— Ты игрок? Пьяница? Ты расточаешь свое состояние, предаваясь излишествам? А может, ты все потратил на душистое мыло и тонкий хрусталь, на все эти роскошные безделушки, привезенные из-за границы? Насколько я могу судить, ты вовсе не стеснен в средствах!
— Ах вот как? Ты считаешь, что я купаюсь в роскоши, верно, крошка? Что ж, тебе еще предстоит узнать, что не всегда следует доверять глазам.
Джонет удивленно подняла брови.
Хозяин Дэрнэма как ни в чем не бывало возобновил свой рассказ.
— У моей матери есть небольшой доход от ее английских владений, который она делит со своим братом. Я не беру у нее денег, но ей доставляет удовольствие иногда присылать мне подарки. Пустяки, которые, как она знает, могут меня порадовать. Тонкие ткани, хорошее вино… — Александр усмехнулся. — Душистое мыло, которым я больше не стану пользоваться. А что до этой спальни, — продолжал он, — то это лишь одна из немногих жилых комнат в Дэрнэме. Остальные пусты и заперты. Вернувшись из Англии два года назад, я застал не дом, а некое подобие каменной пещеры. Все, что можно было отсюда вывезти и продать, оказалось вывезенным и проданным.
Он обернулся и задумчиво оглядел комнату.
— Когда-то эта спальня принадлежала моим родителям. Это их мебель. Я разыскал эти вещи у торговца в Эдинбурге и уплатил целое состояние, чтобы их вернуть. Если бы только этот дурак догадался, он мог бы запросить с меня и вдвое больше. Я заплатил бы, не раздумывая.
Тут Александр улыбнулся, его лицо смягчилось, и Джонет поняла, что он вспоминает счастливые времена.
— Помню, как мы с отцом боролись вот здесь, у камина. А сколько раз мы с ним и с мамой устраивали подушечные бои на постели!
Слова замерли у него на устах, он как будто прислушивался к отзвукам далекого смеха, возгласов любви и нежности, населявших эту комнату подобно призракам давно ушедшего прошлого. У Джонет не было ни малейшего желания нарушать наступившую тишину, да она и не знала бы, что сказать.
— Понимаю, это глупо, но так приятно восстановить все, как было когда-то, — его улыбка искривилась. — Наверное, в глубине души я так и не повзрослел, навсегда остался мальчишкой. Но знаешь… я никому об этом не рассказывал. Так что уж будь добра, забудь, что я тебе сказал, милая.
Их взгляды встретились, и Джонет почувствовала, как ее гнев угасает. Александр Хэпберн оказался удивительным человеком, непохожим на всех, кого она прежде знала. Да, он прав, видимость обманчива, и, очевидно, это относится не только к замку Дэрнэм.
— Итак, я вернулся домой после тринадцати лет отсутствия, — деловито продолжил свой рассказ Александр, — и обнаружил пустой дом и заброшенную, заросшую бурьяном землю. Лучшие леса были вырублены на продажу. Первый год я потратил на то, чтобы разыскать крестьян, согнанных с земли в моем поместье и рассеянных по всей Шотландии. Весь второй год ушел на то, чтобы неимоверными усилиями не дать мне самому и моим людям, ограбленным до нитки, умереть с голоду или замерзнуть. Каждый добытый мною грош уходит на восстановление этих земель. Да, мне нужны деньги, Джонет. И я не собираюсь извиняться за то, каким образом они мне достаются.
— Но кто все это сделал? Кто разорил Дэрнэм?
— Мэрдок Дуглас, — ответил он прямо.
— И тем не менее ты собираешься ему помогать? — Это был крик отчаяния.
— В этом случае — да, по причинам, которые я уже объяснил. Но это не будет длиться вечно, милая. Настанет день, когда ему придется заплатить за все.
Он говорил по-прежнему тихо, но что-то в его голосе заставило Джонет похолодеть. Настанет день, когда Мэрдок Дуглас пожалеет, что нажил врага в лице этого человека. И она могла лишь мечтать, чтобы этот день настал поскорее.
Впрочем… Возможно, ей удастся его поторопить.
— Александр… — Джонет наклонилась к нему. — А что, если я заплачу тебе, чтобы ты доставил меня к моему дяде?
— Не говори глупостей, Джонет. Мне очень жаль, поверь мне, но я уже все ре…
Она выскользнула из кресла и опустилась перед ним на колени, ухватившись обеими руками за отвороты его сапог из тонко выделанной испанской кожи.
— Нет, послушай! Ты можешь забрать мои драгоценности, все, что не потребуется моему дяде, чтобы скрыться. Они стоят куда больше, чем то, что предлагает Мэрдок. А потом дядя сам заплатит тебе двести фунтов, как только закончится эта борьба с Дугласами и он сможет вернуться из Франции. Четыреста фунтов, — торопливо пообещала Джонет, заметив его недоверчивый взгляд.
— Джонет, ты хоть представляешь, какую армию выслал Дуглас, чтобы выследить тебя и Мьюра? Я не могу сражаться против них в одиночку. Твой план неосуществим.
— У нас все получится! Мне помогают двое верных людей. Они уже проделали весь этот путь в одну сторону, а раз им это удалось, значит, и мы сумеем. Может быть, мы даже сможем их найти и двинемся дальше вместе. Один из них — Дункан Максвелл, кузен моего дяди, а второй — Гордон, тоже член клана Максвеллов. Если они еще на свободе, то будут меня искать.
Джонет помедлила, внимательно глядя на Александра.
— Да, ты еще говорил, будто боишься, как бы Ангус не прознал, что ты оставил его в дураках. Риск, конечно, есть, но если нам повезет, он ничего не узнает. Мне почему-то кажется, что вовсе не страх удерживает тебя.
— Верно, но и рисковать по-глупому я тоже не хочу. Нас может постигнуть неудача. Если я попытаюсь тебе помочь и у меня ничего не выйдет, то я рискую потерять все, ради чего трудился всю жизнь.
— Зато, если мы победим, я и дядя будем по гроб жизни тебе обязаны, — торопливо вставила Джонет. — Роберт Максвелл влиятельный человек, Алекс, а это состряпанное обвинение в измене нетрудно будет опровергнуть. Он мог бы тебе помочь, мы оба могли бы помочь тебе! В один прекрасный день я вступлю во владение собственным состоянием. И если ты мне сейчас поможешь, я отдам тебе все, что пожелаешь.
Он продолжал смотреть на нее в глубокой задумчивости.
— Ах да… Я и забыл.
— Ангус не сможет вечно держать Якова в плену. Королю только что исполнилось шестнадцать. Если канцлер будет по-прежнему навязывать нам свое регентство, вспыхнет гражданская война. Своим грубым произволом он и так настроил против себя чуть ли не всю Шотландию. Как ты думаешь, кто встанет на сторону Ангуса, если дело зайдет так далеко?
— Как насчет Генриха Тюдора? — предположил он полувопросительно и мягко. — Возможно, при поддержке многотысячной английской армии?
— Но ведь Франция на нашей стороне!
— А ты не забыла, что Франция и Англия только что подписали мирный договор? — с улыбкой напомнил Александр. — Я сомневаюсь, что французский король бросится на выручку нашим горцам, рискуя развязать новую войну с Англией. Франциск [Франциск I (1494–1547) — король Франции.] на это не пойдет, он слишком хитер.
— Всем известно, что договор не стоит и бумаги, на которой он написан, — возразила Джонет. — Он не будет соблюдаться. Англичане опять возьмутся за свое, и Франции вновь придется обратиться к Шотландии как к союзнику. Говорят, что вся Шотландия уже сейчас наводнена французскими лазутчиками. Они хотят узнать, что за игру затевают англичане.
— Стало быть, граф Мьюр предпочитает французское владычество английскому? Насколько я понял, это он сейчас говорит твоими устами.
Джонет покраснела и отвернулась.
— А что, разве это не имеет смысла? Если уж приходится выбирать из двух зол?
— О, разумеется. Хотя, должен признаться, мне не по душе ни то, ни другое. Но мы отклонились от темы. Итак, стоит ли мне поставить на богатого и влиятельного лорда Мьюра или не рисковать и держаться безусловного фаворита? Ведь проще было бы обратиться к Дугласам и получить от них свою верную сотню, не правда ли?
— Прошу тебя, Александр, — рука Джонет скользнула к его плечу. Она почувствовала сквозь ткань игру мощных мышц, тепло и силу его руки.
— Прошу тебя, это ведь не пустяк, речь идет о моей жизни. Мэрдок Дуглас хочет захватить земли Максвеллов. Он уже наложил лапы на Берил, но ему этого мало. Я точно знаю, он хочет меня принудить выйти замуж за его сына.
