Джонет решила, что, раз уж ей больше не суждено будет видеть Александра, она не упустит ни единой драгоценной секунды, которую может провести с ним наедине. В ее душе не было места для сожалений или беспокойства о том, что думают и говорят о ней другие. Если уж за ее теперешнее счастье придется дорого заплатить… что ж, она готова к этому. Но не сейчас. Позже. Господи, пусть это будет позже.

За всю неделю они ни разу не заговорили о его отъезде, однако каждое утро, видя, что Александр не принимается за сборы, Джонет опускалась на колени, чтобы поблагодарить Всевышнего, а каждый вечер, лежа в его объятиях и предвкушая еще одну ночь беспрерывного, ничем не омраченного блаженства, спрашивала себя: разве любовь к нему может считаться грехом? Нет, грехом было бы лишиться его любви.

Увы, ход времени неумолим, и одним лишь желанием, каким бы оно ни было сильным, не остановить развитие событий. Однажды утром, оторвавшись от позднего завтрака, Джонет увидела вошедшего в комнату утомленного путешествием незнакомца. Даже не успев взглянуть на Александра, она почувствовала в нем пугающую перемену.

— Вот оно, верно? — спросила она тихо. — Он пришел за тобой.

— Я знаю этого человека, — кивнул Александр. — Он привез новости, которые мне непременно нужно услышать. Скажу тебе честно, Джонет, эти новости я очень жду. Я ждал их очень-очень долго. Но даже если новости окажутся благоприятными, кое о чем я все равно буду сожалеть.

Александр накрыл ее руку своею.

— Я и так уже слишком задержался, девочка моя. Мы оба это понимаем. Даже не знаю, как я буду все это ему объяснять.

Он попытался ей улыбнуться, но у него ничего не вышло. Его глаза смотрели на нее с грустью и сожалением.

— Хотя, с другой стороны, вряд ли мне что-то придется объяснять. Лайл, должно быть, все уже знает, а не то он не приехал бы сюда сам. За это нам, конечно, следует благодарить Диану.

Джонет взглянула на высокого светловолосого мужчину, занятого серьезным разговором с графиней. Но в мыслях у нее при этом было другое: пересекающиеся, едва затянувшиеся раны, обезобразившие спину Александра. Она сердцем чуяла, что приезд гостя сулит ее возлюбленному новые опасности.

— Пойдем, — Александр сжал ее руку. — Лайл Барроу — мой самый близкий друг, он заменил мне отца с тех пор, как мне было десять лет. Кстати, именно он взял на себя все необходимые хлопоты, касающиеся твоего отъезда. Я не доверил бы тебя никому другому, любовь моя.

Заглушив в сердце ропот и желание умолять его еще хоть немного отложить отъезд, Джонет сказала лишь одно:

— Обещай, что придешь попрощаться со мной. Ради всего святого, не уезжай, не сказав мне ни слова!

Он отодвинул скамью и поднялся, заставив ее подняться вместе с собой.

— Обещаю, милая. Я причинил тебе столько горя, что уж в такой просьбе никак не могу отказать.

Александр представил ее Лайлу Барроу, чье звание, что-то вроде официального представителя британского двора, ускользнуло от ее внимания. Лайл выглядел очень усталым, но пожал ей руку и одарил обаятельной улыбкой. И все же, несмотря на бросающуюся в глаза усталость, на обаяние и внешнее дружелюбие, Джонет почувствовала, что он видит в ней противника и оценивает ее силы и влияние в этом качестве.

— Алекс, у Лайла есть для тебя новости, — сказала графиня. — Да, кстати, он разыскал твою мать, она гостит у своих друзей в Йорке.

Диана направила мужчин в небольшую уединенную комнату в самом конце длинного коридора.

— Я пришлю тебе чего-нибудь поесть, Лайл. Сможешь перекусить за разговором. И не беспокойся о леди Дуглас, Алекс, я о ней позабочусь. Нам еще многое предстоит сделать, одеть ее и снабдить всем необходимым.

Никто не подталкивал Джонет, но — словно ведомая какой-то неизвестной силой — она слепо последовала за Дианой по винтовой лестнице в свою комнату. Бросив взгляд на постель, она тотчас же отвела глаза. Любое напоминание об Александре могло вызвать слезы.

Диана налила бокал вина. Повернувшись, она протянула его Джонет.

— А ну-ка, выпейте. У вас такой вид, будто вы сейчас рухнете в обморок.

Джонет молча повиновалась. По крайней мере, теперь хоть было, куда смотреть и чем заняться.

— Черт побери, я же предупреждала Алекса на ваш счет! Я ему говорила, что вы не поймете. Но он никогда раньше не имел дела с невинными девушками, и ему страшно захотелось позабавиться с девственницей. Ну а теперь, похоже, вы собираетесь закатить на прощание душераздирающую сцену. Он как ни в чем не бывало отправится в путь, мужчины всегда так поступают. А вот мне придется подбирать побитые черепки.

— Уверяю вас, госпожа графиня, за мной ничего подбирать не придется! — возмущенно воскликнула Джонет.

Диана кивнула.

— Так-то лучше. Хоть краска на лице появилась.

Повернувшись, она налила второй бокал и поднесла его к губам.

— Неужели вы и вправду думали, что это надолго? Что у такого человека, как Александр, может быть что-то серьезное с таким ребенком, как вы?

— Нет, я знала, что это будет ненадолго, — сумела выговорить Джонет, и голос у нее не задрожал. — Он с самого начала честно предупредил меня об этом.

Диана отпила глоточек вина.

— Скажу вам по всей правде, Джонет, вы меня удивили. Вам удалось удержать Алекса куда дольше, чем я предполагала. Мне казалось — и я с самого начала сказала ему об этом, — что через день-два эта интрижка ему наскучит, но вот глядите-ка, неделя прошла, а он все еще не утратил интереса! Очевидно, все дело в новизне.

Она бросила выразительный взгляд на постель.

— Хочу быть с вами совершенно откровенной, дорогая, вы уж извините мне некоторую вульгарность, но, что касается красивых женщин, у Александра всегда был богатый выбор. Женщины со всей Европы, женщины с большим опытом. Обладающие — как бы вам объяснить? — обширными познаниями и способностью к бесконечному разнообразию.

Диана улыбнулась поверх ободка своего бокала.

— Все же вы были, — она вновь улыбнулась, сумев вложить в свои слова оскорбительный смысл, — обольстительны… Весьма обольстительны. Он так сказал.

Джонет крепче сжала пальцами бокал. Пустота, которую она ощущала внутри, сменилась новым ощущением. Ей стало по-настоящему дурно.

— Еще один разумный совет на дорожку, милочка, и я ухожу. Вы приятно провели время, и вам крупно повезло, что вас приобщил к любви не кто-нибудь, а человек, по-настоящему знающий в этом толк. Однако не стоит заблуждаться и превращать прошедшую неделю в нечто большее, чем простое приключение. Это было бы неразумно. И для вас, и для Алекса.

Джонет встретилась с ней взглядом. Она все правильно поняла и оценила в тот первый вечер. Графиня была грозной соперницей.

— Вы его любите?

Диана снисходительно усмехнулась.

— Скажем так: мне нравится заниматься с ним любовью. Мы это делали много лет. И я намерена предаваться этому занятию еще долгое время после того, как вы станете для него не более чем приятным воспоминанием. Поразмыслите об этом, Джонет, когда Александр сегодня уедет. Поразмыслите об этом и благодарите Бога, что он отправляет вас во Францию.

— Говорят, тебя ждали в Эдинбурге еще на прошлой неделе.

— Ты хорошо осведомлен, — усмехнулся Александр.

— Такая у меня работа.

Александр сел к столу, ногой подтолкнув второй стул Лайлу.

— Это ты верно заметил.

Вошел слуга, нагруженный подносом, уставленным пивными кружками, кувшином эля и едой, оставшейся от завтрака. Александр дождался, пока он не выйдет, потом налил две кружки эля, всеми силами стараясь казаться спокойным.

— А я слышал, что ты собирался остаться в Лондоне. Похоже, ты проделал весь этот путь в большой спешке. Надеюсь, новости того стоят.

Лайл с наслаждением отхлебнул эля.

— Думаю, стоят. И полагаю, ты со мной согласишься.

Александр ощутил внезапную сухость во рту, его сердце учащенно забилось.

— Ты говорил с Вулзи?

— Да.