— Тогда там, верно, полно баб, — заметила Мод. — Я Джейка помню. Если ему не попадается женщина, он становится таким беспокойным, что начинает чесаться.
Калл не счел нужным вдаваться в отношения Джейка с законом. К счастью, все Рейни были так увлечены едой, что не стали задавать вопросов. Дети были хорошо воспитаны и не тянулись за лучшим куском. Они обходились цыплятами, жарким и хлебом. Самый маленький и низкорослый вообще не получил ничего, кроме хлеба и остатков курицы, но и он не жаловался. Имея одиннадцать братьев и сестер, всех старше себя, не очень-то пожалуешься.
— Ну, а чего Гас поделывает? — спросила Мод. — Я тут все сижу и жду, когда он заявится и заберет меня от Джо, да, видно, зря. Он все еще обожает пахту?
— Да, причем пьет литрами, — ответил Калл. — Я тоже люблю, так что мы соревнуемся.
Ему показалось, что Мод не слишком удачно высказалась, но Джо Рейни продолжал смотреть перед собой и ронять пищу себе на бороду.
Калл спросил, не смог бы он нанять пару парней. Мод посмотрела на два ряда своих ребятишек.
— Я бы лучше продала свиней, чем отдала ребят, — вздохнула она. — Но, наверное, им когда-то все равно придется посмотреть мир.
— А сколько платишь? — спросил как всегда практичный Джо.
— Ну, сорок долларов и кормежка, так я думаю, — ответил Калл. — Ну и верховых лошадей дадим.
Эту ночь он провел в фургоне во дворе Рейни. Ему предложили сеновал, но там было столько детей, что он не решился. Да и спать он предпочитал на свежем воздухе, хотя у Рейни даже на свежем воздухе было куда более шумно, чем он привык. Всю ночь ворчали свиньи в поисках съестного. Еще в сарае жила сова, которая орала всю ночь напролет, так что ему не сразу удалось уснуть.
На следующее утро он заручился согласием Мод, что два ее старших сына прибудут в Лоунсам Дав к концу недели. Сами парни — Бен и Джимми — практически не произнесли ни слова. Калл уехал довольный, считая, что у него хватит теперь людей, чтобы начать собирать скот. Потом слух разнесется в округе и, воз можно, подъедет кто-нибудь еще.
Им надо будет собрать скот и поставить на нем клей мо. По крайней мере, у них есть такая роскошь, как лишние лошади, если только Гас и Джейк не зевнули их.
Именно эта мысль и беспокоила его больше всего по дороге домой. Не то чтобы Гас был некомпетентным. Если судить по способностям, он мог дать сто очков вперед любому. Не раз он сомневался, что сам может тягаться с Гасом, если тот действительно постарается. Но Гас редко старался. В качестве членов команды они уравновешивали друг друга: он делал больше, чем от него требовалось, а Гас делал меньше. Гас сам часто шутил по этому поводу.
— Если тебя убьют, мне придется работать больше, — говорил он. — Если меня так стимулировать, то я могу и исправиться. Но ты ведь жив, так чего жилы рвать?
Калл старался ехать побыстрее и жалел, что не взял кобылу. Чертова Сука испортила его, по сравнению с ней все остальные его верховые лошади казались плохими. То, что она опасна, привязывало его к ней еще больше. Она заставляла его держать ухо востро, а это всегда полезно.
Не доезжая пятнадцати миль до Лоунсам Дав, он свернул на запад, считая, что именно там его помощники держат табун. Он объехал вокруг зарослей кустарника с юга и наткнулся на следы лошадей. Они возвращались назад, на юг, по своим же собственным следам, что его несколько удивило. Гас вел табун назад в город. Возможно, у него и была причина, но Калл о ней не знал, а потому пришпорил коня.
Когда он подъехал к городу, то увидел лошадей, пасущихся немного вверх по реке под присмотром Ньюта, Дитца и ирландцев. На первый взгляд все были на месте, так что скорее всего ничего не произошло.
Что хорошо было в Гасе Маккрае, так это то, что искать его никогда не приходилось. В три часа пополудни, в любой день, он сидел на веранде, время от времени поднося ко рту кувшин. Когда Калл подъехал, тот дремал. Джейка нигде не было видно.
— Хороший из тебя сторож, — заметил Калл спешиваясь.
Шляпа Августа была сдвинута на глаза, но он поправил ее и взглянул на капитана.
— Как там Мод Рейни? — спросил он.
— Здравствует, — ответил Калл. — Накормила меня два раза.
— Хорошо, что только два, — сказал Август. — Задержись ты там на неделю, пришлось бы брать напрокат быка, чтобы доставить тебя домой.
— Она хочет продать тебе еще свиней, — сообщил Калл, беря кувшин и прополаскивая рот виски.
— Если Джо убьют, может, я за ней снова приударю, — размечтался Август.
— Очень на это надеюсь, — заметил Калл. — Этим двенадцати ребятишкам мал-мала меньше нужен хороший отец. Что это лошади здесь делают так рано?
— Пасутся, судя по всему.
— Педро не делал попытки?
— Нет, и по очень веской причине, — проговорил Август.
— И что это за причина?
— Потому что он умер.
— Ну надо же, — поразился Калл. — Это правда?
— Я тела не видел, — ответил Август, — но думаю, что правда. Джаспер Фант ищет работу, он и привез эти новости, хотя, поганец, не сказал мне об этом сразу, и я большую часть ночи зря провел в седле.
— Интересно, что его прикончило? — поинтересовался Калл. Педро Флорес так или иначе присутствовал в их жизни вот уже сорок лет, хотя они его видели воочию от силы шесть или семь раз. Удивительно, вроде бы он должен был чувствовать облегчение от известия о смерти Педро, но Калл ничего такого не ощущал. Просто удивился.
— Джаспер деталей не сообщил, — сказал Август. — Он просто слышал об этом от vaquero. Но я думаю, что это правда, потому что тогда понятно, почему тебе удалось увести его верховых лошадей с помощью мальчишки и идиота.
— Надо же, — повторил Калл. — Вот не ожидал.
— Да ладно, — продолжил Август. — Я тоже не ожидал, но, с другой стороны, почему бы и нет? Мексиканцы ничем от остальных не отличаются, так же умирают. Наверное, и Бол помрет однажды, и не останется у нас никого, кто бы стучал ломом по колоколу по вечерам.
— Педро был крут, однако, — заметил Калл.
В конце концов этот человек владел приграничной территорией в более чем сотню миль вот уже почти тридцать лет. Калл знавал многих мужиков, которые потом умерли, но как-то не ждал этого от Педро, хотя ему самому доводилось в него стрелять, и не однажды.
— Хотел бы я знать, от чего он загнулся, — промолвил он.
— Может, перцем поперхнулся, — предположил Август. — Те, кого не берет нож или пуля, обычно кончают жизнь, свалившись с веранды или что-нибудь в этом роде. Помнишь Джонни Норвела, которого ужалила пчела? Он раз двадцать нарывался на пулю, а убило его это проклятое насекомое.
Он говорил правду. Джонни тоже был рейнджером, но, когда его укусила пчела, с ним случился припадок, и никто не сумел ему помочь.
— Ну что же, на этом операция «Флорес» закончена, — заключил Август. — У него было всего три сына, а наиболее проворного мы повесили.
Тут Калл удивил Августа, усевшись на веранде и основательно приложившись к кувшину. У Калла было странное ощущение, не болезненное, нет, просто какая-то пустота. Так бывает, когда тебе дадут пинка в живот. Удивительно, но, видно, правильно говорят, что смерть врага может повлиять на тебя так же, как и смерть друга. Он такое уже чувствовал раньше, когда узнал, что умер Брыкающийся Волк. Какой-то солдат-новичок, всего второй раз в дозоре, по чистому везению убил его у Клир-Форк на Бразосе, а ведь Брыкающийся Волк давал работу двум ротам рейнджеров в течение двадцати лет. Калл как раз подковывал лошадь, когда Пи сообщил ему эту новость, и он тогда почувствовал такую пустоту внутри, что вынужден был на время отложить работу.
То случилось десять лет назад, когда он и Гас перестали быть рейнджерами. С точки зрения Калла, смерть Брыкающегося Волка означала конец индейцам из племени команчи и, следовательно, конец его настоя щей работе. Были и другие вожди, и война еще продолжалась, но он никогда не отличался мстительностью других рейнджеров и не захотел потратить годы на преследование изменников и бродяг.
