Как и в египетском Древнем царстве, у инков правитель считался собственником всех земель. Его персона обожествлялась, а разница между государством и хозяйством царя не осознавалась. Инкское государство ведало производством, перераспределением и хранением продукции, а торговцев, по крайней мере как официально признанного сословия, не существовало. Города являлись административными, военными и ремесленными, но не торговыми центрами, ни о каких автономных от царя городских общинах не было и понятия. Характерно, что после победы испанцев все без исключения основанные инками провинциальные города моментально опустели. Это значит, что они были лишь звеном в централизованной экономической системе, но не являлись самостоятельными, естественно возникшими центрами сельской округи.
Где истоки «тоталитарной» инкской социально-экономической системы? Наличие в долине Урубамбы группы зарождающихся городов-государств, а в бассейне Титикаки нескольких соперничающих раннегосударственных объединений аймара (каждое со своей столицей) обещало, казалось бы, развитие по «шумерскому» пути. Однако молниеносное возвышение Куско после победы над чайками неожиданно нарушило политическое равновесие. Из этого, однако, еще не следовало, что развитие городской жизни в завоеванных общинах должно было сразу же приостановиться. Очень вероятно, что свои предельно выраженные формы хозяйственно-политическая система инков приобрела не после первых походов Пачакути, а лишь в результате покорения государства Чимор, под впечатлением господствовавших в нем порядков.
С северо-запада на юго-восток через все Перу тянутся три природные зоны: засушливое побережье с оазисами вдоль текущих с гор речек, горы и тропические леса Амазонской низменности. В горном поясе выделяются участки холодной пуны, используемой прежде всего под пастбища, и субтропические долины типа кусканской, пригодные для выращивания фасоли и кукурузы. О существовании этих природных поясов можно прочесть в любой работе по археологии или этнографии Анд.
Гораздо реже историки обращают внимание на различие природных условий южного и северного Перу. На севере в горах пастбища относительно невелики, зато на побережье сосредоточены основные площади орошаемых земель страны. На севере прибрежные воды особенно богаты рыбой, на юге, наоборот, огромные пространства Боливийского плоскогорья пригодны для выпаса скота и выращивания картофеля, в то время как крохотные оазисы на побережье со всех сторон зажаты пустыней и горами.
Индейцы горных районов всегда были заинтересованы в доступе к ресурсам побережья, откуда они могли получать продукты тропического земледелия и «дары моря». Поэтому и создатели тиауанакской цивилизации, и аймара организовывали на берегу океана свои колонии. Местные обитатели из-за своей немногочисленности и слабости помешать этой колонизации не могли, а может быть, и не хотели. В обмен на морские и земледельческие продукты они получали лам для перевозки грузов и, вероятно, добывавшиеся в горах металлы.
Совсем иная ситуация сложилась на северном побережье. Экономический и людской потенциал был здесь значительнее, чем в соседних горах, так что прибрежные жители не пускали к себе никаких колонистов. Начиная с I тысячелетия до н. э. они владели собственными стадами лам и имели возможность добывать руды в ближайших предгорьях, не обращаясь к посредничеству горцев. Получилось, что горцы на севере Перу не могли принудить обитателей побережья к контактам, а те в свою очередь не испытывали нужды в интенсивных связях. Горы и побережье стали поэтому развиваться в относительной изоляции друг от друга, полоса пустынных предгорий превратилась в разделяющий их барьер.
В результате для жителей северного побережья окружающий мир стал таким же «одномерным», как и для древних египтян. Последних с двух сторон окружала пустыня, а цепочку североперуанских оазисов замыкал с одной стороны океан, а с другой – горы. В таких условиях процесс образования первых государств пошел по «египетскому» пути. Оказавшееся сильнее других государство в долине Моче стало по очереди захватывать земли соседей, не имевших возможности объединиться, дабы дать отпор.
К моменту, когда армия инков отправилась на север, границы прибрежного царства Чимор приобрели очень странную конфигурацию. С севера на юг это государство протянулось почти на тысячу километров, но его ширина не превышала размеров отдельных оазисов: 50–70 километров и менее.
Анализ многочисленных археологических данных свидетельствует, что государство Чимор задолго до появления инкского государства являлось воплощением свойственного инкам политико-экономического идеала. Независимо от того, насколько уже в ранней инкской культуре были заложены те же тенденции, знакомство с более зрелым и ранним примером не могло не повлиять на развитие Тауантинсуйу. За время жизни одного поколения в руках инков оказались огромные области, которыми требовалось управлять. Собственного опыта управления завоеванными территориями у обитателей Куско не было. Чимор же являлся другим крупным, многоплеменным государством в Перу. Таким образом, у инков не осталось иного выхода, как воспроизвести у себя социальные и политические институты поверженного врага.
Помимо принципиального сходства между обществами Чимор и инков, можно привести примеры вероятных частных заимствований одних у других. М. Стингл посвятил целую главу рассказу об «аклья»-«избранных женщинах», содержавшихся в инкских «акльяуаси». Жрицы, призванные заниматься только делами культа и выключенные из повседневной жизни общины, существовали у разных народов мира, в том числе и у некоторых племен Амазонии в XIX – начале XX века Культовая деятельность древнеперуанских аклья, вероятно, с очень ранних пор предусматривала изготовление тканей. Как было сказано, ткачество в древнем Перу являлось не только ремеслом, но и священнодействием. Однако в эпоху инков лишь незначительную привилегированную часть аклья можно назвать жрицами. Большинство остальных жило на положении «подневольных работников рабского типа», занятых в массовом, организованном государством производстве материи для самых разнообразных нужд.
Один из испанских хронистов сообщает, что на северном побережье также были девственницы типа аклья, но посвященные не Солнцу, а местному богу (не богине, как пишет М. Стингл) Луны. Хотя первобытный обычай отбирать женщин для служения божествам мог существовать у инков издавна, приспосабливая его к изменившимся условиям государственной экономики, они, скорее всего, взяли за образец Чимор. На северном побережье крупные мастерские, в которых женщины занимались изготовлением тканей, существовали по крайней мере уже в IV–V веках н. э. Об этом свидетельствует рисунок на сосуде культуры Мочика с изображением такой мастерской.
Сильное впечатление произвели на испанцев инкские дороги. Это были не только утилитарные, но и престижные объекты. По обеим их сторонам нередко выкладывали камни или даже возводили невысокие стены. Практического назначения подобные ограды не имели, но, как и всякие другие монументальные сооружения, они наглядно демонстрировали мощь государства и царящий в нем порядок.
Доинкских дорог в горах Перу пока не найдено. Иное дело – северное побережье, где широкие дороги с обрамлением из камней появляются, по-видимому, еще в I тысячелетии н. э. Весьма вероятно, что инки начали строительство собственных дорог по образцу Чимора.
Можно задать вопрос: почему инки сравнительно быстро одолели своего мощного противника?
О подробностях сражений, происходивших на побережье Перу в середине XV века, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Приводимая М. Стинглом версия падения прибрежного царства лишь одна из возможных. Письменные источники, на которые она опирается, противоречат друг другу, а археологические исследованы еще недостаточно. В прошлом предполагалось, что на южных границах государства Чимор была воздвигнута система укреплений против инков: длинные стены и крепость Парамонга. Однако оказалось, что стены относятся к дочиморскому времени, а Парамонга при инках являлась, по-видимому, храмом. Возведена ли она была в своей основе еще при Чиморе и была ли когда-либо крепостью – неизвестно.
