После прибытия испанцев в Перу здешние индейцы спрятали останки своих прежних владык, для того чтобы их не осквернили руки чужеземцев. Хуан Поло де Онегардо – уже упоминавшийся неутомимый исследователь прошлого инков – позже случайно обнаружил мумии третьего Инки и двух его супруг. Эти мумии удивительно хорошо сохранились. Так, в частности, сохранились волосы на голове и даже брови. Найденную мумию Инки пронесли по улицам столицы Лимы, тогдашнего вице-королевства испанцев Перу. И хотя империи инков больше не существовало, индейцы, завидев процессию, опускались на колени, рыдали и взывали к своему королю. Даже живущие в Лиме европейцы обнажали головы в знак благоговейного страха и уважения к мертвому владыке погибшей империи.
Выше уже говорилось о том, что смерть Инки, уход владыки из мира живых был немаловажным событием.
Граждане империи, отождествляемой с личностью правителя, как правило, искренне оплакивали смерть Интип Чурин. Погребение владыки, точнее сказать, прощание с ним, проходило всегда чрезвычайно торжественно, поскольку тело Инки не захоранивали, то есть не опускали в землю на вечный покой, и не сжигали. Напротив, тело Инки лишь бальзамировалось, а затем вновь возвращалось во дворец, в котором правитель жил при жизни.
Вместе со старым господином из жизни уходили и многие его жены, а также все или почти все верные слуги.
В древнем Перу, как и в некоторых других древних культурах, было принято, чтобы люди, близкие к своим владыкам, сопровождали их и после смерти. Поэтому во время церемонии прощания с умершим они кончали с собой. Тех же из них, которые не находили в себе мужества покончить с собой, одурманивали с помощью чичи, а затем душили. Даже когда испанцы сначала «приговорили» Инку Атауальпу к смерти, а потом задушили его в Кахамарке, то в католической часовне, где священник служил заупокойную мессу (!) в честь убиенного, многие жены Инки бросались на его мертвое тело и, несмотря на сопротивление католического священника, обагрили своей кровью христианскую церковь, добровольно избрав смерть.
Вероломная казнь, по сути дела, легализованное и освященное «сверху» убийство последнего Инки – Атауальпы – на базарной площади Кахамарки не смогло уничтожить славу Интип Чурин, легенду об их величии и роскоши, в которой они жили. Блеск и слава Инков не должны нас ослеплять и влиять на нашу оценку вещей. Невероятная роскошь и помпезность древнеперуанского мира, говоря открыто, были «созданы» для нескольких человек, собственно, даже не для человека, а для живого бога Тауантинсуйу. Если же мы посмотрим на образ жизни так называемых единородных «сыновей Солнца» непредвзято, то наивные представления (до сих пор еще, к сожалению, широко распространенные) об обществе инков как о социально справедливом обществе, обществе равных, в котором не было ни бедных, ни богатых, рассыплются как карточный, домик.
Тем не менее еще и сегодня можно слышать, что в империи инков проявлялась забота о бедных и больных, о вдовах и старцах. Действительно, там заботились о «социальном обеспечении» каждого «гражданина» Тауантинсуйу, о том, чтобы каждый имел пищу и одежду. Однако стремление удовлетворить хотя бы основные потребности жителей империи имело своей целью лишь одно: воспрепятствовать возникновению в стране социальных волнений, которые в последнее время были направлены против Инки и господствующего класса. Волнения, имевшие социальную подоплеку, нередко выливались в Тауантинсуйу в настоящие восстания, несмотря на то что официальное учение о божественном происхождении «сына Солнца» создавало, естественно, для многих граждан государства ореол святости вокруг персоны владыки и правящей касты империи, также связанной через «сына Солнца» непосредственно с самим Солнцем. Инку и его приближенных считали высшими существами, именно поэтому всех их окружал ореол совершенства, справедливости и добра.
Волнения, имевшие социальную подоплеку, в Тауантинсуйу разгорались главным образом среди тех этнических групп империи, которые еще не восприняли язык кечуа и поэтому были менее подвержены влиянию культа божественного происхождения Инки. Так, например, небольшое восстание вспыхнуло во время правления Тупака Юпанки в районе Тумбеса на побережье Перу. Значительно большим было восстание жителей острова Пуна в нынешнем Эквадоре, бушевавшее там во времена Инки Уайна Капака. Это восстание было подавлено особенно жестоко. Даже такой почитатель инков, как Гарсиласо де ла Вега, пишет, что одних «восставших в наказание сбрасывали в море, других закалывали копьями, третьих обезглавливали, четвертых четвертовали, пятых забивали до смерти, шестых вешали…».
Во время одного из восстаний в той же самой области, где повстанцы составляли подавляющее большинство членов племени каранга, 20 тысяч человек поплатились жизнью!
Против социального неравенства в империи инков восставали иногда даже представители правящего класса. Об одном таком конфликте рассказывается в дошедшей до нас драме «Апу-Ольянтай», написанной на языке кечуа. В ней говорится о губернаторе одной из четырех провинций империи-регенте Антисуйу по имени Ольянтай. Инка Пачакути не хотел отдать Ольянтаю в жены свою дочь, тогда последний возглавил восстание народа Антисуйу против Инки. Впоследствии Ольянтай и его люди сразились в жестокой борьбе с «сыном Солнца» и его приверженцами. Как следует из хроники Фернандо де Монтесиноса, уже упоминавшийся кронпринц, ауки Амару (полное имя Инти Капак Пируа Амару), был лишен обещанного ему ранее трона, очевидно, не из-за недостатков своего характера, а в результате того, что стремился улучшить социальное положение простого люда империи. За это, сообщает хроника, «его безгранично любил народ». Дворянство же, как и его собственный отец, от него отказалось.
Общественное спокойствие, которое внешне царило в Тауантинсуйу, не было идеальным. Исключительное великолепие «сыновей Солнца», которым принадлежали «небо и земля», та роскошь, которая еще сегодня у многих вызывает восхищение, в действительности была плодом труда бесчисленного множества мужчин и женщин, находившихся на самой нижней ступеньке социальной лестницы. Им приходилось много работать, однако в противоположность Инке они почти ничего не имели. Таким образом, эти люди содействовали безграничной власти Инки, хотя сами не были свободны. В империи «сыновей Солнца» было очень много чудес, но создать самое большое чудо – справедливое общество свободных и равных – так и не удалось.
X. Королевский инцест [3]
Король Тауантинсуйу, суверенный, самодержавно правящий Инка, имел – что, несомненно, являлось предметом зависти – множество женщин, однако только одна из них была действительной, законной его супругой. Она была королевой Перу.
Жители империи называли супругу своего владыки «койя». Безусловно, койя становилась королевой Тауантинсуйу лишь благодаря своему мужу. Только когда он восходил на осиротевший трон умершего Инки, койя приобретала свое привилегированное положение. Законная супруга того, кто являлся, собственно говоря, богом на земле, в чьих жилах текла кровь божественного Солнца, должна была – это соответствовало идеалам инков – стать также матерью короля, матерью будущего Инки.
Эти две главные обязанности койи – быть официальной женой верховного владыки империи и матерью будущего короля – послужили основой для образования важнейших обозначений королевы. Ее называли «пиуисуарми», что означает «супруга», и «мамануарми», что значит «мать». В других случаях койю называют «уачакуяк», что означает «та, которая заботится о несчастных».
Исходя из обязанностей койи, перуанцы называли ее «дочь Солнца», а также «дочь Луны», так как серебряная Луна в империи была покровительницей женщин.
Инки-правители придавали очень большое значение тому, чтобы то исключительное положение, которым они наслаждались, возводя свое происхождение непосредственно к Солнцу, было сохранено и упрочено благодаря чистоте крови. Именно поэтому и жены владык должны были происходить из того же рода, что и их мужья, хотя подданным в империи инков было строжайше запрещено жениться на близких по крови родственниках. Инка Пачакути категорически запретил подобные кровосмесительные браки.
