Сразу за дверью открылся коридор - метра два шириной с рядами полукруглых окошек. К ближайшему из них я и бросился, собираясь осмотреться. За прозрачным стеклом синело чистое небо, ниже висел плотный ковер облаков с небольшими пятнами разрывов. В них с трудом просматривались верхушки скал и деревьев.
Я ошалело уставился на далекую землю, до которой была не одна сотня метров. Так я на самолете нахожусь, но откуда тут такая, хм, обстановка? Она больше соответствует средневековым каравеллам и фрегатам, которые бороздили океаны в колумбовы времена и позже.
Но череда удивлений и шокирующих открытий не спешила заканчиваться. Откуда-то снизу, метрах в двухстах от окошка поднялся продолговатый огромный пузырь из серо-голубого материала. Под пузырем, болтаясь на десятках толстых канатов, висела... шхуна.
Именно такая ассоциация пришла мне в голову, когда я увидел это летающее сооружение. Примерно метров двадцать-двадцать пять в длину, с пузатыми боками метров пяти-шести высотой и шириной метров восемь с вздернутым носом и тупой кормой.
- Дирижабль, елки-палки, - непроизвольно вырвалось у меня. Или что-то сильно смахивающее на него. Пока я во все глаза смотрел на чудное сооружение, пытаясь разобраться в причудливых видениях, обрушившихся на мой мозг, дирижабль приблизился ко мне метров на сто с небольшим. В его борту откинулись небольшие крышки, напомнив мне кадры из фильмов про пиратов. Там так же распахивались пушечные порты перед тем, как обрушить на врага метель картечи.
Словно в ответ на эти воспоминания, на месте крышек показались круглые рыльца труб с очень толстыми стенками. И только после того, как рыльца этих 'труб' расцвели ярко-оранжевыми цветками выстрелов, сразу окутавшись белыми клубами дыма, я опознал в них пушки.
Грохот выстрелов ударил по ушам, заглушив непонятную суету, шум которой доносился до меня откуда-то со стороны. В полуметре от окошка вспыхнула радужная, какой бывают мыльные пузыри, пленка. Непонятное явление длилось чуть менее секунды, исчезнув так же быстро и неожиданно, как и появилось.
Рядом с первым дирижаблем возник еще один, но чуть скромнее в размерах. Примерно раза в полтора мельче первого, но выглядящий грациознее за счет плавных обводов и более заостренного носа. Как и у его товарища, в борту распахнулись пушечные окошки, явив миру четыре орудия, которые не замедлили выстрелить в мою сторону белыми клубами дыма и снопами огня.
Вновь возникла радужная пленка, но на этот раз она была сильно прозрачной. И продержалась короткий миг. Глаз едва успел засечь ее появление, как она пропала. И последствия от этих изменений не замедлили проявиться. Справа по коридору, метрах в пяти от меня, стенка вспучилась частоколом острой щепы. Лопнули стекла в нескольких окошках, просыпав на двери соседних с моей кают хрустальное крошево. В одной из дверей возникло неровное отверстие размером с мой кулак.
В ноздри полез запах паленой древесины, жженого угля и незнакомой горьковато-кислой примеси. Все это время я так и стоял столбом, наблюдая за разворачивающей картиной. И только усилившийся дымок и первые, еще робкие язычки пламени сбросили с тела ступор.
С одной стороны коридор закачивался крутой лестницей, ведущей куда-то наверх. Справедливо полагая, что там может быть безопаснее, чем здесь, где вот-вот разгорится пожар, я со всех ног бросился вперед.
Шум усилился, как только я вступил на первую ступеньку. Два десятка деревянных плашек-ступеней я преодолел за пару секунд. Лестница заканчивалась очередной дверью, ничем не отличавшейся от каютной.
Распахнув ее настежь, я отыскал причину непонятного шума. Снаружи шел бой. Несколько десятков человек сражались между собою на широкой палубе, ловко или не очень проскальзывая промеж свисающих канатов, обходя штабели ящиков и бочек.
Не менее сотни тел лежало под ногами, и большая их часть не подавала признаков жизни. Я видел небольшие пятна и целые лужи крови, отрубленные руки, ноги и головы, длинные багрово-сизые веревки чужих внутренностей.
Опознанные ранее хлопки петард таковыми не являлись. Это противники палили друг в дружку из пистолетов, похожих на древние пистоли, с которыми рассекали благородные мушкетеры и их вечные оппоненты - коварные гвардейцы кардинала. В руках у дерущихся мелькали кортики, широкие сабли и ножи, шпаги и небольшие топорики с гранеными шипами на обухе.
Одеты были все кто во что горазд, отличаясь пестротой и разномастностью. Хотя, кое-кто носил и одинаковую одежду. Метрах в двадцати от меня, возле левого борта, собралась небольшая группка мужчин, одетых в одинаковые темно-зеленые мундиры, коричневые бриджи и ботфорты.
Только сейчас я понял, что сам ношу что-то похожее. Ну, мундира на мне не было. Но вот черные бриджи с темно-коричневыми ботфортами имелись. Еще была белоснежная рубашка с дутыми рукавами и пеной кружев на воротнике и манжетах.
Одинаково одетые успешно отбивались от гораздо большей группы разномастных людей. Пятеро в первой шеренге ловко отмахивались шпагами, держа на расстоянии врагов. Трое за их спинами быстро, с долей нервной суеты заряжали пистолеты. Каждый имел пару.
Я застал момент, когда огнестрельное оружие было приведено в готовность и тут же применено. Шесть пистолетов грохнули, частично закрыв людей пороховым дымом. Послышались крики и проклятия со стороны наседавших врагов. Почти половина нападающих осела на палубу, присоединившись к убитым. С остальными быстро покончили шпажисты.
Но вздохнуть спокойно им не дали. Откуда-то сверху на палубу рухнули несколько фигур, окутавшись золотистым сиянием в полуметре от палубных досок. Сияние исчезло за секунды, перестав скрывать невысокие фигурки с кривыми саблями в руках.
Если 'форменцы' имели типично европейский облик, то спустившиеся с неба смахивали на африканских пигмеев. Низкорослые, ниже полутора метров, тщедушные и слегка сутулящиеся. А еще были черны, как надраенный ваксой кирзовый солдатский сапог.
Их было всего пятеро, и я уже решил, что 'форменцы' с ними быстро разберутся. Но тут свалилась еще одна пятерка, а за ней и еще. У последней команды десантников в руках были толстые, короткие трубки на корявом деревянном прикладе. С казенной стороны болталось по черному тлеющему шнуру. Аркебузы или пищали. Ну, или что-то похожее.
Парочка стрелков разрядили свое оружие сразу же, едва погасло золотистое свечение. Разрядили... в меня. Что-то стукнуло над головой, дернуло левый рукав. Подняв руку, я увидел, что в рубашке появилась здоровенная дырка размером с грецкий орех. Представляю, что может натворить такая пуля, угоди она в тело. Раненых просто не будет. А при попадании в руку или ногу пострадавшую конечность попросту оторвет.
Недовольно оскалившись, огорченные промахом стрелки бросили разряженные аркебузы под ноги. Вместо них в руках у чернокожих коротышек появились ножи с широкими, листовидными лезвиями. Отделившись от толпы десантников, парочка двинулась на меня.
На их лицах застыла одинаковая довольная усмешка. Ну еще бы, стою себе в гордом одиночестве и без оружия, да клювом по сторонам щелкаю. Небось, уже прикинули, куда бить будут, и в мыслях представили, как кровь уже льется из моих ран...
Атаковали они почти одновременно с флангов. Если бы не тот факт, что стою я спиной к палубной надстройке, то могли напасть и сзади-спереди. Левый противник метил мне в грудь, намереваясь воткнуть нож промеж ребер в сердце. Его товарищ приготовился полоснуть по животу и выпустить кишки. В любом случае, оба варианта мне не понравились. Глюки или не глюки, но проверять, насколько я бессмертен и неуязвим в своих видениях, не хотелось.
Коротышек сгубило собственное чувство превосходства вооруженного человека (или кем они там были) над безоружным. Еще разница в росте и, соответственно, в длине конечностей. А еще самый важный фактор - я имел отличную подготовку.
Правый коротышка только замахивался, когда я со всей силы пнул его в колено. Мне даже сильно поднимать ногу не надо было. Так, слегка махнул чуть согнутой ногой, распрямляя ее в момент соприкосновения с противником. Даже сквозь шум сражения до меня донесся сухой хруст ломающейся кости. Коротышка потерял сознание от боли, не успев осознать сам факт травмы. Просто мозг отключился, милосердно даря забытье.
