Вновь сверкнула молния, а за ней последовал неслыханной силы удар грома. Девушка съежилась в постели, слушая, как проливной дождь яростно барабанит по стенам замка Стептон.

Она представила себе Диану, уютно свернувшуюся в объятиях Александра на громадной постели под бархатным балдахином. С тех пор как Джонет вернулась к себе, прошло больше часа. Они, конечно, уже насытились любовью и теперь, наверное, наслаждались Бог весть чем, неизвестным ей… ну, словом, чем-то таким, что мужчины и женщины делают после… Уж Диана-то наверняка не испугалась грозы! Женщине нечего бояться, когда она с Александром.

С тихим стоном Джонет принялась тереть глаза, словно пытаясь изгнать преследующие ее образы, но память продолжала терзать ее. В ее воображении возникали все новые таинственные сцены.

И хуже всего то, что ей придется посмотреть в глаза им обоим, Александру и Диане. Ей придется прожить завтрашний день, и послезавтрашний, и так далее. Придется встречаться с ними и не опускать головы, как бы глупо она себя при этом ни чувствовала. Потому что иного выхода не было.

Ветер свирепствовал, и дождь яростными струями хлестал по стенам. Молнии, сопровождаемые неистовыми раскатами грома, сверкали почти непрерывно, заставляя Джонет поминутно зажмуриваться крепко-накрепко.

Господи, хоть бы конвой из Лондона поскорее прибыл, хоть бы он появился прямо завтра! Только бы ей выбраться из этого позора, начать новую жизнь, где не будет Александра, и ничто больше не напомнит о нем.

Она открыла глаза и в ужасе замерла на подушке. Александр стоял у двери, выхваченный из темноты ослепительно белой вспышкой молнии. А потом видение вновь поглотила тьма.

Волосы у нее на голове встали дыбом, а по спине пробежала ледяная дрожь. У нее возникло жуткое ощущение, что он ей привиделся.

Затаив дыхание, Джонет стала дожидаться новой вспышки. Она даже взмолилась, чтобы молния сверкнула поскорей. И вот ее желание исполнилось. Молния вспыхнула.

Он все еще был там.

И вновь густая тьма поглотила их обоих.

— Александр?

— Да.

По крайней мере, это не привидение.

— Что ты делаешь?

— Стараюсь придумать, что бы такое остроумное сказать для начала. Можешь радоваться, милая: я потерпел фиаско.

Джонет закрыла глаза.

— Уходи.

— Гроза уж очень сильно разыгралась, что особенно заметно с этой стороны башни.

Он помолчал.

— Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— Со мной все в порядке. Можешь идти.

— Ну что ж, отлично.

Он вновь умолк. Опять сверкнула молния, гром прокатился, отдаваясь многократным эхом в зубчатых стенах крепости.

— Зачем ты приходила, милая? Тебе что-то было нужно?

Джонет с трудом подавила приступ истерического смеха. Ей что-то было нужно? Ничего особенного, ей нужен был он, вот и все. Просто ей не захотелось дожидаться своей очереди.

— Это не важно. Тебе пора уходить. Нельзя же заставлять Диану ждать.

— Да нет, она меня не ждет.

На Джонет накатило какое-то ожесточенное безрассудство. Она понятия не имела, откуда что взялось, но в любом случае это было несравненно лучше того унизительного самобичевания, которому она предавалась еще минуту назад.

— Как, неужели уже конец? А я-то думала, ты не из тех, кто быстро остывает, Алекс.

— Почему-то пропало настроение, дорогая. Мы с Дианой пожелали друг другу спокойной ночи.

— О черт, мне, наверное, придется извиниться перед нею завтра утром, как ты думаешь? Хотя, по правде говоря, мне не верится, что такой пустяк, как мое появление, мог расстроить Диану. Я думала, она пригласит меня остаться и понаблюдать. Это было бы в ее духе.

И вновь блеснула молния, а раскат грома раздался так близко, что Джонет невольно вздрогнула.

— Мысль попрощаться принадлежала не Диане. А теперь… ты скажешь мне, зачем приходила?

— Ну… это было не из-за Роберта.

Слова повисли между ними. Джонет вся съежилась. Как она могла столь бесстыдно признаться ему после всего, что видела?

Потому что она его любила. Она хотела его. Она все еще хотела его.

Шум дождя за стеной не утихал ни на минуту, но Джонет все же уловила по-кошачьи мягкий звук направлявшихся к ней шагов. Ее пульс зачастил, сердце забилось так сильно, что стало больно в груди. Напряженно вглядываясь в темноту, она все-таки ничего не могла различить.

Новая вспышка выхватила из тьмы силуэт Александра. Он потянулся к ней и, больно схватив за плечи, с силой подтащил к себе. Их губы встретились, и она приняла его с восторгом, прижимаясь к нему всем телом, упиваясь ощущением его властных рук у себя на спине, на талии, на бедрах.

Двух последних дней словно не бывало. Воскресла существовавшая между ними близость, уже знакомое желание вновь охватило обоих, вытеснив все, кроме страстного нетерпения горячих рук, томящихся губ, ищущих друг друга тел.

Александр оторвался от ее рта.

— Это все, что я могу предложить тебе, Джонет. Я не могу вернуть тебе Мьюра. Я не могу дать тебе все то, что ты хочешь и заслуживаешь. Ты это понимаешь? Вот все, что между нами может быть!

Джонет ощущала жар его тела и всем своим существом жаждала слиться с ним, почувствовать его внутри себя. Найдя в темноте лицо Александра, она обвела кончиком пальца чувственный изгиб его рта.

— Если ты еще не забыл, Александр Хэпберн, я новобрачная, и ты задолжал мне брачную ночь. Пусть всего одну ночь… чтобы было что вспомнить.

Послышался отрывистый вздох, опять его пальцы больно сжали ее плечи. Какое счастье — знать, что он хочет ее так сильно! Шальная и неудержимая волна безрассудства подхватила Джонет, смыв без следа остатки смущения.

Взяв в ладони лицо любимого, она вновь нашла его рот, ее язычок прошелся по его губам, а затем скользнул внутрь, наградив Александра одним из тех проникающих прямо в душу поцелуев, которым он сам ее научил.

Он подхватил ее бедра и притянул к себе. Джонет почувствовала, как что-то твердое упирается ей в живот. Не прерывая поцелуя, они оба опрокинулись на постель, их тела беспорядочно и нетерпеливо сплелись на простынях.

Ночная сорочка Джонет сбилась и перекрутилась у нее на бедрах. Александр вновь заставил ее подняться и через голову стащил с нее этот последний, измятый и скомканный покров.

И вот она уже рядом с ним, совершенно обнаженная. Слушая его беспокойное, охрипшее дыхание, Джонет подумала, что Александр овладеет ею тотчас же, но он замер, лежа так тихо, что она испугалась, как бы он не передумал.

Опять ее ослепила молния и оглушил гром. Она потянулась к нему, стараясь справиться с сердцебиением.

— Алекс?

— Тише, девочка. Не надо бояться. Гроза скоро кончится.

Он обнял ее одной рукой и крепко прижал к себе. Она прильнула к нему, чувствуя, как его руки скользят по ее волосам, по плечу и вниз — к изгибу талии и бедра. Его длинные, чуткие пальцы двигались медленно, неторопливо. Они отлично знали свое дело.

Джонет задрожала и закрыла глаза, замечая, как от прикосновения его пальцев по всему телу вниз распространяется тепло. Ей хотелось вновь ощутить жаркий, безумный порыв его желания.

— Нет, я… я не испугалась, — она судорожно перевела дух, — просто я… просто мне вдруг показалось, что ты передумал.

Ей вспомнилось мельком увиденное великолепное, чувственное тело Дианы. Рядом с нею сама Джонет всегда казалась себе какой-то неполноценной.

— Ты столько раз сравнивал меня с мальчиком, что даже вспоминать не хочется, — пояснила она.

Он тихонько рассмеялся. Это был глубокий грудной смех, от которого у нее что-то екнуло внутри.

— Ты ни капельки не похожа на мальчика, прелесть моя. И я, конечно же, не передумал. Просто мы чуть-чуть опережаем события. Мне нужно было немного сбавить шаг. Я не должен терять голову. Только не сейчас. Я столько мечтал об этом, что теперь хочу насладиться сполна.

Александр перевернул ее на спину, накрыл ее рот своим и одним ловким, скользящим, чувственным движением языка заставил ее раскрыть губы. Поцелуй оказался долгим, медленным и пьянящим, как крепкое вино.