— Какой очаровательный вид! Просто удивительно, до чего ты украсила мою рубашку, милая!

Джонет замерла.

Александр вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Жаль, правда, что она чуть-чуть великовата. Я полагаю, в противном случае зрелище было бы совершенно неотразимым.

Джонет не смела поднять на него глаз. Мужская рубашка доходила ей до колен, прикрывая тело, но оставляя голые ноги на виду.

— Убирайтесь вон! — сумела вымолвить она. — Вы что, не видите, я не одета!

— О нет, это я отлично вижу. Я с детства отличался наблюдательностью. Но уходить не собираюсь. В конце концов, это моя спальня. И если память мне не изменяет, я тебе ясно велел оставаться в постели.

Тут Джонет наконец посмотрела на него. Александр внимательно и сосредоточенно разглядывал ее с головы до босых ног, на губах у него появилась ленивая, довольная полуулыбка.

Джонет судорожно уцепилась за спинку стула. Интересно, о чем он думает? Впрочем, эта его улыбочка говорила сама за себя.

Ее лицо зарделось, жаркая волна прокатилась по всему телу, не давая дышать.

— Если у вас осталась хоть капля порядочности, сэр, вы должны немедленно удалиться, — проговорила Джонет. — Я собиралась… — она судорожно перевела дух, — собиралась одеться.

— Если у меня осталась хоть капля здравого смысла, я не стану слушать весь этот вздор и уложу тебя в постель, — возразил он, внезапно шагнув вперед и подхватывая ее на руки.

Александр посмотрел ей в лицо, и Джонет встретила его взгляд. Его руки крепче обхватили девушку. Несколько долгих мгновений он стоял неподвижно.

Джонет с мучительным стыдом ощущала крепкие объятия сильных мужских рук, их теплое прикосновение к голой коже у себя на ногах. На сей раз от него пахло не сандаловым деревом, а чем-то другим, и она была уверена, что этот свежий, чистый, мужской запах, напоминавший о вереске и дымке торфяника, принадлежит ему одному. Его запах обволакивал Джонет, вызывая у нее незнакомое чувство тепла и доверия.

— Ты могла бы упасть и снова удариться, — тихонько сказал Александр. — Похоже, мне придется забрать и рубашку, чтобы удержать тебя в постели.

Смысл его слов не сразу дошел до Джонет. Она широко раскрыла глаза.

— Вы не посмеете!

— Ты думаешь? — Взгляд его серебристых глаз завораживал. — Милая, да тебе фантазии не хватит, чтобы вообразить, на что я способен.

Почему-то его слова показались девушке на редкость убедительными. Она с трудом перевела дух, отчаянно стараясь сохранить остатки максвелловской гордости.

— Если вы уже досыта поиздевались надо мной, то прошу меня отпустить, — сказала она тихо. — Я лягу в постель.

— Вот и умница, — Александр повернулся и уложил ее в кровать, натянув покрывало ей на ноги с самым невозмутимым видом.

Джонет решительно отвернулась к стене. Как она дошла до жизни такой? Полуголая, наедине с мужчиной, которого явно нельзя было назвать настоящим джентльменом. Она собиралась присоединиться к дяде, пустив Дугласов по ложному следу. Пусть ищут ее по всей округе, пока они с Робертом плывут на всех парусах во Францию. Под надежной крышей Берила все представлялось таким простым, но Дункан, похоже, оказался прав: ей не следовало покидать замок.

— Не надо так убиваться, — раздался у нее над головой насмешливый голос Александра. — Никто не посягал на твою добродетель. И не собирается посягать.

Джонет бросила на него взгляд, полный негодования.

— Мне следует вас за это поблагодарить?

Его губы задергались от еле сдерживаемого смеха.

— А почему бы и нет? Хотя… Может, это идет вразрез с твоим желанием? Если я что-то сделал не так, готов немедленно и охотно исправить ошибку.

Девушка откинулась на подушку и опять повернулась к нему спиной. Как ни мало Джонет было известно о мужчинах, даже она при всей своей неопытности поняла, что Александр пытается с нею заигрывать. Она не испугалась, но была сильно смущена и раздосадована.

— Пожалуйста, уходите. Оставьте меня в покое.

С решительностью, которую ей следовало бы предугадать, он сел на край кровати.

— Я думаю, настало время нам поговорить. Насколько мне известно, не далее как сегодня утром, ты сгорала от желания узнать мое имя.

Уловка сработала. Девушка выжидательно обернулась.

— Я — Александр, барон Хэпберн из Дэрнэма.

Джонет так и ахнула. Имя Хэпберна из Дэрнэма было известно по всей Шотландии. Это имя, имя предателя, вызывало всеобщее презрение.

— Вижу, ты обо мне наслышана, — сухо заметил Александр.

Джонет уставилась на него широко раскрытыми глазами. Да, она слышала эту историю, как, должно быть, и все в Шотландии. Гэвин Хэпберн из Дэрнэма был обвинен в измене. Накануне сражения при Флоддене он продал стратегически важные военные сведения англичанам. Увы, обвиняемый умер до начала суда. Одни говорили, что он был отравлен, другие намекали на самоубийство. Его семья бежала в Англию и прожила там несколько лет, продолжая — если верить слухам — прислуживать ненавистным англичанам. Однако два года назад провозгласивший себя канцлером Арчибальд Дуглас, граф Ангус, неожиданно и необъяснимо для всех вернул Хэпбернам их земли.

Мысль Джонет яростно заработала. Значит, этот человек — сын предателя, молодой хозяин Дэрнэма. Она изо всех сил пыталась припомнить все, что слышала раньше. Роберт старался не обсуждать неприятные вопросы в ее присутствии, однако один разговор ей вспомнился: ее дядя как-то раз заметил, что Хэпберн сидит глубоко в кармане у Генриха Тюдора. А теперь, Боже милостивый, он получил назад свое поместье! Стало быть, он состоит на службе Ангуса.

— Вот видишь, разве ты не рада, что хорошенько выспалась, прежде чем узнать такую страшную новость? — язвительно спросил Александр. — Похоже, ты близка к обмороку! Боишься меня как заразы?

Его беспечная веселость испарилась без следа, глаза наполнились непередаваемой тоской, и Джонет вдруг почувствовала необъяснимое сострадание к этому человеку. Ему нелегко жилось все эти годы.

— У меня не бывает обмороков, — спокойно возразила она. — Разве что от боли, но не от того, что рядом со мной сидит человек с сомнительной репутацией. Да, я забыла, еще от отравленного вина.

— «Сомнительная репутация». Как мило сказано. Это Мьюр научил тебя так изысканно выражаться?

Джонет принялась разглядывать крошечный узелок на ткани покрывала.

— Не знаю, о чем вы говорите.

— А я думаю, знаешь.

— Нет. Я же вам сказала, я служанка. Конечно, я слышала о графе Мьюре. Кто же его не знает? Но я не…

— Ну хватит! — перебил ее Александр. — Во имя всего святого, прибереги свои сказки для тех, кто чуть меньше повидал в жизни, чем я. Ты совершенно не умеешь врать — тут он нарочно назвал ее по имени, — Джонет.

Она смотрела на него в панике, больше не испытывая ни малейшего сочувствия. Александр Хэпберн был человеком, лишенным чести и даже простейших понятий о приличии. И он, конечно же, выдаст ее Мэрдоку Дугласу, в этом Джонет не сомневалась.

— Очевидно, вы все знали с самого начала.

— Нет. Если ты помнишь, у меня поутру были гости, пока ты тут отдыхала. Один из них — твой горячий поклонник. Он просто умирает от желания воротить тебя назад.

Джонет почувствовала приступ тошноты. Нетрудно было догадаться, что за этим последует.

— Наш дорогой лорд-губернатор поставил на ноги всю округу в поисках Мьюра и его племянницы. Ей-Богу, милая, он в такой горячке, что я уж было решил, будто он тоже видел твои бесподобные стройные ножки. А может, так оно и есть? — осведомился Александр, насмешливо поднимая бровь.

Джонет стало совсем скверно. Его коварные слова обрушивались на нее подобно ударам. Она совершенно растерялась и не знала, что ему отвечать. Но, слава Богу, она еще не утратила фамильной гордости и решила, что, несмотря на свою злосчастную судьбу, не уронит чести Максвеллов. Роберт говорил ей, что честь дороже жизни, и Джонет хорошо запомнила урок.

Она подняла глаза на обидчика.