Калл пустил кобылу галопом, одно удовольствие наблюдать, как она оставляет позади милю за милей. Верхом на такой лошади он скоро забудет большую часть своих печалей.

Но вдруг без всякой видимой причины, между одним прыжком и другим, Чертова Сука неожиданно прервала плавный галоп и взбрыкнула. Калл сидел расслабившись, и не успел он поднять головы, как потерял стремя и понял, что его сбрасывают. Ну и ну, достала меня все-таки, черт бы тебя драл, подумал он и в следующую секунду оказался на земле. Но он обернул поводья вокруг руки и умудрился их удержать, от души надеясь, что они не лопнут. Поводья выдержали, и Калл поднялся на ноги.

— Вот и не вышло у тебя ничего, — обратился он к кобыле. Он знал, что, повези ей больше, она бы вырвалась, и только бы ее и видели. Она не возражала, когда он снова сел в седло, и ничем не показывала, что вновь собирается взбрыкнуть. Калл пару миль проехал рысью, прежде чем разрешить ей перейти в галоп. Он не думал, что она повторит попытку. Слишком умна, чтобы зря тратить силы, когда ясно, что он настороже. Каким-то образом она почувствовала, что он отвлекся, вот она и попробовала. Он даже остался доволен, поскольку терпеть не мог покорных лошадей. Ему нравились животные, как и он умеющие держаться начеку, а в случае с этой кобылой — даже больше, чем он. Она-то знала, что у него мысли бродят, а он о ее намерениях не догадывался.

Теперь она смирилась с неудачей, но он не сомневался, что, выдайся удобный момент, она попробует снова. Он решил поискать в Остине поводья из плетеного конского волоса, потому что те тоненькие, которыми он пользовался, легко могли порваться. А поводья из конского волоса дадут ему преимущество, если она его снова сбросит, а он такого не исключал, поскольку особой ловкостью в обращении с брыкающимися лошадь ми не отличался.

— Делай что хочешь, — проговорил он. Он стал все чаще и чаще разговаривать вслух с кобылой, когда они были одни. — Вот что я тебе скажу: я рассчитываю на тебе переехать через Йеллоустон, а если этого не произойдет, то лишь потому, что один из нас погибнет.

Серая кобыла домчала его до Остина легко и быстро.

Лорена ничуть не удивилась появлению Гаса. Он был не из тех мужиков, кто может упустить случай. Если он надеется снова обхитрить ее, то ему придется по стараться, но она обрадовалась, что он приехал. Она ус тала от одиночества за те два дня, как исчез Джейк. Хоть она знала, что он со временем вернется, Лорена все меньше этого хотела, потому что Джейк что-то против нее затаил и вряд ли охотно от этого откажется. Просто удивительно, если вспомнить, как быстро она ему поверила. Ему удалось убедить ее, что в нем решение всех ее проблем. Ее переполняла потребность в дружеском участии и доверии как раз тогда, когда он подошел, сел за стол и заговорил с ней. И ей показа лось тогда, что и он охотно готов ее слушать.

Прошел всего месяц, и в последние несколько дней стало совершенно ясно, что ему абсолютно безразлично, говорит она или нет, и что он вообще предпочитал бы, чтобы она молчала. Лорену это огорчило. Если она будет продолжать так ошибаться в мужчинах, то ей крупно повезет, если вообще удастся добраться до Сан-Франциско. Временами, когда она ожидала Джейка, ее так и подмывало сесть на лошадь, взять мула и поискать дорогу назад, в Лоунсам Дав. Ксавье говорил, что женится на ней и отвезет ее туда, куда она захочет. Она вспомнила его в тот день, когда он в последний раз пришел к ней в комнату, — горящие глаза, угрозы убить Джейка. Когда ей нечего было делать, кроме как сидеть и думать, ее способность совершать ошибки настолько расстраивала ее, что она подумывала, не утопиться ли ей в маленьком пруду. Но утро стояло ясное, солнечное, так что когда она вошла в пруд немного погодя, то только чтобы вымыть волосы холодной водой. Она на мгновение опустила голову под воду и открыла глаза, но ей по казалось глупым и смешным умирать таким способом. Ей даже пришло в голову, что, может, у нее с головой не все в порядке и поэтому она совершает столько ошибок. У нее мать была слегка не в себе. Она часто болтала о людях, которых никто не знал. Говорила о покойных родственниках, мертвых детях так, будто они все еще живы. Лорена подумала, что, возможно, ошибки довели мать до этого. Вдруг после стольких ошибок ваш мозг перестает вам повиноваться и начинает постоянно блуждать между прошлым и настоящим.

— Лори, у тебя грустный вид, — пожурил ее Август. — Всего лишь четыре или пять дней назад ты была весела и прекрасна, как это небо. Что этот негодяй сделал, чтобы так тебя огорчить?

— Не знаю, Гас, — ответила она. — Я каждый день меняюсь.

— Как и все люди, — сказал он, присматриваясь к ней. В ее глазах стояла печаль.

— В Лоунсам Дав я не грустила, — заметила она. — Я там каждый день чувствовала себя примерно одинаково.

— Ну да, безнадежно, — заключил Август. — Ты ничего не ждала. Потом появился Джейк и возбудил твои надежды.

— Такого я не ждала.

— Разумеется, но он по крайней мере снова дал тебе надежду. Но вся беда в том, что Джейк не тот человек, которого интересуют какие-либо надежды, кроме своих собственных.

Лорена пожала плечами. Джейк не виноват, он не просил ее положиться на него, хотя, когда она это сделала, он воспринял это охотно.

— Мне кажется, я в беде, — проговорила она. — Он не собирается везти меня в Калифорнию.

— Нет, конечно, — согласился Август. — Жаль, что у Калла такое предубеждение насчет женщин, а то взяли бы мы тебя в повара и все бы ковбои в тебя повлюблялись. А Диш и сейчас уже по уши влюблен.

— И напрасно, — бросила Лорена. Диш был ее последним клиентом перед Джейком. Она помнила его белое тело, такое же, как у других, и что он был так перевозбужден, что почти ни на что не способен.

— Ну, во всяком случае, он может о тебе мечтать, — сказал Август. — Это важнее, чем ты думаешь. Юноше нужна женщина, о которой можно мечтать.

— Да пусть мечтает, сколько хочет, — заметила Лорена. — Почему ты приехал, Гас?

— Надеялся перепихнуться, — признался Август. — Ну что, сегодня сыграем в покер?

— Нет, в очко, — предложила Лорена. — Мне в него больше везет. Что я получу, если выиграю?

Август усмехнулся.

— Я стану твоей шлюхой. Ты сможешь использовать меня, когда захочешь.

— А зачем мне это? — удивилась Лорена. Мысль о мужчине-шлюхе слегка позабавила ее своей необычностью.

— А ты подумай, — настаивал Август. — Предположим, все бы было наоборот, и продавать себя пришлось бы мужчинам. Ты могла бы зайти в салун, побренчать деньгами и купить себе любого. И он бы разделся и делал бы все, что ты пожелаешь.

— Я никогда не встречала ни одного, кого бы хотела, — проговорила Лорена. — Кроме Джейка, да и то ненадолго.

— Я понимаю, такое трудно себе представить, — продолжил Август. — Всю жизнь хотели тебя. Ты только представь, что у тебя есть возможность купить любого понравившегося тебе мужчину.

Лорена решила, что из всех ее знакомых Гас самый сумасшедший. С виду не скажешь, но мысли у него явно дикие.

— Давай представим, что я шлюха, — предложил он. — Мне всегда казалось, что из меня бы получилась неплохая. Если ты выиграешь, я обслужу тебя бесплатно, а тебе останется только придумать, как получить от этого удовольствие.

— Я не получаю удовольствия. — Лорена никогда не понимала, как можно получать от этого удовольствие, и одних слов Гаса явно было недостаточно, чтобы изменить ее мнение.

— Ты никогда не играла ни в какие игры? — спросил Август.

— Играла в бутылочку, — ответила она, вспомнив, как она играла в эту игру с братом, который болел и жил у ее бабушки в Алабаме.

— Да нет, я не такие игры имею в виду, — сказал Август. — Любовные игры. Для тебя любовь слишком давно перестала быть удовольствием, став работой. Если ты у меня выиграешь, то можешь представить себе, что ты расфуфыренная дама из Сан-Франциско, у которой только и дел, что валяться на шелковых простынях и время от времени пить пахту, принесенную черномазым. А моя работа — дать тебе удовольствие.