меня, и это я буду помнить всегда. Я не знаю, что стало бы со мной без тебя.

— Если это так, ты должна бороться за то, чтобы наступил мир. Ты мне это обещаешь?

— Конечно да.

Они немного помолчали. На этот раз первой заговорила Амина:

— Почему ты говоришь мне это, и почему именно сейчас? — В ее голосе звучала тревога.

— Потому, что я стара и… ты ведь знаешь, я не буду жить вечно.

Амина покачала головой точно так же, как делала Дубэ, когда у нее возникало дурное предчувствие.

— Сейчас я не хочу об этом думать! Если боги пожелают, этот день наступит еще не скоро, ты мне нужна.

Дубэ ничего не ответила, только сильней прижала ее к себе.