— А если есть?

— Тогда я вновь подниму этот вопрос с Лилли.

Это казалось разумным.

— Нет, — решительно отозвалась она. В конце концов, это ведь не Гидеон разбил сердце Лилли. — Это не имеет отношения ни к одной из нас.

— Люсьен не был каким-то образом недобр к ней?

— А что, ваш брат может быть недобр к леди? — ответила Уиннифред вопросом на вопрос.

— Они были детьми, — напомнил он ей. — Даже самые что ни на есть паиньки порой могут быть жестоки.

Они не были детьми, строго говоря, но она не видела смысла поправлять его.

— Готова побиться об заклад, вы никогда не были жестоким.

— И проиграете. — Он озорно улыбнулся. — Я толкнул мисс Мэри Уоткинс в грязную лужу, когда нам было по семь лет.

Она обнаружила, что ей очень легко представить Гидеона маленьким черноволосым проказником, но она не могла вообразить, чтобы он толкнул кого-то в лужу.

— Почему?

— Она пнула мою собаку.

У Уиннифред никогда не было собаки, но она подумала, что ее реакция была бы точно такой же.

— Это не жестокость, это возмездие. И совершенно заслуженное, на мой взгляд.

— Она потом целых полчаса плакала.

Уиннифред послала ему сочувствующий взгляд.

— И вы раскаивались.

— Не так сильно, как следовало бы.

Она рассмеялась и ткнула в Гидеона пальцем.

— Вот именно, потому что знали, что она это заслужила. Если это заслуженно, то это не жестокость. Полагаю, я выиграла спор.

— А что, если я скажу, что мисс Уоткинс до того несчастного дня была милым и чудесным ребенком, а потом выросла в прелестную девушку?

— Это так?

— Нет. — Он ухмыльнулся, когда она опять рассмеялась. — Но такое могло быть.

— Наверное, могло, — согласилась она. — Но могу вас заверить, ваш брат никогда не толкал Лилли в грязную лужу и не пинал ее собаку, насколько мне известно.

— Стало быть, я ничего не могу для нее сделать?

Она подумала о той жизни, которой ее подруга была лишена, и о жизни, которая ждет ее сейчас.

— Есть. — Уиннифред поймала его глубокий взгляд и удержала. — Вы можете сдержать свои обещания.

На следующий день в Мердок-Хаус было доставлено фортепиано, и Уиннифред получила от Лилли первые танцевальные уроки. К ее великой радости, она вскоре обнаружила, что для того, чтобы получать от чего-то удовольствие, не обязательно уметь это делать хорошо. В сущности, в том, что касалось танцев, удовольствие возрастало в обратной пропорции к количеству мастерства, которое могло продемонстрировать тело.

В доме не имелось бального зала или музыкальной комнаты, заслуживающей упоминания, но гостиная была достаточно просторной, чтобы вместить пианино и пару танцоров, после того как мебель сдвинули к стенам. Лилли была единственной из обитателей дома, которая хорошо играла, посему в танцевальные партнеры Уиннифред определили Бесс. К несчастью, знакомство Бесс с популярными танцами было не намного больше, чем у Уиннифред, к тому же, поскольку бедной служанке никогда не приходилось выступать в роли джентльмена, они с Уиннифред только и делали, что натыкались друг' на друга, спотыкались, наступали на ноги и на мебель.

Уиннифред не помнила, когда еще ей было так весело.

— Стоп, стоп. — Лилли наклонилась над клавиатурой, выдавливая слова сквозь приступы хохота. — Вы двое… как пьяные марионетки.

Уиннифред взглянула на глуповато-застенчивую Бесс.

— А я думала, у нас уже неплохо получается.

За последние полчаса они столкнулись не больше чем пару раз, что являлось значительным прогрессом.

Лилли глубоко вздохнула и выпрямилась.

— Избегать друг друга, словно вы чумы боитесь, отнюдь не означает «неплохо». И ты опять танцевала за мужчину, Фредди.

— О… — Уиннифред, поджав губы, задумалась над этим. Меньше всего казусов случается, похоже, именно тогда, когда она танцует за мужчину. — А не бывает ли таких обстоятельств, в которых леди…

— Нет. Для леди это совершенно недопустимо — вести.

Уиннифред взглянула на Бесс и подмигнула.

— А жаль.

— Мисс Блайт не виновата, — пробормотала Бесс. — Это я не умею танцевать как джентльмен.

Уиннифред улыбнулась Лилли:

— Вот видишь? Я танцую за джентльмена, потому что Бесс танцует за леди. Полагаю, это называется…

— Это называется издевательством над очень красивым танцем. — Лилли расстроено вздохнула. — Нам нужен настоящий джентльмен.

— Быть может, я смогу помочь?

Уиннифред обернулась и обнаружила в открытых дверях гостиной Гидеона. Он стоял, удобно прислонившись к дверному косяку. Давно ли, интересно, он здесь?

Гидеон улыбнулся, выпрямился и вошел в комнату.

— Не окажете ли честь станцевать со мной, Уиннифред?

Уиннифред метнула на Лилли быстрый самодовольный взгляд. Она предлагала попросить Гидеона быть ее танцевальным партнером, но Лилли заявила, что такая просьба была бы верхом бесчувственности.

— С удовольствием. Вы будете танцевать с тростью?

— Нет. — Он прислонил трость к стене. — Я могу обойтись некоторое время без нее, при условии, что Лилли чуть замедлит темп.

— А вы не рискуете повредить себе?

— Нисколько.

— Даже если я наступлю вам на ногу?

Что было практически неизбежно.

— Ранение было не в ступню, — заверил он, пересекая комнату.

— О… А куда?

Уиннифред сделала вид, что не замечает осуждающего взгляда Лилли. Вопрос, может, и неделикатный, но если Гидеона эта тема не расстраивает, то Уиннифред не видит причин, почему бы не поинтересоваться.

— В бедро. Поэтому, если вы не будете размахивать руками ниже пояса или вскидывать ноги выше колен, полагаю, у нас прекрасно получится.

Представив себе эту картину, она рассмеялась.

— Я постараюсь.

Лилли зашелестела листками нотной тетради.

— Если вы готовы, мы попробуем тот же танец, но помедленнее.

Занимая свое место перед Гидеоном, Уиннифред подумала, какое это странное ощущение — стоять перед джентльменом тихо, не шевелясь, под мелодичные звуки фортепиано, наполняющие комнату. Настолько странно, в сущности, что она потеряла счет тактам и слишком скоро шагнула к Гидеону. Он обхватил ее рукой за талию, оторвал от пола и вновь водрузил на место.

— Еще рано, Уиннифред. И не с той стороны.

Она едва уловила смысл слов, как и то, что музыка прекратилась, а Лилли застонала.

— Боже милостивый, — выдохнула Уиннифред, — да вы сильный как бык.

Он отступил.

— Может, это просто вы изящная.

— Начинаем сначала, — объявила Лилли.

— Изящная? — Хотя Уиннифред и знала, что она девушка не крупная, но никогда не ожидала услышать применительно к себе эпитет «изящная». Она поймала себя на том, что широко улыбается. — Изящным бывает кружево.

— Только не то, что носила моя бабушка, — отозвался Гидеон, повышая голос, когда Лилли снова заиграла. — Как-то раз мы с Люсьеном украли несколько ярдов ее кружева и смастерили себе очень прочные веревочные качели для озера.

— Она, должно быть, ужасно рассердилась?

— Мы не сознались в преступлении. А теперь шагните вперед.

— Что? О!..

Фредди шагнула не в такт и вспомнила, что надо взять его руку, только когда он протянул ее, но Уиннифред удалось не отдавить ему ноги, когда они повернулись друг вокруг друга, и ей подумалось, что это прекрасное начало.

— Качели качелями, но я не уверена, что мне нравится слово «изящная», — заметила она. — Оно подразумевает хрупкость.

— Подходящее описание.

— О, вы, должно быть, шутите.

— Жизнь вообще хрупка и мимолетна.

— Если только вы не мистер Перкл, свалившийся с крыши, — сказала она и вовремя вспомнила поменяться с ним руками и повернуться в другую сторону.

— Пожалуй, — согласился он. — Шагните вправо.

Она так и сделала и чуть не споткнулась о свои ноги в попытке подстроиться под ритм.

— Сосредоточься, Фредди! — крикнула Лилли.