Этот обычай становится постоянным. Увлеченность интеллектуальной жизнью, во всех ее формах, была присуща римской и романизированной аристократии до конца, и, когда осаждаемые врагами горрда запирались в своих тесных стенах, сельские поместья еще долго хранили драгоценные сокровища римского мира.

Давайте посмотрим на эти «замки», изображенные на фаюмских мозаиках, внешне очень похожие на виллы в Кампании: такие же фасады с торжественными портиками, такие же парки, на которые выходят жилые помещения, такие же пристройки (давильни и гумно), где работники занимаются сельскохозяйственными работами. Часто помещbr изображен за своим излюбленным занятием, особенно охотой. В эпоху императоров охота была очень популярна. В первые столетия республики охота считалась занятием для рабов, но во II веке до н. э. молодые римляне открыли для себя этот спорт, похожий на сражение, который на эллинистическом Востоке считался школой мужества и превосходным физическим упражнением. Кажется, ее ввел в моду Сципион Эмилиан[317], когда возвратился из Македонии, где одержал победу его отец Павел Эмилий. С развитием крупной собственности и досуга охота становится обычным времяпрепровождением римлянина.

Естественно, провинциалы не дожидались уроков Рима, чтобы открыть для себя охоту. Галлы всегда занимались ею; Испания была известна своими охотничьими собаками и быстрыми лошадьми, в Азии были живы знаменитые охотничьи традиции персидских царей. Императоры, выходцы из провинций, в особенности Антонины, были искусными охотниками, и известно, что Антонин, сельский житель, при всяком удобном случае покидал город, чтобы отправиться в поля, на рыбную ловлю или на охоту. В письме юный Марк Аврелий рассказывает своему наставнику Фронтону, как в дни каникул он по утрам гоняется за кабанами и оленями.

Снаряжение охотника состояло из рогатин, копий, мечей, ножей, а также сетей для ловли животных, которых затем навьючивали на мулов или ослов. Для того чтобы вспугнуть дичь и выгнать ее к охотникам, использовали пугала: это были длинные жилы с привязанными на них перьями птиц, подкрашенных иногда красным цветом. Ветер шевелил перья, которые, кроме того, пропитывались сильным запахом падали, от которого разбегались хищники. Охотничьи своры состояли из собак различных пород, одни бросались в бой с крупными животными, другие, быстроногие, могли поймать на бегу зайца.

Такой была жизнь «в полях»: справедливо, что римская цивилизация развила города и может нам представляться главным образом городской цивилизацией, тем не менее сельские истоки латинян никогда не отрицались потомками Ромула. По крайней мере, римская аристократия гармонично сочетала в себе способность заниматься общественной жизнью, которая требовала присутствия в городе, и глубокое, присущее народу влечение к жизни в полях.

В основе античной цивилизации в целом, как греческой, так и римской, лежало городское общество. В Афинах V века до н. э. положение граждан, объединенных вокруг Акрополя, было гораздо более весомым, чем крестьян, рассеянных по демам[318] и если в Риме сельские собственники и добились на некоторое время господства, то после революции 509 года до н. э. земельная аристократия очень быстро была поглощена городом. Во время Пунических войн все римляне, которые играли какую-то роль в политической жизни и управлении государством, находились в Риме. Это была необходимость, вызванная самой организацией полиса, где гражданство осуществлялось непосредственно и не содержало права делегирования. Город Рим (urbs[319]) по преимуществу идентифицируется с государством: можно было прибавлять или отрезать территории в империи (imperium Romanum), не нарушая этого установления; но сама городская земля считалась неприкосновенной и священной. По традиции, много раз подтверждавшейся, считалось, что захватчику никогда не удавалось полностью завладеть всей территорией города.

Мы уже говорили, что, по всей вероятности, старинная концепция, согласно которой Рим зародился вокруг Палатина и что город постепенно разрастался из одного центра, достигнув в результате максимальной территории, не соответствует действительности. Скорее всего, на Палатине не было города в узком смысле, там стояли только лачуги одной или двух деревень, существовавших с середины VIII века до н. э. Эти поселения были, без сомнения, довольно процветающими, и вскоре по соседству стали тесниться другие деревни на склонах Целия, Эсквилина, Квиринала и даже рядом с будущим Форумом. Именно здесь были найдены остатки этих населенных пунктов в результате раскопок, которые проводились с начала XX века и все еще продолжаются. Но город в узком смысле появляется значительно позже, в течение VII века до н. э., и первые его следы были обнаружены на Форуме. Для римлянина город существует только там, где мужчины собираются для обсуждения своих дел, поиска правосудия и принесения молитв богам. Память римлян не сохранила воспоминаний о чем-либо подобном, происходящем на Палатине. Но именно Форум всегда был местом, где велась и политическая деятельность, и религиозная жизнь, и вершился суд, и он оставался этим центром до конца империи.

Возможно, само возникновение города оказалось связанным с вмешательством извне: например, на Капитолии дислоцировался этрусский гарнизон. Город и возникает, когда долина Форума оказалась возведена в ранг центра общественной жизни. Это место показалось подходящим для расположения рынка, для остановки по дороге, которая проходила по долине Тибра и позволяла караванам, перевозившим соль из Остии, завоевать Центральную Италию и равнины Этрурии. Представим себе этот первоначальный Рим, с его крепостью (Капитолий) и городской площадью (Форум), вокруг которых уже расположилось несколько культовых мест. Здесь же теснились хижины аборигенов, которых становилось все больше, по мере того как разрасталась торговля, источник богатства для всех жителей. Эта схема основания не означает, что городок при Форуме был самым древним поселением на месте будущего Рима. Деревни существовали на холмах, и, разумеется, они являлись предшественницами будущего города. Город в узком смысле слова, вероятно, заменил конфедерацию этих деревень, объединяющих различные по своему происхождению племена. Но почти невозможно говорить о Риме как о городе до этрусского вторжения, в результате которого на Капитолии утвердился свой религиозный центр.

В этом «капитолийском» Риме властвовал царь, и предание сохранило память о Ромуле на Капитолии, куда поместило и его соправителя сабинянина Тация. Через два или три поколения римский рынок привлек столько иммигрантов, что возникла потребность установить сплошную стену. Именно эта первая, так называемая Сервиева, стена зафиксировала на многие века контур республиканского Рима. Холмы, которые она охватывала, еще не были полностью заселены. Вероятно, там находились разрозненные деревни, следы догородских «объединений», население которых обязано было защищать определенный сектор стены. Два понятия, которые впоследствии смешались, тогда еще были отчетливо разделены: все, что эффективно защищается стеной, составляет oppidum[320]; сам город (urbs) находится внутри естественных природных границ, которые не совпадают с оборонительными границами и обозначаются только полуколоннами, — это pomeriutn. Мы знаем, например, что pomerium не включал Авентин, хотя с момента возведения Сервиевой стены этот холм находился внутри крепостной стены.

Природа pomerium вытекает из самого обряда основания города: плуг основателя, поднимая пласт земли, взрывал борозду, которая освобождала из глубин почвы хтонические силы, прочертив вокруг города магический круг, который отделяет его от остального мира. Предзнаменования, ниспосланные богами, — птицы, которые пролетают над этим городским templum, — имеют значение только для тех действий, которые должны совершаться в городе. Это различие повлекло важные последствия для государственного права и прежде всего позволило установить четкое разграничение между гражданской и военной властью.