Он понял, что не зря старался, когда увидел, как отреагировала публика. Все как будто сошли с ума. Он писал статьи против себя самого. Что думали люди, читая скандальную книгу Элиотериоса, писавшего о тактиках обольщения и порабощения женщин? Это ужасно забавляло его.

Он был очень доволен собой, пока издателю не пришло письмо от некой мисс Чейз. Только персона, витавшая в облаках собственного простодушия, могла написать подобное. И что-то еще было в нем… какая-то глубина желания к настоящему мужчине, каким, как думала девушка, автор бестселлера и является.

И поэтому он совершил ту единственную вещь, какую мог. Он написал ругательное письмо этой самой мисс Чейз, и именно в той самой манере, в которой писал о своей собственной работе. Решив похоронить ее нелепые мечты. Разрушить. Предать остракизму.

Когда пришел ответ, весьма убедительный по своим возражениям, он ответил еще более резко, но с намеком на дальнейшую переписку. Может быть, мисс Чейз была реальной? Живой и чувствующей? Итак, письмо за письмом. И в конце концов он решил выяснить, что за персона скрывается под этим именем. Он посетил книжный магазин за два часа до ее прихода. И узнал, кто она.

Ей не нужно было доказывать, что она именно та самая девушка. Он понял это сразу, увидел ее открытое лицо, внимательный взгляд простодушных глаз, легкую летящую походку. Она выделялась среди уличной толпы. Она вся светилась. Он не мог понять, почему мужчины проходят мимо нее на улице и не останавливаются в восхищении. Казалось, они слепые, если не замечают ее привлекательности, ее индивидуальности.

Потребовалось два дня; чтобы получить достоверный ответ. Пойти на более личный, неформальный контакт. Начать флирт — не впрямую, тайно. План, достойный Казановы.

В основе его крылось желание, разрушавшее все. Все равно все кончится рано или поздно. Почему любовь неизменно влечет за собой боль? Особенно его выводило из себя, когда она продолжала восхвалять Элиотериоса. Гнусного автора. Отвратительного писаку. Он заставил ее написать ему. Решив разрушить ее иллюзии по поводу него. Ответить в той манере, над которой сам всегда смеялся.

И вот… когда она написала, он был не в состоянии ничего разрушить. Он схватил перо, решив направить ей злобное, заведомо несправедливое послание. Развеять ее иллюзии.

Но был не в состоянии сделать это. И запустил чернильницей в стену.

И потом все-таки написал ей, выразил все те сопливые, глупые чувства, которые сам высмеивал в своих статьях.

Еще одну чернильницу постигла известная участь, и он отправил Джеффриса с экземпляром готического романа, зная, что это чтиво понравится ей, приложив короткую поясняющую записку. И, разбив третью чернильницу, отправился прямиком в свой клуб, дабы заглушить беспокойные мысли.

Он смотрел на ее пушистые локоны. На то, как солнечные лучи пробирались сквозь них, играя в золотистых прядях.

…На следующий день, осмысливая ее странные поступки, он пришел к мысли, что эта новая манера поведения только добавляет ей очарования. Миранда может стать потрясающей любовницей. Ее женственность, чувственность заставляли его принять единственное верное решение: надо удержать ее, чего бы это ему ни стоило.

Сидя за письменным столом, он думал о документе, который ему предстоит подписать. Отвратительный брачный контракт. Его мать прошла через это. Но он не станет повторять ее ошибки.

И не намерен жениться по расчету. Ни за что! А по любви — тем более.

Она взглянула на него, ее рука снова легла на стопку книг.

— Куда мы с вами направимся на этот раз?

— В Виндзор. Мне нужно посетить наше родовое имение. У меня там кое-какие дела.

— Вы действительно должны заниматься этим весь день?

— Вас это удивляет?

Она слегка усмехнулась:

— По правде говоря, это на вас не похоже.

— Вы еще больше удивитесь, когда я скажу вам, что мы останемся в Виндзоре на уик-энд.

Она нахмурилась:

— Я не согласна.

— Почему?

— Это… неприлично.

— Разве? — Он выглядел удивленным. — После всего, что между нами произошло?

Она игнорировала его вопрос.

— Несмотря на безмятежную реакцию моего дяди на мое поведение в прошедшие недели, я уверена, что он заметит мое отсутствие в течение двух дней.

— А я уверен, что он просто не обратит внимания.

— Вы всегда добиваетесь своего, — прошептала Миранда.

— И это правильно. Кроме того, намекните вашему дяде, что я хочу почистить свою библиотеку, то есть избавиться от лишних книг…

— Вот как? Он будет рад получить их. — Затем подняла на него глаза и невинно улыбнулась: — Я позабочусь об этом. Как только мы вернемся. Так когда мы уезжаем?

Макс исподволь наблюдал за ней, сидя в покачивающемся экипаже. Он колебался: а почему бы не заняться в очередной раз обольщением? Но, внимательно взглянув на девушку, передумал. Он внезапно понял, что заинтересован теми переменами, что происходили в Миранде, когда перед ней открылись новые горизонты.

— Хорошо бы посетить Лувр, — вздохнула она. — Когда-нибудь.

— Вы часто говорите об этом. Что ж, в мире нет ничего невозможного.

Она улыбнулась уголками губ.

— Да. — Ее брови дрогнули. — Я не могу плыть по течению, как сейчас. Что-то должно произойти. — За ее словами определенно чувствовался какой-то скрытый смысл. — Вообще-то трудно что-то менять в жизни. Что- то ломать, когда твое нынешнее положение вполне сносно, более того, приятно.

— Но ведь новая жизнь сулит немало радостей.

Она пристально посмотрела на него, и что-то в ее глазах заставило его отодвинуться чуть дальше на сиденье. Они говорили только о ней, а как же он? Долгое время он не чувствовал никакой неловкости за свои поступки. Но теперь что-то определенно стало меняться.

— Вы правы. — Она снова отвела от него глаза, и давление в груди несколько ослабло. — От хорошего трудно отказаться. Но будущее загадочно. Оно порой вызывает страх. И тогда ты начинаешь ненавидеть себя. За малодушие, наверное.

— Даже так?

— Да, причем очень сильно.

Она вздохнула, вглядываясь в пейзаж, проплывающий за окном. А у него было такое ощущение, словно его ударили камнем по голове.

— Так получается, что вы ненавидите сами себя?

— Иногда. — Она снова отвела взгляд от окна и пристально посмотрела на него, в ее глазах было странное умиротворение. — А вы?

— Трудно ненавидеть совершенство, — усмехнулся он.

— В самомнении вам не откажешь.

Миранда задумалась: ни удивления, ни гнева не было на ее лице. Удивительная девушка.

Он погладил ее колено.

— Как странно вы сказали: ненавидеть себя. Откуда вы взяли эту бессмыслицу?

Она долго не произносила ни слова, а потом вздрогнула.

— Это не имеет значения.

— Мне важно знать.

— Просто такое чувство мне пришлось испытать.

Этот ответ ему совсем не понравился. Он хотел было продолжить расспросы, но что-то остановило его. Кто знает, куда это все приведет? Но и молчать он не мог.

— А страх? Чего вы боитесь?

Она наклонила голову, наблюдая за ним.

— Лишиться того, что дорого. Но я пытаюсь преодолеть свои страхи, — сказала она с неловкой улыбкой. — Порой они возникают из-за ощущения вины. Я выжила, а они нет. Мои родители и брат погибли.

— Мне очень жаль. — Он боялся, что она не будет с ним откровенна. Миранде трудно говорить об этом. Может быть, станет немного легче, если она поделится с ним? — А что тогда случилось?

Она опустила глаза, руки судорожно вцепились в плед.

— О, я чувствую, что слишком часто повторяю этот рассказ и не хочу быть надоедливой. Достаточно сказать, что это был несчастный случай с каретой.