Судьба романа «Журавль» оказалась такой же трагической, как и история, легшая в его основу, однако дикий журавль, свивший гнездо в его сердце, учился неумело расправлять крылья, учился не стыдиться своих мук и стенаний, которыми душа его отзывалась на суровую реальность мира, громко курлыкая, он роптал, сокрушаясь о непостижимости искусства и равнодушии жизни.

Потом начались зимние каникулы, и он, еще более мрачный, чем прежде, уехал домой. Глубокая морщина, пересекшая его лоб между бровями, удивительно шла ему Мать, несмотря ни на что, по-прежнему верила в пользу высшего образования и смотрела на него влюбленными глазами. Отец был, как обычно, суров. Похоже, что высокодобродетельные люди всегда питают антипатию по отношению друг к другу. За молчаливой снисходительной усмешкой отца он угадывал одного из читателей той газеты. Несомненно, отец видел статью. Он понят, что яд, который источали эти десять-двенадцать (всего-то!) строчек, проник и в эту глухую провинцию, и ему захотелось превратиться в скалу или в корову.

А если представить себе, что именно в этот момент ветер и принес ему первое письмо? Он мог бы встретить в родном доме свое девятнадцатилетие и, проснувшись утром в первый день года, обнаружить рядом со своим изголовьем с десяток поздравительных открыток. Пусть на одной из них не будет указано имени отправителя.

«Я уверена, что не делаю ничего дурного, поэтому нарочно пишу на открытке. Боюсь, что Вы изволите теперь пребывать в унынии. Я знаю, что Вас способен вывести из равновесия любой пустяк, и, признаться, не одобряю этого. Нет ничего хуже мужчины, утратившего чувство собственного достоинства. Не казните себя так, прошу Вас. В Вас есть готовность сопротивляться дурному, есть устремленность к высоким чувствам. И пусть Вы молчите, знайте, где-то далеко от Вас живет человек, которому все это хорошо известно. Вы просто недостаточно сильны. По моему глубокому убеждению, слабых и честных людей следует защищать и беречь. Ваше имя никому не известно, у Вас нет никаких званий. Но вот вчера, прочитав около десятка мифов древней Греции, я наткнулась на очень интересную историю. Давным-давно, когда в мире еще царил хаос, когда не было ни земли, ни океана, а воздух не был прозрачным, солнце все равно всходило каждое утро, и однажды богиня радуги Ирис, прислужница Юноны, улыбнувшись, сказала: „О благодарю тебя, благодатное солнце, каждый день ты освещаешь мир, хотя нет в нем ни единой травинки, ни единого деревца, ни единого ручейка, которые в надежде обращали бы к тебе свои взоры“. И вот что ответило солнце: „Но я же солнце. Потому и поднимаюсь над миром. Мне довольно того, что меня видят те, кто может видеть“. Я далека от наук и всякого такого. И это письмо я долго обдумывала и много раз переписывала. Я очень старалась, мне так хотелось, чтобы Вы знали— есть человек, который желает Вам счастливого новогоднего сна, прекрасного восхода солнца, а еще — обрести уверенность в себе, и чтобы эта уверенность помогала Вам жить. Я знаю, что нескромно и дурно писать письма незнакомому мужчине. Ноя не написала ничего, чего могла бы стыдиться. Я нарочно не открываю своего имени. Знаю, очень скоро Вы забудете обо мне. И пусть, я ничего не имею против. Да, забыла! Поздравляю Вас с Новым годом!»

1 января.

(На этом «Письма, принесенные ветром» не заканчиваются.)

Вы обманули меня. Вы обещали предоставить мне возможность написать второе и третье послания, но похоже, что Вы собираетесь покончить со мной, позволив мне написать лишь это странное поздравление, уместившееся на двух открытках. Может быть Вы снова решили подвергнуть меня испытанию, смысл которого ускользает от меня? Я всегда знал, что именно этим и кончится. Но я молился и ради Вас и ради себя самого, молился, замирая в надежде — а вдруг вдохновение все же посетит Вас, и Вы так или иначе сможете вернуть меня к жизни? Но, увы… Наверное, Вы просто еще слишком молоды. Нет, нет, не говорите ни слова! Генерал, проигравший сражение, должен молчать. Я знаю, что и «Герман и Доротея», и «Дикая утка», и «Буря» были написаны, когда их авторы приблизились к концу своей жизни. Ведь для того, чтобы написать произведение, способное ниспослать умиротворение, способное озарить человеческую жизнь светом надежды, недостаточно одного таланта. Ах, если бы Вы только могли еще десяток-другой лет нести свой факел в этом ненавистном мире, и потом снова призвали меня! Для меня не было бы большей радости! Я непременно, непременно поспешу на зов. Клянусь! Прощайте! Что? Вы хотите порвать рукопись? Не делайте этого! Вы лучше припишите, словно невзначай: «если бы этот человек, отравленный литературой и сам больше похожий на пародию, что-нибудь вдруг сочинил, это и было бы примерно то, что вы сейчас читаете». Тогда эти людишки станут рукоплескать Вам: «О, это замечательно, что вы с ним разделались, так ему и надо!» Вас наверняка ждет большой успех, все будут взирать благосклонно на Вашу пошатывающуюся фигуру. А мое тело Вашими стараниями постепенно начнет коченеть, сначала похолодеют кончики пальцев, потом холод дойдет до ног и через три секунды все будет кончено. Но я не сержусь. Ведь в сущности Вы не такой уж и дурной человек, да и… Впрочем, к чему искать какие-то причины? Просто Вы мне нравитесь, и все тут. Что? Говорите, счастье приходит извне? Прощайте, мой мальчик. Желаю вам побыстрее расстаться со своими добродетелями.

Наш герои некоторое время размышлял, просматривая рукопись, потом приписал название — «Обезьяна». Ему показалось, что лучшей эпитафии не придумаешь.

перевод Т. Соколовой-Делюсиной

Горный хребет в самой северной части острова Хонсю называется Бондзю. Его высота не превышает трехсот-четырехсот метров, поэтому на обычных картах вы его не найдете. Говорят, что в давние времена здесь простиралось море; известно и то, что проплывал здесь на своем корабле Есицунэ[29] с вассалами. Преследуемый врагами, он продвигался все дальше и дальше на север, надеясь найти приют в далекой стране Эдзо. Их корабль натолкнулся на этот горный хребет. След столкновения сохранился до сих пор. Где-то в средней части хребта, на склоне небольшой горы, заросшей густым лесом, примерно на полпути от подножия к вершине, можно увидеть небольшой красноватый утес.

Эта гора зовется Махагэяма[30]. Считается, что такое название дано ей потому, что если смотреть из леса, от подножия, то утес похож на бегущую лошадь; впрочем, на самом деле его очертания больше напоминают профиль дряхлого старика. Махагэяма славится своими живописными склонами. У ее подножия притулилась заброшенная бедная деревушка, домов на двадцать, а если пройти около двух ри вверх по течению протекающей неподалеку реки, то выйдешь к другой стороне Махагэямы, и там с высоты десяти дзё[31]падает окруженный белым облаком брызг водопад. С конца лета и до глубокой осени деревья на склонах покрыты багряной листвой, жители окрестных городов съезжаются сюда полюбоваться их красотой, и в горах на время становится многолюдно. А внизу, у подножия водопада, стоит крохотный чайный домик.

В конце нынешнего лета здесь погиб человек. Он не нарочно бросился в водопад, это был действительно несчастный случай. Студент из столицы, юноша с не тронутой солнцем кожей пришел к водопаду в поисках растений для своего гербария. В здешних местах много различных видов папоротника, и любители ботаники появляются здесь довольно часто.

С трех сторон подошву водопада окружают отвесные скалы, и только с запада открывается узкая щель, из которой, постепенно размывая камень, вытекает горная река. Скалы вокруг водопада всегда мокры от водяных брызг. На них и растут папоротники, постоянно дрожа от грохота падающей воды.

Юноша карабкался вверх по скалам. Это было уже после полудня, но осеннее солнце еще оставалось светлым пятном на их вершинах. Он был где-то посередине, когда камень величиной с голову внезапно обвалился под его ногой, и юноша упал вниз, словно его столкнули. Падая, он цеплялся за ветви старых деревьев, растущих среди камней. Ветви ломались. Со страшным шумом он рухнул в стремнину.