Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Племя Азмат считает, что оплодотворение происходит через контакт с огромным лягухом. Лягух прыгает по лесу, ища женщину, с которой произведет ребенка на свет. Если он видит красивую, но недобрую женщину, он не хочет ее. Эта женщина будет издеваться над своими детьми. Когда лягух встречает женщину, которая отвечает всем его требованиям, он вспрыгивает ей на грудь, ударяет ее и таким образом оплодотворяет ее.

Сейчас Тобиасу Шнеебауму восемьдесят лет, он болен раком и поэтому не в состоянии давать интервью; тем не менее, на мое письмо он любезно и кратко ответил, известив, что скоро фильм о нем «Держи реку по правой руке» выйдет на видео. Этот фильм уже получил престижные премии на кинофестивалях в Торонто, Амстердаме, Лос-Анджелесе. В нем он, будучи уже стариком, проигрывает заново, как отправился в возрасте тридцати пяти лет в дебри Перу, во второй раз проходит свой путь.

Вот напоследок цитата из книги «Держи реку по правой руке» («Keep the River on Your Right»), по которой снят фильм: «это запечатлено на бумаге и нет хода назад: ничего не стереть, не размыть мозг скипидаром, теперь я не могу сказать себе, что это был сон».

июнь 2002

Петрарка в Перу

Описания путешествий нужны самому путешественнику, ведь вышивка и буколика букв возвещает: я жив. Состоявшиеся путешествия — траншеи судьбы. Окопался в Перу, наблюдал, как на высокогорье в разреженном воздухе тренируются футболисты, протянул украдкой тридцать долларов женщине, огромным подкошенным насекомым (invertebrae cerebral palsy)ковыляющей по траве, чтобы прикрыть от дождя замурзанных шерстяных, с шерстяным натянутым счастьем на лице, кукол (арифметика благости: три сола — доллар, дневной почти зажиточный минимум, месяц с едой без беды); участвовал в церемонии аяхуяски, принес подношения Пачамаме — и в родной стране не попал под машину или обстрел. Таким образом, путешествие, или, верней, его описание, есть торжество жизни над смертью.

Дошли по тропе Инков, рассекающей зеленую Мачу-Пикчу белесым рубцом, до «ворот солнца» (в день июньского солнцестояния солнце усаживается в расщелину гор как в чашу яйцо), поднялись на самый верх, держа булыжник в руке (позже в путеводителе прочитали, что рысей уже всех перебили — и сразу стало их жалко) и на вершине увидели юношу. «Откуда?» «Из-под Хадеры», ответствовал.

Наш маршрут проходил через города трех святых: Сан Франциско, Сан Сальвадор, Сан Хосе. В Эль Сальвадоре предыдущий рейс прочертил прощальную подпись по небу, и сто с лишним погибших канули в высоте. По прибытию в Лиму пьем pisco sour, национальный напиток… уже вернувшись в Сан-Франциско, узнаем, что на следующий день после нашего отлета в Лиме от «потешных огней», продающихся в лавках для празднования Рождества, сгорел исторический центр. Потеха, погибель. Скончалось около тысячи человек. Вот так расправляется с людьми воздух, огонь и вода. Ах да, еще водка. Отлет и прилет между двух предложений… точка предыдущего, буквица будущего. А вот что внутри: Анна Мария, родственница более по духу, чем по крови (уселась на самую крайнюю генеалогическую ветку нашего древа), приехавшая с мужем в Лиму из Италии в 1949 году, дарит нам бутылку с этикеткой «Mauro Dori». Ее старший сын Мауро основал свое дело, но разорился. Бутылки остались. Пьется писко легко, как лимонад, а встав, понимаешь, что еле ворочаешь языком и ногами. Ангостура на белой поверхности (взбитый белок) выглядит бурой каплей крови — «для вкуса». В почете и сангрия — красное вино с кусочками фруктов.

Картошка: в Перу растет примерно триста сортов (и видов, въедливо добавляет знакомый ученый). Блюда из картофеля — papas alahuancayna, papas rellena.Юкка, тамале, воздушная кукуруза, маис. В ресторане «Тунупа» — тунупа в переводе значит козел — предлагают отличный креольский суп и форель. Популярна прозрачная сырая рыба в лимонном соусе — севиче. Ночь ослепила нашего водителя такси Никанора (только-только дочку сосватал), и на Панамерикане он заехал на встречную полосу, чуть не сгубил. Чинчерос, жареные нездоровые, но здоровенные куски свинины, которые в захолустье вам суют в нос — ешь по жаре! За машиной бегут молодцы с вилками и тычут ими прямо в окно — того и гляди шкворчащее мясо попадет тебе в глаз.

А вот и сиу,как назвали ее испанцы, исказив кечуанское kkwui,гвинейская свинка. Писатель Дмитрий Волчек, вегетарианец, побывавший в Боливии и Перу и спускавшийся в шахту, чтобы увидеть, как шахтеры поклоняются дьяволу (а на поверхности — Богу), посоветовал: «отведайте непременно». В ресторане куи подают целиком, чтобы не возникло подозрения, что вам подсунули кошку. Когтистые лапки и голова, ощерившийся, врастопырку, мертвый бедный зверек. Узнав про съеденного куи, Волчек чуть не заплакал. «Рита, я про травку вам говорил, травку куинью, как же зверюшку есть можно?» Куи также используется в магических целях: по телу занемогшего проводят куи, который должен «взять на себя» заболевания пациента. Потом со зверька заживо сдирают шкурку и смотрят на синяки. Больной исцелен — считается, что гематомы на куи должны образовываться в том месте, где у человека гнездится недуг.

В музее на фреске нарисован Иисус Христос, на тарелке перед которым лежит, задрав лапки вверх, упитанная гвинейская свинка. Водитель автобуса нашей тургруппы — тезка Иисуса. Экскурсовод говорит: «Mister Jesus is in the bathroom, у вас есть еще пара минут». Господин Иисус в туалете. Ведет автобус он безобразно, полагаясь на провидение, а не на видение того (викуньи и дети), что перед ним. В том же музее — портрет Тупака Амару, европейски образованного инки, эстета. В конце восемнадцатого века он был предводителем бунта. Испанцы привязали его к четырем лошадям и погнали их во весь опор. Любой желающий имел право получить кусок тела Тупака или его жены Микаэлы. Имя тупака Амару теперь взяла гуэрильская группировка. Ходят слухи, что до сих пор в Перу хозяйничает Shining Path, Светящийся Путь. Крестьяне неожиданно исчезают из деревень, а их тени потом видят в горах. Знакомый ученый рассказывает историю про своего друга, японского лепидоптеролога из Аомори по имени Сэнсэй Азума Абэ, «объехавшего за бабочками пол-мира», который попал в плен к партизанам и умудрился целых пять суток, до прибытия правительственных войск, оставаться без сна — «иначе могли бы зарезать».

В саду музея мы сфотографировались под деревом, которое, гласит табличка, посадил Симон Боливар. Кто такой Боливар, я не помню, но в детстве, когда собирала марки (коллекция «Знаменитости»), у меня такая марка была. Восьмидесятидвухлетняя Анна Мария, ставшая признанным археологом в возрасте пятидесяти лет, когда уже вырастила детей и потеряла любимого мужа (кстати, она вышла замуж за кузена с такой же фамилией «Дори» — мелодичное посвистывание, Дори-Дори, появились хвори, а годы прошли), бодро курсирует вдоль картин, в то время как я, устав, валюсь на скамейку.

Затем летим в «пуп земли» Куско. Куско — искаженное испанцами кечуанское Qosqo.Аэропорт полон звуков: чаранго, кьена, флейта, бомбо, большой барабан. Музыканты отчаянно домогаются чаевых. Охранник, отель Орхидея Реал. Приносят mate de coca— младенчески желтоватый чай с листьями коки. Под угрозой горной болезни есть много нельзя.

Наш гид — юноша Лучо. Кориканча, Лучо: кожаная куртка, кечуа, кудри, кудесник! Кориканча — храм солнца в Куско, Лучо — лучи. Он дотрагивается кончиками пальцев до скул: я местный, индеец. Мы узнаем, что испанцы возводили свои храмы поверх строений инков. «Не храмов — строений», Лучо поднимает вверх указательный палец и поясняет, что инки, открытые всем ветрам, религию практиковали без стен. То, что испанцы называли «храмами инков», на самом деле было хранилищами для религиозных атрибутов. На случай землетрясения стены их поставлены под углом. В империи инков было восемнадцать миллионов людей, а когда испанцы ушли — прошло триста лет — осталось всего полтора. «Геноцид», гневается наш проводник, «геноцид» — уточнив, что среди нас нет выходцев из Испании, повторяет на следующий день Альваро, метис.

85
{"b":"169204","o":1}