– Так точно. Вы сказали, что Уваров прибывает в Лазо с автоколонной.
– И?
– Почему не вертолетом? Такой значимый для САК источник информации передвигается по Аляске на автомобиле, зимой, рискуя просто-напросто застрять посреди заваленной снегом дороги. В то время как на сотни километров вокруг никого и помощи ждать можно сутками. Да и с какой целью ему переться в эту глушь? Зачем ему вообще куда-то ехать? Он же не боевой генерал, а перебежчик. Его дело – сливать информацию, сидя в Нью-Вашингтоне. Вопрос закончил.
– Слава богу. Я уж думал, ты никогда не заткнешься, станешь анализировать его возможные мотивы и выстроишь нам логическую цепочку, начиная от недостатка материнской ласки в детстве Уварова и заканчивая изменой Родине. Лично мне глубоко насрать, за каким хером его повезли в этот задрищенск. И еще глубже насрать на способ доставки. Нам поставлена задача. Наше дело – выполнить ее. А вовсе не тратить время на пустые рассуждения. Ты что – мать твою! – аналитик?
– Никак нет.
– Вот и нечего жрать чужой хлеб. У тебя своего хватает. А теперь, если позволишь, вернемся к делу. Значит, так, – переключил Крайчек свое внимание на экран, – население этого заштатного городишки – примерно шестьсот человек. Есть и ополчение. С полсотни недоумков, возомнивших себя бойцами. Если они не конченые дегенераты, то встретят вас на границе, у дороги. Легкая стрелковка, возможно, пара-тройка пулеметов, ничего серьезного. Перешагнете через них, и город ваш. Делайте с ним что хотите. Чем больше трупов, тем лучше. Мы донесем до сознания врага, что отмщение неизбежно. Красноречиво донесем. Я хочу, чтобы после вашего визита Лазо можно было найти с орбиты, ориентируясь по алой кляксе на снегу. Хочу, чтобы прибывшие на место бойни чинуши САК поседели, узрев судьбу этого городка, и докладывали наверх, глотая слезы. В общем, не считая захвата Уварова, вас ждет обычная карательная операция. На все про все три часа. Теперь что касается возвращения. Тут тоже без затей. Разживаетесь трофейным транспортом и, завершив работу, выдвигаетесь на нем к точке эвакуации. Вот здесь, в семидесяти двух километрах на юго-запад. Ближе не получится. Там вас будет ждать «Аврора». Пятнадцать минут, с семи тридцати до семи сорока пяти. Опоздаете – улетит без вас. Все как обычно. Вопросы? Ну конечно, кто же еще… Начинай, – кивнул Крайчек Глебу.
– «Аврора» заберет нас с территории САК?
– Ты чертовски проницателен.
– Но как такое возможно?
– Это Аляска, сынок. Богом забытая глушь. Там медведи и лоси вдоль дорог ходят. Есть парочка РЛС, которые следят за межконтиненталками. А до прочего и дела нет. Потому как никому не придет в голову высадить десант на Аляске.
– Но почему тогда нас забрасывают с «Сороки», а не вертолетом?
– По данным разведки, у наших заокеанских друзей есть ПЗРК.
Глеб не смог сдержать удивления, немедленно отразившегося на его лице:
– Правильно ли я понял – у ополченцев из городка на Аляске есть ПЗРК? Легкое стрелковое вооружение и ПЗРК? Там, где лоси, медведи и…
– …ПЗРК, – помог закончить фразу Крайчек. – Так мне доложили. Да, это нельзя назвать обычным арсеналом ополченцев. Но когда разведка сообщает плохие новости, они чаще всего заслуживают доверия. Это мне подсказывает опыт тридцати с хером лет службы. Однако не исключаю, что у тебя есть в наличии веские аргументы против. Желаешь изложить?
– Никак нет.
– Жаль. Я надеялся узнать нечто новое. В таком случае, если вопросов больше нет, брифинг окончен. Сбор у шлюза в двадцать два ноль ноль. Свободны.
Когда Глеб вернулся в МКП, вокруг «Ивана» кипела работа.
– Это что? – указал он на массивный блок позади патронного короба.
– Ракетный модуль, – ответил Лютин, водя пальцами по сенсорному экрану.
– Откуда?
– Он всегда был. Одно из обязательных требований к тяжелой броне четвертого поколения. Просто мы его не использовали. И… не испытывали.
– С этого места поподробнее. – Глеб обошел «Ивана» и коснулся ладонью гладкой поверхности модуля. – Он ни разу не был в воздухе?
– Ну, – развернулся Лютин на стуле, – с ним никто еще не десантировался, если ты об этом. Но лабораторные тесты он, разумеется, прошел.
– Лабораторные тесты… – без особого оптимизма повторил Глеб, продолжая рассматривать замысловатый агрегат.
– И весьма жесткие, – заверил Лютин, потрясая указательным пальцем.
– Как им управлять?
– Никак. Полная автоматика в отличие от старых моделей. Ты же помнишь идею фикс Прохнова?
– Тяжелая броня для каждого новобранца, – процитировал Глеб.
– Именно. Программа полета уже в твоем бортовом компьютере. Нужно сделать только шаг наружу и держать руки прижатыми к туловищу. Остальное сделает она. А именно – меняя силу и вектор тяги, доставит тебя к точке по оптимальной траектории, раскроет парашют и даже подрулит стропами для максимально комфортной посадки, – улыбнулся Лютин, явно довольный собою.
– Ваша разработка?
– Что, так заметно?
– Нет, просто, когда рассказываете о нем, у вас слюна на галстук капает.
– Черт, – провел Лютин ладонью по подбородку и, не обнаружив слюны, растерянно улыбнулся. – А, шутка. Понимаю.
– Что у нас с броней?
– Залатали кое-как. Но больше так не делай. Ты не представляешь, насколько это трудоемкий процесс. Нам пришлось менять левую грудную деталь целиком – и внешнюю панель, и абсорбент, и даже подбой. Подгонять все это…
– Да, простите. В следующий раз постараюсь раскрыть броню перед выстрелом и принять снаряд грудью.
– Ни в коем случае! – запротестовал Лютин. – Так он пробьет тыльную сторону! Там нейросеть, силовая установка, топливо… А, снова шутка?
– Мне понадобится пулемет, – проигнорировал Глеб адресованный ему вопрос.
– Конечно, все готово. Но, – Лютин встал и, едва не приплясывая, подошел к оружейному стеллажу, – осмелюсь предложить картечницу, – открыл он ящик с «Малышом».
Сидящий недалеко ведущий оружейник довольно хмыкнул и подкрутил ус, косясь на озадаченного предложением Глеба.
– С чего вдруг? – спросил тот. – Нет, вещь хорошая, но мне бы надо попробивнее. Есть подозрения, что не все так мирно в этом Лазо. Черт, – сжал Глеб зубы, спохватившись. – Вы ничего не слышали. Это секретная информация.
– Не переживай, – отмахнулся Лютин и снова кивнул на «Малыша». – Лучше посмотри сюда, – указал он на вторую горловину лентоприемника.
– Хм. Двухстороннее питание?
– Точно! И патронный короб тоже адаптирован. Теперь можешь переключаться между двумя типами боеприпасов.
– Когда вы успели? – улыбнулся Глеб, изучая обновленного «Малыша».
– Мы без дела не сидим. А в Эль Дескаро отличная производственно-ремонтная база. Грех было ею не воспользоваться.
– И какие к нему есть боеприпасы, помимо картечи?
– Вот такие. – Оружейник нехотя покинул свое кресло перед монитором и подошел, крутя в пальцах нечто, напоминающее огромный револьверный патрон с остроконечной пулей. – Оперенный подкалиберный снаряд в трехсегментном поддоне. Сердечник из обедненного урана. Вылетает со скоростью тысяча двести метров в секунду. Накоротке дырявит борт «Катафракта». БМП, БТР и прочую шелупонь бьет в лоб уверенно. Правда вот, дорогие, как моя бывшая жена. Поэтому выделено всего сто штук.
– Я возьму пятьдесят. Остальные – картечь.
– Нужно будет поколдовать над внутренним объемом короба.
– У вас час.
– Сделаем.
ССДРД 40-А – стратосферный самолет дальнего радиуса действия, более известный как «Сорока», ждал, вертикально установленный на стартовом комплексе внутри гигантского саркофага. Веретенообразный фюзеляж с крохотными в сложенном состоянии крыльями и рудиментарным хвостовым оперением напоминал скорее крылатую ракету, нежели пилотируемый летательный аппарат, способный не только достигать высоты в сорок километров, но и самостоятельно возвращаться с нее на стандартную взлетно-посадочную полосу. Относительно небольшой, размером с десантный самолет среднего класса, 40-А производил впечатление неслыханно мощной машины. Возможно, дело было во внушительных размерах сопла разгонного двигателя, а возможно, в металлическом блеске фюзеляжа, похожего на алюминиевую рубашку бронебойного снаряда. Глеб не успел разобраться, отчего при виде «Сороки» у него к горлу подкатывает ком и кровь отливает от лица.
